Может, выставить твою голову на Веховом Камне, в назидание прочим?
– Лучше не стоит, – отозвался патриарх достаточно спокойно, чем заслужил неохотное уважение Криспа.
– Еще как стоит, Крисп! – возразила Дара. Гнатия передернуло, а Дара продолжила:
– Изменник ничего, кроме топора, не заслуживает. Что сделает с тобой, со мной, с нашим ребенком Петроний, если он – Фос оборони – победит?
Гнатий слушал ее весьма внимательно. Он никоим образом не мог знать о беременности Дары, прежде чем она упомянула о ней, однако тут же нашел способ воспользоваться этим известием:
– Ваше величество, как можете вы казнить человека, соединившего вас узами брака и тем сделавшего законным вашего наследника?
– Почему нет, – огрызнулась Дара, – если ты поженил нас ради того, чтобы отвлечь внимание от монастыря святого Скирия и спустить на нас своего кузена?
Патриарха опять передернуло.
– Думаю, убивать тебя не стоит, – решил Крисп.
Гнатий просиял, Дара помрачнела.
– Но с поста патриарха я тебя снимаю, – продолжил Крисп. – На твое место я прочу аббата Пирра.
Гнатия передернуло в третий раз.
– Я почти готов пойти на плаху, лишь бы на мое место не сел такой фанатик.
– Священникам из его окружения я доверяю. Если бы я мог доверять твоим подпевалам, я бы заставил тебя сдержать слово.
– Я же сказал «почти», – быстро напомнил патриарх.
– Действительно? Вот что я сделаю. Пока синод не избрал Пирра, я отправлю тебя в монастырь святого Скирия, где он сейчас аббатом. Это поможет тебе удержаться от необдуманных поступков.
– Гнатий открыл было рот, но Крисп прервал его:
– Подумайте, прежде чем вновь заявлять, что скорее пойдете на плаху, пресвятой отец – нет, уже святой отец, вы теперь просто монах, верно? – потому что я могу и удовлетворить ваше желание.
Гнатий одарил его злобным взглядом, но протестовать не оспелился.
Крисп обернулся к Тировизию:
– Ты слышал, что я сказал?
Евнух кивнул.
– Хорошо. Отведи этого монаха в монастырь и передай настоятелю, что выпускать его нельзя ни в коем случае. И халогаев с собой возьми, а то как бы его не украли по дороге.
– Как будет угодно вашему величеству. – Тировизий кивнул Гнатию. – Не пройдете ли со мной, святой отец? – В отличие от Криспа, Тировизий переходил от одного титулования к другому с бессознательной легкостью. Гнатий, все еще носивший патриаршую ризу, последовал за постельничим.
– Лучше бы ты его казнил, – сказала Дара.
– Живой он мне еще может пригодиться, – ответил Крисп. Кроме того, теперь он никуда от меня не денется. Они с Пирром презирали друг друга годами. Теперь, когда он в полной власти настоятеля, сторожить его будут лучше, чем в тюрьме. И кормить хуже, готов поспорить. – Он вздохнул. – Мне было бы намного легче, если бы я хоть на секунду поверил, что солдаты еще застанут Петрония в городе. А если нет… – Крисп замолк, пытаясь сообразить, как можно поймать скрывающегося в родных поместьях мятежника.
– Боюсь, что нет, – заметила Дара.
– Я тоже боюсь, – ответил Крисп. Петроний был умен и бесстрашен. Единственной слабостью, которую подметил в нем когда-то Крисп, было тщеславие; способный на многое, он полагал, что может все. Криспу пришла в голову малоприятная мысль, что месяцы, проведенные в монастыре, могли излечить Петрония и от этого недостатка.
– Надо объявить его вне закона, – подсказала Дара. – Цена за его голову поможет решиться многим, кто готов предать его.
– Так я и сделаю, – согласился Крисп. – И пошлю отряд кавалерии в его бывшие поместья. Хотя Анфим прибрал их себе, люди там, я полагаю, остались еще те, которых подбирал Петроний, и верны они будут прежде всего ему.
– Поосторожнее подбирай офицера, которому поручишь отряд, предупредила Дара. – Не стоит посылать того, кто прежде служил Петронию.
– Ты права, – признал Крисп.
Но, пока его племянник проводил время в оргиях, Петроний возглавлял имперскую армию. А это значило, что каждый видесский офицер служил под его началом, пусть и не всегда напрямую.
Городские военачальники принесли клятву верности Криспу. Полевые командиры один за другим присылали письменные клятвы – каждый день прибывали одно-два письма. Но много ли будут значить клятвы в сравнении с многолетней привязанностью к старому командиру? Крисп полагал, что слово стоит не больше, чем человек, его дающий. И он горько сожалел, что у него не было времени получше узнать своих офицеров, прежде чем делать выбор.
Желания, впрочем, как обычно и бывает, сбыться и не могли. Крисп вздохнул снова.
– Буду выбирать так тщательно, как смогу.


* * *

Шли дни. В перерытом снизу доверху городе никаких следов Петрония не обнаружили. По приказу Криспа писцы стирали пальцы до крови, десятками выписывая объявления, клеймившие Петрония как преступника, мятежника и монаха-расстригу. Пергаменты вывесили на площади Паламы, на площади поменьше, называемой площадью Быка, и у каждых ворот города Видесса. Вскоре якобы видевшие Петрония начали являться десятками. Сколько мог судить Крисп, все они обманывали или его, или себя.
Императорские курьеры мчались на восток и на запад, разнося объявления по провинциям. На запад ускакал и кавалерийский отряд. Курьеры, направлявшиеся в прибрежные города, двигались не верхом, а морем – так было быстрее.
Крисп, как мог, занимался текущими делами, несмотря на снедавшее его беспокойство. Он, скорее, старался утонуть в делах – чем больше он был занят, тем реже вспоминал, что Петроний еще на свободе.
Не тратил он времени и на созыв синода, который должен был избрать Пирра преемником Гнатия на патриаршем престоле. Несмотря на явную связь с бегством Петрония, это занятие все равно радовало Криспа: хотя бы Гнатию он мог отплатить сполна.
Но и синод вызвал неожиданные трудности. Следуя обычаю, Крисп созвал аббатов и высших иерархов церкви из столицы, а также прелатов крупных пригородов по обе стороны Бычьего Брода пролива, отделявшего город Видесс от западных провинций, – и на этом успокоился, решив, что все дальнейшее станет пустой формальностью. В конце концов, как Автократор он возглавлял не только государство, но и церковь.
Однако многие прелаты из собравшихся по его приказу в дворцовой часовне были назначены на свои посты Гнатием, принадлежали к его, весьма умеренной фракции и без энтузиазма относились к идее избрания на патриарший престол человека, более ревностно относящегося к вере.
– Да возрадуется ваше величество, – сказал Савиан, архиерей из западного пригорода, известного как Напротив, поскольку располагался он точно напротив города Видесса, через пролив, но настоятель Пирр, при всей его богобоязненности, известен неуступчивостью и суровостью, не совсем, быть может, подобающими человеку, распоряжающемуся всеми делами вселенской патриархии.
– Судя по тому, как дернулись брови Савиана, он сказал бы еще много, если бы осмелился. Скорее всего, в кругу товарищей он высказывался куда свободнее.
– В конце концов, я же представил синоду три имени, – вежливо ответил Крисп.
Все собравшиеся прекрасно знали, что сделано это исключительно ради соблюдения формальностей. Остальных кандидатов Крисп подбирал весьма старательно.
Савиан тоже это знал.
– О да, ваше величество, Траян и Репордений весьма набожны.
Теперь его брови взлетели вверх. Оба священника – один был иерархом провинциального городка Девелтос, второй – настоятелем монастыря в пустынях юго-запада – были такими фанатиками, что по сравнению с ними Пирр показался бы агнцем.
– Не зная о существовании дисциплины, отец Савиан, вероятно, боится ее сильнее, чем стоило бы, – заметил священник по имени Лурн, приспешник Пирра. – Такой опыт был бы ему полезен, несмотря на новизну.
– Да пошел ты в лед! – вспылил Савиан.
– Это ты познаешь муки вечного хлада! – отозвался Лурн, и священники обеих фракций принялись орать друг на друга, потрясая кулаками. До сих пор Крисп общался со священниками редко и в основном при отправлении святых таинств. Теперь он обнаружил, что в иное время они ничем не отличаются от прочих смертных, разве, пожалуй, более склочны.
Некоторое время он слушал, а потом с силой хлопнул ладонью по столу.
– Святые отцы, – произнес он в наступившем молчании, – я не думаю, что мне придется приказывать халогаям растаскивать вас.
– Церковники пристыженно переглянулись. – Если вы считаете отца Пирра еретиком или врагом веры, – продолжил он, исполните свой долг, проголосуйте против него, и пусть синие сапоги носит кто-то другой из тех, чьи имена я вам предложил.
Если вы считаете иначе, поступайте, как знаете.
– Да возрадуется ваше величество, – заметил Савиан, – но мои вопросы никоим образом не затрагивают правоверности отца Пирра; при всей моей нелюбви к нему я должен признать, что вера его крепка и совершенна. Однако я опасаюсь, что он не согласится назвать правоверным никого, кто не согласен с ним в каждой мелочи.
– Так и должно быть, – ответил Висанд, один из священников, поддерживающих Пирра. – Истина по определению своему одна, и отклонения от нее суть гнусная ересь!
– Принцип икономии <Икономия – принцип снисходительности, допускающий отклонение от канонических предписаний, не влекущее за собой подрыв догматических основ вероучения>, как тебе прекрасно известно, – бросил в ответ Савиан, – допускает расхождения мнений в вопросах, не связанных с судьбой бессмертной души.
– Вопросов, не связанных с судьбой души, нет! – запальчиво кинул Висанд, и святые отцы вновь принялись за свое.
Крисп опять грохнул кулаком по столу. В этот раз тишина установилась чуть медленнее, но все же установилась.
– Святые отцы, – произнес он, – в делах веры вы, несомненно, мудрее меня, но я вас созвал не за тем, чтобы их обсуждать.
Гнатий показал себя предателем. Мне нужен патриарх, достойный моего доверия. Дадите вы мне его или нет?
Поскольку даже Савиан признал Пирра правоверным, исход собрания был предрешен. А так как никто из святых отцов не рискнул навлечь на себя монарший гнев, Пирр был избран единогласно.
Впрочем, толпясь у выхода, аббаты и жрецы принялись скандалить по новой.
Уже уходя, Савиан сказал Криспу:
– Прошу, ваше величество, не забудьте, что мы сделали это по вашему повелению.
– Почему? Вы думаете, я об этом пожалею? – спросил Крисп.
Савиан промолчал, но брови его были весьма красноречивы.
Несмотря на предупреждение прелата, Крисп решил, что хорошо поработал в тот день. Однако радоваться ему пришлось недолго.
Когда он вернулся в императорские палаты, его уже поджидал гонец. На лице солдата отпечатались боль и усталость; левая рука висела на окровавленной повязке.
С первого же взгляда Крисп понял, что случилось несчастье.
Последний раз гонец прибыл в такой спешке, когда Арваш Черный Плащ и его банда дикарей вырезали деревню, где вырос Крисп, а с ней – его сестру, зятя и двух племянниц. Откуда придет горе теперь – снова ли с севера, или с запада?
– Лучше говори прямо, – тихо приказал Крисп.
Гонец отсалютовал по-солдатски, приложив к сердцу кулак.
– Слушаюсь, ваше величество. Отряд, который вы послали в поместье Петрония… господин, они его там и нашли. И командир, и большинство его людей… – Гонец умолк, покачал головой и волей-неволей продолжил:
– Они перешли к мятежнику, ваше величество. Немногие бежали. От одного из них я и услышал этот рассказ. Нас преследовали; мы разделились, чтобы хоть один доскакал до столицы. Я вижу, что я первый. Простите.
Крисп попробовал принять невозмутимый вид. Он и не подозревал, что его разочарование так заметно.
– Спасибо тебе за то, что остался мне верен и принес эту весть… – Он остановился, чтобы гонец мог назваться.
– Меня Фемистием прозывают, ваше величество. – Гонец отсалютовал снова.
– Я у тебя в долгу, Фемистий. Сперва найди жреца-целителя, чтобы тот занялся твоим плечом. – Крисп вытащил из кармана на поясе табличку, начертал на воске приказ и приложил к табличке императорскую печать. Закрыв табличку, он отдал ее Фемистию. Отнеси это в казну. Тебе должны будут дать фунт золота. А есть кто-то будет против, выясни, как его звать, и сообщи мне. Второй раз он будет обеими руками «за».
Фемистий поклонился.
– Я боялся, что головой отвечу за то, что принес дурную весть.
Я и не думал, что получу награду.
– А почему? – удивился Крисп. – Как быстро прибудут добрые вести, неважно – они сами о себе заботятся. А вот чем быстрее я узнаю о каких-нибудь проблемах, тем быстрее смогу за них взяться. Так что ступай, найди жреца-целителя, а то ты, кажется, готов рухнуть на месте.
Фемистий отсалютовал в последний раз и заспешил прочь.
– Теперь, твое величество, когда ты знаешь, где сидит Петроний, и можешь быстро за него взяться – что станешь делать? спросил один из шедших позади Криспа халогаев.
Криспу всегда нравилось, с какой невидесской прямотой подходят к делам светловолосые северные варвары. Он постарался не ударить в грязь лицом.
– Пойду и расправлюсь с ним, Вагн.
Вагн, а с ним и остальные гвардейцы, потрясая топорами, разразились одобрительными криками.
– Когда ты был еще вестиарием, твое величество, – заявил Вагн, – я сказал, что ты думаешь, как халогай. Я рад, что, став Автократором, ты не изменился.
Остальные северяне шумно выразили согласие. Позабыв об императорском достоинстве Криспа, они хлопали его по спине и хвалились, как они прорубят себе дорогу сквозь те жалкие ошметки войска, которые собрал Петроний, а самого мятежника изрубят в куски на корм псам.
– В маленькие такие кусочки, – величественно провозгласил Вагн. – Для щеночков, что только что от сучьих сосков.
Слушая их, Крисп ухмылялся, зараженный кровожадностью северян, и почти поверил, что избавиться от Петрония будет и впрямь так легко. Но к тому времени, когда он поднялся по лестнице, ведущей к императорским палатам, улыбка его померкла.


* * *

Барсим стоял у Криспа за спиной и возился с незнакомыми застежками.
– Вот так, – произнес он наконец. – Вы выглядите весьма воинственно, ваше величество.
1 2 3 4 5 6 7 8