Когда я сказал, что "сеньоры" больше нет, его лицо побледнело от грусти и жалости. Он много о ней говорил, и, похоже, его старое сердце было сильно тронуто этой утратой.
- Это была такая мягкая леди, - говорил старый капитан, и я улыбался, представляя, как бы сама великая Ле Мир восприняла такую характеристику.
Наконец мы прибыли в Сан-Франциско. Там я распорядился о покрытии убытков в соответствии с договором об аренде яхты, и мы сели в поезд, идущий на восток.
Еще через четыре дня мы прибыли в Нью-Йорк, полные печальных мыслей о той, что покинула нас навсегда. Тень Дезире еще долго витала над старым мрачным особняком на Пятой авеню. Ей было так неуютно в старых холлах среди портретов Ламаров, поблекших в свое время, когда сама Ла Марана ворвалась метеором в сердца своих современников.
На этом, думаю, и следует закончить этот рассказ. Но я не могу удержаться, чтобы не поведать о любопытном приключившемся со мной инциденте. Минут двадцать назад, когда я писал последнюю главу, сидя за массивным столом из красного дерева, рядом с окном, через которое падали лучи сентябрьского солнца, - двадцать минут назад, как я сказал, в комнату ввалился Гарри и рухнул на большое кресло с другой стороны стола.
Я поднял голову и кивнул ему, а он несколько секунд нетерпеливо на меня смотрел.
- Ты не прогуляешься со мной в Саутгемптон? - наконец спросил он.
- Когда ты туда поедешь? - осведомился я, не поднимая головы.
- В полдвенадцатого.
- Ну и что там?
- Послушаем блюзы. Ну и партия в поло.
Я на мгновение задумался.
- Что ж, думаю, я пойду с тобой. Сейчас соберусь.
- Вот и отлично! - Гарри поднялся на ноги и начал бесцельно барабанить пальцами по столу. - Что это у тебя тут за ерунда?
- Мой дорогой мальчик, - улыбнулся я, - ты пожалеешь, что назвал это ерундой, если я тебе скажу, что это искренний и правдивый рассказ о нашем путешествии.
- Должно быть, дьявольски интересно, - заключил он. - Самая глупая ерунда на свете.
- Думаю, у других будет иное мнение, - ответил я, в некотором раздражении от его манер. - Уверен, что это будет волнующее чтение о том, как мы вместе с Дезире Ле Мир были похоронены в Андах, как мы сражались с инками, как, наконец, бежали, как...
- Дезире - что? - прервал он меня.
- Дезире Ле Мир, - четко повторил я. - Великая французская танцовщица.
- Никогда о ней не слышал, - сказал Гарри и посмотрел на меня так, будто сомневался, в своем ли я уме.
- Никогда не слышал о Дезире - женщине, которую ты любил? - почти выкрикнул я.
- Женщина, которую я... Вздор! Говорю, я никогда о ней не слышал.
Я смотрел на него, весь кипя от возмущения.
- Полагаю, после этого ты скажешь, что никогда не бывал в Перу, произнес я со всем возможным сарказмом.
- К сожалению, не бывал.
- И никогда не взбирался на пик Пайка, чтобы посмотреть восход солнца?
- Дальше Рахвея, штат Нью-Джерси, я на западе не бывал.
- И ты никогда не нырял со мной с вершины колонны высотой в сотню футов?
- Нет. Я еще не потерял рассудка.
- И ты не отомстил за гибель Дезире, убив короля инков?
- Постольку поскольку не знаю никакой Дезире, - промолвил Гарри, и в его голосе появилось нетерпение. - Могу лишь еще раз повторить, что никогда ничего о ней не слышал. И... - продолжил он, - если ты собираешься поставить на уши весь свет такими небылицами, могу сказать, что ты слишком дешевый автор, чтобы так свободно распоряжаться именами членов своей семьи, то есть в данном случае моим. А если ты попытаешься все это опубликовать, я непременно поставлю всех в известность, что это вымысел чистейшей воды.
Эта угроза, произнесенная категорическим тоном и совершенно искренне, окончательно вывела меня из себя, я упал в обморок и обмяк в кресле. Когда я пришел в сознание, Гарри уже ушел играть в свое поло, не дождавшись меня. Я схватил ручку и поспешил запечатлеть все перипетии нашего разговора, чтобы читатель сам мог нас рассудить.
Со своей стороны клятвенно заверяю, что эта история правдива, и даю слово киника и философа.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31