Он приложил кончики пальцев к ее губам, потом отвел руку и поцеловал ее. Клер теряла способность думать, когда он так на нее смотрел.Тревельян стал покрывать поцелуями ее тело, медленно и осторожно. Казалось, он специально медлил, спускаясь от шеи к груди, вот он задержался, взяв в рот сосок.Клер выгнула спину и погрузила пальцы в волосы Велли. Они были мягкие и густые, казалось, она ощущает даже их цвет.Тревельян целовал ее тело, опускаясь все ниже и ниже. Он опоясал тонкую талию Клер венком из поцелуев и теперь описывал круги языком вокруг пупка.Целуя девушку, Тревельян не отнимал рук от ее тела. Клер никто никогда так не касался. Она росла в доме, где это не было принято, до встречи с Гарри ее вообще никто не целовал, теперь же Тревельян прикасался к ней так, как будто хоте навсегда запомнить, наслаждаться ею все время. Руки Велли познавали груди, бедра, ноги Клер.Тревельян продолжал целовать Клер, лаская икры и ступни большими ладонями.Клер привстала на локтях и посмотрела на него. Он был одет, и она чувствовала себя, как женщина с картины эпохи Ренессанса: она обнажена, а вокруг все одеты. Ей это понравилось. Быть может, она Леда, а он Зевс, прилетевший к ней в виде Лебедя, чтобы оплодотворить и дать ей ребенка.Тревельян улыбнулся, как будто понял, о чем она думает положил руки ей на колени и медленно повел их вверх, к груди и шее, остановившись у лица. Он смотрел ей в глаза, изучал ее, как будто искал что-то, спрятанное в самой глубине души. Он повернул лицо Клер к свету и не отвел глаз.— Нет еще, — прошептал он и, прежде чем Клер успела спросить, что это значит, стал опять целовать ее.Клер казалось, что она умирает. Он заставлял ее забывать обо всем. Ее тело, все ее существо откликалось на ласки Тревельяна. Он лег на нее. Клер судорожно вздохнула. Ей никогда не приходилось испытывать волшебной тяжести мужского тела. Он был такой большой, а она такая хрупкая, но ей совсем не было тяжело. Когда-то ей рассказывали, чем занимаются мужчина и женщина в постели. Она боялась, что Велли может раздавить ее.Она терлась голой ногой о его ногу, когда он целовал ее. Она понимала, что он учит ее целоваться. Он проникал языком в ее рот, слегка покусывал губы, ласкал их языком, поворачивая голову. Он показывал ей глубокие поцелуи, мягкие поцелуи, жгучие поцелуи.Клер быстро воспринимала науку любви, как, впрочем, и все остальное. Сначала она лежала под ним неподвижно, как бы набираясь опыта, потом осмелилась на робкое прикосновение. Казалось, Тревельян угадывал все, чего она хотела. Он скатился с нее, перевернулся, не выпуская из своих объятии так что она оказалась сверху, и Клер стала нежно целовать его глаза, лоб, покусывать мочку уха.Тревельян слегка вскрикнул, когда она укусила его слишком сильно, и вновь уложил ее на спину.— Хочешь поиграть, да? — Он спрятал свое лицо у нее на шее и что-то забормотал. Клер хихикнула и притянула его к себе.Тревельян, как бы сердясь, начал пощипывать ее плечи, потом грудь. Его спокойствие стало уступать место страсти. Клер отвечала ему тем же. Она принялась стягивать с него рубашку, торопясь добраться до тела. Тревельян сбросил одежду в мгновение ока, продолжая все время целовать Клер. Она услышала треск разрываемой одежды, почувствовала его голое колено на своем теле.Он опять целовал ее в губы, но теперь напряженнее и торопливее. В ней тоже росла страсть, ей казалось, что она бежит куда-то, к чему-то, к кому-то.Когда их тела соприкоснулись, она чуть не задохнулась от счастья, жадно прижала его к себе, слегка царапая ногтями его спину. Она терлась бедрами о его волосатые ноги, возбуждаясь все сильнее.Клер была потрясена, когда Тревельян вошел в ее лоно, хотя ей было очень больно. Она попыталась оттолкнуть его, но он нежно поцеловал ее и продвинулся еще глубже.— Лежи спокойно. Боль пройдет через несколько секунд.Она повиновалась, но ей казалось, что ее раздирают пополам. Тревельян продолжал целовать ее, ладонь его ласкала грудь, а большой палец слегка давил на сосок. Где-то глубине Клер почувствовала отклик на его ласки и поплыла им навстречу, все активнее участвуя в этом древнейшем сладостном действе.— О-о-о, Велли, — прошептала она.— Да, любовь моя, я здесь.Она слегка шевельнула бедрами, неловко и неумело Тревельян положил руку на ее бедро, направляя движение. Теперь ей уже не было больно, наслаждение росло с каждым мгновением.Тревельян взял Клер за бедра обеими руками, прижал к себе и отодвинулся, сделав вид, что хочет покинуть ее.— Нет-нет! — закричала она, прижимая его к себе изо всех сил. — Не уходи!Тревельян издал странный звук — то ли легкий смешок, то ли стон — и она поняла, что он скорее умрет, чем покинет ее тело.Клер улыбалась от счастья, сжимая его в объятиях все сильнее. Вдруг глаза ее расширились: Тревельян проник в самые ее глубины. Ее затопило какое-то удивительное ощущение.— Бог мой! — закричала она.Тревельян поднял голову, посмотрел на ее лицо и улыбнулся.— Я думаю, ты привыкнешь к этому и полюбишь так же легко и быстро, как виски!Больше никто из них не сказал ни слова. Тревельян медленно двигался, а Клер лежала почти неподвижно, переживая совершенно новые ощущения, с которыми, казалось, кончалась ее земная жизнь и она возносилась на небеса.Теперь они двигались в унисон. Тревельян держал ее за бедра, направляя их движения. Как удивительно подходили друг другу их тела! Ее щека прижималась к его плечу, бедра их слились воедино…Глаза Клер широко раскрылись, она почувствовала, как в ней рождается что-то огромное и удивительное. Она вцепилась в плечи Тревельяна, бедра ее приподнялись.— Тревельян! — закричала она в почти мистическом ужасе. Она посмотрела на него: лицо необычайно напряжено, как будто он пытается сопротивляться чему-то. Возбуждение девушки возрастало, она почувствовала, что вот-вот взорвется.И вот этот взрыв произошел. Ничего более удивительного и прекрасного Клер никогда не испытывала. Она продолжала крепко прижимать к себе Тревельяна, ее ногти глубоко впились в его спину. Клер не видела лица Тревельяна, она лишь чувствовала ласку влажных завитков его волос на своей шее.Они долго лежали неподвижно, тесно обнявшись. Наконец Клер тихо отодвинулась. Она хотела посмотреть на него. Однажды, много лет назад, в их доме в Нью-Йорке, Клер как-то вошла в маленькую столовую, где мать и несколько ее приятельниц пили чай. И услышала, как мать сказала, обращаясь к одной из них: «Но, дорогая, вы никогда не узнаете мужчину по-настоящему, пока не проведете с ним ночь». Клер смутилась и ушла в свою комнату. Теперь она поняла, что имела в виду ее мать.Она посмотрела на Тревельяна. Глаза его были закрыты, он выглядел очень молодо.— Сколько тебе лет? — спросила она.— Тридцать три, — тихо ответил он, все еще не открывая глаз.Она погладила его волосы, убрала их с лица.— Наверное, не нужно нам было этого делать, — тихо сказала она.Оh тут же открыл глаза; взгляд был злой и жесткий— Если ты собираешься сказать, что мы предали Гарри, то я думаю, тебе следует знать, что в данный момент он находится в Эдинбурге, у своей любовницы.Клер очень удивила злость, прозвучавшая в его голосе— Ты что, ревнуешь к Гарри?— К его дурацкой любовнице?! Ты что! Ей сорок пять лет, она замужем, у нее двое детей, один из которых удивительно похож на Гарри.В тот момент Клер не придала этому значения. Казалось Гарри где-то далеко-далеко. Она поцеловала Тревельяна в глаза— Не хочу думать об этом сейчас, ни о чем не хочу думать. — Она понимала, что заниматься любовью с одним мужчиной, когда ты обручена с другим, нехорошо, но она говорила себе: «Ведь этот человек — капитан Бейкер, она так давно восхищается им, даже обожает».Клер провела кончиками пальцев по шрамам на щеках Велли, вспоминая, как он их получил. Она уложила его на спину и стала тихо и нежно ласкать другие шрамы на теле, поцеловала раненую руку. На голенях у Тревельяна были длинные шрамы от надрезов, которые он сделал сам, чтобы пустить кровь, когда его трепала малярия.Она села рядом, лаская и не спуская с него глаз. Ей было интересно разглядывать голого мужчину — но не просто мужчину, а именно этого, Тревельяна.Внезапно она заметила, что он хмурится.— Ты смотришь на меня, Тревельяна? Или думаешь о том, что рассказать миру о капитане Бейкере?Клер вытянулась рядом с ним и разгладила его густые усы.— Не знаю, — честно призналась она. — Ты такой разный… Когда я впервые встретила тебя, ты был старым, слабым и больным. Потом превратился в страшного циника, решившего, что мир не лучшее место для жизни, вечно недовольного и меланхоличного. Потом я узнала, что ты знаменитый капитан Бейкер. А теперь…— А что теперь?— Теперь я вообще ничего не понимаю.— Позволь мне объяснить тебе, кто я, — попросил он, глаза его излучали огонь. — Дай мне время до возвращения Гарри. Это все, о чем я прошу. Гарри, очевидно, приедет через четыре или пять дней, и ты сможешь вернуться к нему. Но сейчас останься со мной, проведи здесь каждый день, каждую минуту.Клер натянула простыню до подбородка.— Я… я не знаю. Ведь еще есть мисс Роджерс и герцогиня. Я думаю, она уже достаточно много знает о моих поступках и словах. Наконец, есть мои родители…— Я беру на себя мисс Роджерс и герцогиню. Что касается твоих родителей, они, кажется, не особенно беспокоятся о своих дочерях.Клер смотрела на Тревельяна и чувствовала, что больше всего на свете ей хочется находиться все время с ним.В эту минуту ей казалось, что она смогла бы уйти навсегда оттого, что было для нее важным до сих пор. Губы ее сжались.— А как быть с твоей замечательной Изумрудиной Нила? Он улыбнулся.— Жемчужиной Луны, ты хочешь сказать.— Мне трудно запомнить, — дерзко бросила Клер. — Боюсь, у меня нет твоего опыта. Узнает ли о ней мир из твоей следующей книги?— Конечно. Это то, что нравится читателям. Дай вспомнить: конечно, я описал Ниссу задолго до того, как вспомнил о тех скучных вещах — о размерах колес экипажей и тому подобном. Мне кажется, я написал так: «Нисса — это женственность, огонь, страсть. Она удивительна в любовных играх. Когда ложишься с ней в постель, ты как будто сдаешь экзамен на мужскую выносливость…»Клер попыталась выскочить из постели, но Тревельян схватил ее за руку и притянул к себе. Она не смотрела на него, не хотела разговаривать и, сложив руки на груди, смотрела в стену.— Ревнуешь — спросил он лукаво.— Ты можешь уйти из моей комнаты сейчас же. И не трудись возвращаться…Он поцеловал ее в шею и в упрямо сжатые губы.— Какое тебе дело до моих отношений с Ниссой? Ведь ты же любишь Гарри…— Ты опять смеешься надо мной, — резко сказала Клер. — Гарри, по крайней мере, относится ко мне, как к взрослой. А ты насмехаешься, как будто я ребенок.— Ты и есть ребенок, — тихо произнес Тревельян. — Самый прекрасный взрослый ребенок на свете.Она не знала, радоваться ей такому комплименту или огорчаться.— Я не так хороша, как твоя Жемчужина Луны или как моя младшая сестра.Он поцеловал ее в уголок губ.— Ты даже не знаешь, что я имею в виду под красотой. — Он наклонился к Клер и улыбнулся. — Ты когда-нибудь была настоящей эгоисткой?Ее почему-то встревожил этот вопрос. В беседах с Тревельяном она почти всегда выступала как праведница, страдающая за правое дело.— Я совершила не один эгоистический поступок. Дома, в Америке, я была слишком снисходительна к себе.— Ты получала регулярное пособие в счет причитающегося тебе наследства твоего деда. Скажи, ты давала родителям какие-нибудь деньги?— Всего несколько раз, — бросила она и, когда Велли улыбнулся, опять попыталась выбраться из постели. — Ты мне не понравился, когда я впервые увидела тебя, и не нравишься сейчас.Тревельян притянул Клер к себе и склонился над ней.— А что тебе не нравится во мне? Что я понимаю, какая ты на самом деле? Или что я не рассматриваю тебя, как красивую маленькую американку — наследницу состояния, чьи деньги — самая важная вещь в мире? Или тебя беспокоит то, что я не заблуждаюсь насчет твоих родителей? Может быть, ты считаешь, что Гарри тебе нравится потому, что он так же романтичен, как ты сама? Гарри замечает только то, что ему хочется. Он считает свою мать хорошей, потому что ему хочется, чтобы она была такой. Он думает, что любит тебя, потому что ему хочется этого.— Оставь в покое Гарри. Он хороший, добрый человек.— Да, это правда. У него нет ни одного недостатка. Он не способен никого обидеть.— В отличие от тебя. Ты обижаешь всех и каждого, кто хоть немного приближается к тебе.Выражение лица Тревельяна изменилось, и он отстранился от нее.— Да, ты права, — сказал он. Клер лежала рядом, не касаясь его и все еще злясь и на него и на себя: за то, что они наговорили друг другу, и за то, что сделали. Она не должна была пускать его к себе в постель, обязана была выгнать, когда он вошел в комнату и стоял над ней, спящей.Девушка почувствовала, как Тревельян зашевелился будто собирался встать. Она тут же повернулась и обняла его— Не уходи, Велли. Я так устала от одиночества.Он крепко прижал ее к себе, и в этом объятии было так же много близости, как и в любовных ласках.— Ты тоже это чувствуешь?— Что «это»?Клер прижалась щекой к eго груди.— Одиночество.Она стала возражать, говоря, что такой знаменитый человек, как капитан Бейкер, не может быть одиноким, что у него наверняка друзья по всему миру. Но человек, лежавший в ее объятиях, был не капитаном Бейкером, он был Тревельяном, тем человеком, что упал в обморок, когда они впервые встретились, и впервые в жизни угостил ее виски, и давал ей читать книги.Клер подняла лицо, чтобы он поцеловал ее. Больше они не произнесли ни слова, застыв в нежном объятии.Когда Клер проснулась, ее маленькая сестра сидела на стуле у изголовья кровати.— Ты спала как убитая, — сказала Отродье.Клер приподнялась на локте. Другая половина кровати была пуста.— Он ушел.Клер села, натянув на себя простыню.— Я знаю. Гарри уехал вчера. Он отправился в Эдинбург… по делу.Сара коротко рассмеялась.— Роджерс сломала ногу.Клер чуть не задохнулась от изумления.— Что-что?! Тревельян говорил, что возьмет мисс Роджерс на себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42