А вода была холодная как лед.
Рядом с бадьей по воде шлепнула сброшенная сверху веревка. Картер в испуге вскрикнул, приняв ее поначалу за водяную змею. По веревке кто-то спускался, перебирая ее руками и скользя подметками по осклизлым стенкам колодца. Поняв, что это не Бриттл, Картер уже решил было, что Полицейский поборол дворецкого и теперь спускается, чтобы снова схватить его. Но вот спускавшийся человек глянул вниз. Это был Чант. Фонарщик подхватил мальчика под мышки одной рукой и выдернул из воды. Но подняться наверх по веревке, прижимая к себе мальчика, он бы не смог, поэтому усадил его в бадью. По команде Чанта те, кто стоял около колодца, потянули бадью наверх, а Чант подталкивал его снизу. Бадью вытянули быстро, и как только голова Картера показалась над краем кладки, он увидел Еноха и еще двоих слуг, вращавших ворот. Бриттл стоял рядом и от волнения кусал губы.
Енох подхватил мальчика на руки и понес в дом. Там его переодели и быстро уложили в кровать. Последнее, что он запомнил, перед тем как уснуть тревожным сном, было лицо склонившегося к нему отца. Лорд Андерсон сокрушенно осмотрел ушибы и ссадины сына и поцеловал его в щеку.
Несколько часов спустя, после того как Картер встал и поел, его отвели в столовую, где, к его изумлению, собрались все домочадцы и слуги — главный камердинер, главный гувернер, помощники Бриттла, эконом, горничные, прачки, нянька, швейцар и даже лакеи и форейторы. Присутствовали также и Чант с Енохом. Бриттл стоял рядом с хозяином и по-прежнему нервно кусал губы. Леди Мэрмер царственно восседала в золоченом кресле.
Даскина не было.
Лорд Андерсон сидел во главе обеденного стола, остальные расселись по обе стороны от господина. Картера усадили по правую руку от отца. Тишина стояла такая, что ее, казалось, можно пощупать. Все замерли и молчали под взглядом лорда Андерсона. Глаза его, как тогда, когда он явился на помощь к сыну в Комнату Ужасов, метали молнии. Но было в его взгляде и еще что-то — но что, Картер понять не мог. Лорд Андерсон заговорил, и голос его был подобен пламени и пеплу.
— Вы знаете, что случилось. Враг сумел проникнуть во двор. Удалось это ему из-за того, что калитка была оставлена открытой, не была заперта на засов. Из-за чьего небрежения это произошло?
Все молчали и сидели, опустив глаза, но не потому, что были виноваты, а потому, что кто-то из них допустил преступную оплошность, не услужил господину.
— Отвечайте! — повысил голос лорд Андерсон, поднялся и ударил по столу рукояткой трости. Все, включая Картера, вздрогнули, а девушки-горничные испуганно вскрикнули.
Но яростное пламя в глазах хозяина угасло, он устало опустился на стул и провел ладонями по лицу. Голос его смягчился.
— Простите меня за эту вспышку. Речь идет о моем сыне. Уверяю вас, вопрос я задал не потому, что желаю кого-то наказать. Никакого наказания не воспоследует. Но правду узнать крайне важно. Если калитка не была оставлена открытой из-за чьей-то забывчивости, значит, среди нас есть предатель.
Картер видел, какой ужас вызвало это заявление отца у слуг, но голубые глаза лорда Андерсона теперь стали холодны. В упор глядя на Мэрмер, он проговорил:
— Теперь я допрошу каждого из вас по очереди, дабы выяснить, кто мог пройти через калитку и оставить ее открытой. Нужно установить истину.
— Я отвечу первым, — сказал Чант. — Потому что могу сказать точно: вчера вечером, когда я зажег фонарь, я калитку запер. Я всегда предельно внимателен, а вчера вечером проверил засов лишний раз — сам не знаю почему. Было у меня какое-то предчувствие — знаете, так случается порой.
— Хорошо, — кивнул лорд Андерсон. — Следовательно, кто-то открыл калитку в промежутке между восемью часами вчерашнего вечера и десятью нынешнего утра. Нужно выяснить, кто мог воспользоваться ею в это время.
Он допросил всех слуг, одного за другим, но ответ был один и тот же. Никто и близко не подходил к калитке, и ничего сверхъестественного в этом не было, потому что пользовались ею крайне редко. По сути, выходил и входил через нее один только Чант. Покончив с допросом слуг, лорд Андерсон обратил свой взгляд к леди Мэрмер и сурово спросил:
— А вы что скажете, миледи?
По комнате пронесся приглушенный ропот. Слуги никак не ожидали, что их господин подвергнет допросу и свою супругу.
— Я что — служанка какая-нибудь, чтобы ведра с помоями таскать и выливать за забором? — фыркнула леди Мэрмер наигранно насмешливо. — Я вообще не выхожу из дома.
Лорд Андерсон кивнул.
— Что ж, хорошо. В таком случае я приказываю всем вам быть начеку. Калитка была оставлена открытой не случайно. Что бы вы ни услышали и каким бы незначащим вам это ни показалось, дайте знать мне или Бриттлу. Жизнь моего сына в ваших руках. Вы свободны. Картер, а ты останься.
Когда слуги разошлись и Картер остался с отцом наедине, лорд Андерсон взял сына за руки и, прижав к груди, заговорил с ним нежно, но очень серьезно.
— Я ошибся в леди Мэрмер. Ты ведь понимаешь это, правда? — Не дожидаясь ответа, он продолжал: — Даскин тоже мой сын, и я люблю его так же сильно, как тебя, что бы ни было на сердце у его матери. Картер, ты пока не в состоянии понять, что за силы ополчились против нас. Полицейский — лишь один из врагов. Он — глава Общества Анархистов. Они хотят уничтожить весь дом. Они поджидают за Зеленой Дверью, но я надеялся уберечь тебя во Внутренних Покоях. Теперь вижу, что и это невозможно. Поэтому тебе придется уехать.
— Уехать? — вскричал Картер. — Куда уехать? Надолго?
— Не знаю. Быть может, и надолго.
— Но почему? Я плохо себя вел? Из-за того, что я украл ключи?
— Нет. Даже завладев Ключами Хозяина, Полицейский не сумеет легко пробраться сюда — даже во двор. Но калитка была оставлена открытой, и он явился сюда, потому что кто-то его впустил. Он охотился за тобой. И не только за тобой. Не твоя вина, что ключи пропали. Тебя соблазнили, а я был недостаточно предусмотрителен, но что произошло — то произошло. Теперь я должен разыскать ключи, они слишком ценны. В моем распоряжении есть и силы, и войска, но мне по-прежнему придется уходить из дому на много дней, быть может — на целые недели. Мне предстоит пройти трудными, порой опасными путями. В доме — изменник, я не могу оставить тебя без присмотра. Ты должен уехать. Никто не будет знать, где ты, кроме Бриттла. Бриттлу и Еноху можешь доверять во всем и всегда. Чанту тоже. Если сумею, буду писать тебе. Если мне не удастся совершить задуманное, может случиться и так, что ты больше никогда не увидишь этого дома — а увидишь, только если станешь Хозяином.
— Но разве я не должен стать Хозяином? Я ведь старший.
— Это не обычный дом. И не мне судить, кто станет в нем господином, хотя, конечно, будь моя воля, я бы выбрал тебя. Ты похож на мать, я вижу в тебе ее доброту. Если ты будешь достоин этого, ты будешь избран — Дом сам изберет тебя. Мэрмер этого никогда не понимала, хотя я часто старался втолковать ей. Она слишком сильно жаждет власти. Но больше не будем об этом говорить. Одну неделю мы проведем вместе. Больше не получится. Потом ты должен будешь уехать.
Как и обещал отец, неделю они с Картером были неразлучны. Они устраивали пикники во дворе, огороженном забором, скакали на конях по широким лугам, рыбачили на берегу заброшенного пруда на западе, охотились на дичь в восточных лесах, но никогда не выходили из двора через южную калитку. Они играли в прятки в комнатах и в догонялки среди кустов. Они затевали поединки на лужайке и поочередно побеждали в схватках и в изнеможении падали на траву. А если взгляд одного из них становился печален, другой старался развеселить его, и они снова пускались в задорные игры. Вот так они дарили друг другу прощальные подарки.
Неделя пролетела незаметно, и вот однажды в полночь Бриттл разбудил крепко спящего Картера. В руке он держал тускло горящий фонарь.
— Ваши чемоданы уложены, юный господин. Захватите ваши самые драгоценные и любимые вещи. Собирайтесь, до отъезда всего час.
Картер взял деревянных солдатиков, деревянный меч и маленький портрет матери и уложил поверх других вещей. Потом они с Бриттлом вместе спустились по лестнице, и их тени плясали в свете фонаря.
Отец ждал их на подъездной дорожке у дома. Он обнял сына и крепко прижал к себе.
— Бриттл отвезет тебя. Ты будешь жить у моего старого друга. Он и его жена будут любить тебя, как родного сына. Будь осторожен. Если они узнают, где ты, они станут тебя искать. Помни, я всегда буду любить тебя.
С этими словами он поцеловал сына и помог ему сесть в карету, а потом кивнул Бриттлу. Лошади зацокали копытами по мощеной дорожке. Последнее воспоминание об Эвенмере у Картера запечатлелось такое: фигура отца в тени дома. Но вскоре не стало видно ни отца, ни дома — их поглотила ночная тьма.
Картеру не суждено было увидеть Эвенмер целых четырнадцать лет.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Экипаж катился вдоль по размытой дороге, мимо зарослей боярышника и лиственницы, мало-помалу забираясь на холмы. Бабочки-монархи, огромные, словно листья тутовника, влетали и вылетали в окошки — вестницы возвращения Картера. Одна бабочка уселась Картеру на колено, и они с мистером Хоупом — юристом, сидевшим рядом с ним, — любовались ею, пока она не улетела. Зеленела трава, у дороги пестрели цветы дикой гвоздики и лобулярии. Лето было в разгаре. Картер с наслаждением вдыхал воздух, полный ароматов перед дождем, — на западе собирались тучи. Он очень волновался.
— Холмы, похоже, те самые, — сказал он. — Как только я повзрослел и смог путешествовать самостоятельно, я занялся поисками Эвенмера — и тогда, когда учился в Брэктон-колледже, и позже, когда уже служил секретарем у Крейтена. Из-за этого стал заправским туристом. Но, честно говоря, уже отчаялся и не думал, что вернусь домой.
— И ваш отец ни разу не написал вам за все эти годы? — спросил мистер Хоуп — молодой человек с приятными, мягкими чертами лица, темноволосый, сероглазый. Взгляд у него был серьезный, но порой он смеялся, и смех его напоминал отрывистый собачий лай.
— Поначалу он писал часто, письма приходили чуть ли не каждую неделю, но чем дальше, тем они становились мрачнее. Я говорил вам — он много странствовал, и пути его были скорбны и печальны. Он… кое-что разыскивал. В последнем письме он писал о Великом Море. Писал, что подумывает переплыть его, хотя понимает, что затея дурацкая. Больше от него писем не приходило.
— Но поблизости нет никаких морей, — возразил Хоуп. — Наверное, письмо пришло издалека.
— Да, — кивнул Картер, не спуская глаз с надвигавшихся грозовых туч. Но на самом деле взгляд его был устремлен еще дальше, за невидимые безграничные горизонты. — Из очень дальнего далека.
— Видимо, вскоре после того, как он отправил вам это письмо, он и исчез, — заключил юрист. — Судя по имеющимся у меня сведениям, от него нет никаких вестей уже более десяти лет. Как я вам уже говорил, когда мы беседовали в юридической конторе, меня в письменной форме попросили сопроводить вас и отвезти завещание вашего отца в ваше поместье. Более никаких разъяснений я не получил. Что-то тут… неправильное, необычное.
Картер мрачно усмехнулся:
— Прожив несколько лет вдали от Эвенмера, я пришел к выводу о том, что многое из происходящего там необычно, а порой и невозможно. Но в детстве все необычное воспринималось как бы само собой. Временами мне кажется, что я вообще все это видел во сне.
— Стало быть, ваши опекуны никогда не привозили вас домой?
— Мистер и миссис Макдональд — старые друзья семейства. Наверное, когда-то мой отец спас мистеру Макдональду жизнь, хотя… точно не знаю. Они были очень добры ко мне, и я их полюбил всем сердцем, но об Эвенмере они ни разу и словом не обмолвились. Похоже, они и сами не знают, где он находится.
Дорога становилась все уже и уже. Старик Рэнсом, служивший у лорда Андерсона кучером еще тогда, когда Картер пешком под стол ходил, погнал упряжку лошадей вверх по невысокому длинному холму. Окрестности казались Картеру знакомыми, но больше ничто не вызывало у него ровным счетом никаких воспоминаний — да и какие могли быть воспоминания? Ведь подъезжать к Эвенмеру ему еще ни разу в жизни не доводилось — его отсюда увозили, да и то под покровом ночи. Экипаж перевалил через вершину холма, спустился, повернул налево, проехал узкую полосу корсиканских сосен… и у Картера захватило дух при виде дома, стоявшего посреди широкой вересковой пустоши в окружении высоченных дубов, тополей и ив. Птицы порхали меж ветвей и парили над коньками крыш, со стен свисали густые плети плюща. Слезы хлынули у Картера из глаз, но он, не утирая их, любовался силуэтами башенок, шпилей, печных труб, чердачными окнами, двумя шелковицами-близняшками, растущими возле парадного крыльца, фонарным столбом у подъездной дорожки. Экипаж подъезжал все ближе, и дом словно вырастал прямо на глазах и казался Картеру огромным, словно сказочный замок. Годы не лишили дом его великолепия. Просто теперь Картер смотрел на него глазами взрослого человека, способного по достоинству оценить всю его красоту. Впервые в жизни он осознал, что Эвенмер — истинный шедевр зодчества. Каменная кладка, дубовые двери и оконные переплеты, темно-золотистые кирпичи объединились в удивительном смешении стилей: елизаветинский и якобинский были изящно приправлены элементами барокко. На барабане неправильной формы громоздилась башня с тяжелым шпилем, западный, господский флигель прекрасно гармонировал с длинным фасадом, плавно переходящим в выстроенный в форме буквы «Г» восточный флигель, где обитали слуги. Бесчисленные окна, парапеты и эркеры наползали друг на друга, словно детишки, играющие в кучу малу. Разностилица постройки выдавала многочисленные перестройки и пристраивания. На балюстрадах и башенках красовались скульптуры львов, рыцарей, гномов и лепные сосновые шишки. По четырем углам особняка восседали железные вороны. Портик в елизаветинском стиле поддерживали великанские колонны и обрамляли павильоны, барочные очертания которых сочетались с орнаментальностью в духе времен короля Иакова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46