Может быть, именно поэтому ей хотелось поймать клочок их жизни и заключить в клетку музыкальных символов, чтобы сохранить для потомков самобытность их культуры.
— Пока пусть будет так. Возможно, на следующий год я приду послушать, что ты добавила.
— А разве к следующему году твоя книжка еще не выйдет? У Магды перехватило дыхание.
— Боюсь, что нет.
— Почему нет?
Не желая отвечать и пытаясь сообразить, как бы ей вежливо уйти от ответа, Магда сделала вид, что занята упаковкой мандолины. Но ничего путного на ум не шло. Не поднимая головы, она сказала:
— Мне нужно найти другого издателя.
— А что случилось с прежним?
Магда не отрывала глаз от пола. Она чувствовала себя неловко. Это было самым большим ударом в ее жизни, когда издатель отказался выполнять договор.
До сих пор было больно вспоминать об этом.
— Он передумал. Сказал, что сейчас не самое подходящее время для издания сборника цыганских мелодий.
— Особенно когда составитель — еврейка, — понимающе добавила Йозефа.
Магда быстро глянула на старуху и вновь уставилась в пол. Насколько верно сказано, подумала она. К горлу подкатил комок. Ей не хотелось продолжать эту тему.
— А у тебя как дела?
— Ужасно.
Передернув плечами, Йозефа отложила инструмент и взяла карты. На старухе был традиционный цыганский наряд: цветастая блузка,полосатая юбка, яркий платок. Бешеное сочетание красок и тонов. Она машинально перетасовывала колоду.
— Я Почти не гадаю. Иногда приходит кое-кто: из постоянных клиентов, а сама никуда не хожу, с тех пор как с меня взяли подписку.
Магда догадалась об этом еще утром, когда подходила к кибитке. С двери исчезла табличка с надписью «Домна Йозефа. Гадание», а также диаграммы и кабалистические знаки с окон. Она слышала, что Железная Гвардия приказала всем цыганам оставаться на местах и «не причинять неудобств» гражданам.
— Значит, цыгане тоже попали в немилость?
— Мы, ромы, всегда были в немилости, во все времена и везде. Нам не привыкать. Но вот вы, евреи... — Она сокрушенно покачала головой. — Мы кое-что слышали... Ужасные вещи творятся в Польше.
— Мы тоже об этом слышали. — Магда с трудом сдержала всхлип. -Но и нам не привыкать к гонениям.
Во всяком случае, некоторым из нас, подумала она. Только не мне. Я никогда к этому не привыкну.
— Боюсь, дальше будет хуже, — добавила Йозефа.
— Ромам нечего бояться. — Магда чувствовала, что ее слова звучат зло, но ничего не могла с собой поделать. Мир превратился в сущий ад. Магда отрицала неизбежное, иначе как же еще она могла защититься? Ужасные слухи, которые ходили о евреях, не могли быть правдой. И о цыганах тоже. Поговаривали, будто на периферии Железная Гвардия окружала таборы, всех цыган подвергали стерилизации и отправляли на каторжные работы. Это, должно быть, лишь злобные слухи, страшные сказки. И все же со всеми ужасными вещами, творящимися вокруг...
— А я и не волнуюсь, — продолжала между тем Йозефа. — Разрежь цыгана на десять частей и вместо него получишь десять новых цыган.
Магда была твердо убеждена, что, проделав подобное с евреем, не получишь ничего, кроме мертвого еврея. И она попыталась сменить тему разговора.
— Это у тебя что, гадальная колода? — Она прекрасно знала, что у Йозефы в руках гадальные карты..
Йозефа кивнула.
— Хочешь погадаю?
—Нет, спасибо. Не верю я в это.
— Говоря по правде, я и сама не всегда верю. Как правило, карты ничего не говорят, поскольку им нечего сказать. Поэтому мы сочиняем, как в музыке. Девушкам я говорю, что скоро они встретят красивого парня, а парням — что дела их вот-вот пойдут на лад. Что же в этом плохого?
— И никакого предсказания... Йозефа пожала плечами.
— Иногда карты говорят правду. Хочешь попробовать?
— Нет. Спасибо, не стоит. — Магда не желала знать, что ждет ее в будущем. Во всяком случае, ничего хорошего. Такое у нее предчувствие.
— Ну, пожалуйста. Это мой тебе подарок.
Магда заколебалась. Ей не хотелось обижать старую Йозефу, и потом, разве цыганка только что не сказала, что карты ничего не говорят? Может быть, она сочинит для нее красивую историю.
— Ну ладно...
Йозефа протянула через стол колоду.
— Сними.
Магда сняла верхнюю часть, Йозефа переложила ее вниз и начала раскладывать карты, не переставая говорить.
— Как дела у твоего отца?
— Боюсь, не очень хорошо. Он почти не встает.
— Какая жалость. Не часто встретишь человека, который понимал бы цыган так, как твой отец. А медведь Йошки не помог ему вылечить ревматизм? . . .
Магда покачала головой.
— Нет. Да ведь у него не просто ревматизм, а гораздо хуже.
И чего только папа не перепробовал, чтобы остановить прогрессирующее искривление конечностей, даже позволил дрессированному медведю Йошки — внука Йозефы — походить по спине. Но древний цыганский способ оказался столь же бесполезным, как и последние «чудеса» современной медицины.
— Хороший человек. — Йозефа продолжала раскладывать карты.
— Это несправедливо, что он, столько знающий об этой стране, не может увидеть ее снова.
Она нахмурилась и озадаченно умолкла.
— Что случилось? — Озабоченное лицо старухи, пристально разглядывавшей карты, напугало Магду. — С тобой все в порядке?
— А? Что? А, Со мной все нормально. Просто карты говорят...
— Плохо, да?! — Магда отказывалась верить в то, что карты могут предсказывать будущее лучше, чем, допустим, внутренности мертвой птицы, но почему-то заволновалась.
— Дело в том, как она Легли. Я никогда прежде не видела ничего подобного. Карты, которые ничего не значат, отсеялись. Те, что предсказывают добро, легли справа, а те, что зло, — слева. Странно.
— И что же это значит?
— Не знаю. Спрошу-ка я Йошку. — Обернувшись, она позвала внука, затем снова повернулась к Магде. — Йошка очень хорошо знает карты. Он любил наблюдать за мной, когда был совсем еще маленьким.
Красивый смуглый молодой человек лет двадцати пяти, великолепно сложенный, сияя белозубой улыбкой, забрался в кибитку и кивнул Магде, уставившись на нее своими большими черными глазами. Магда отвела взгляд. Она почувствовала себя голой. Йошка был моложе ее, но это его не останавливало и он не раз давал ей понять, что хочет ее, однако Магда делала вид, будто не слышит.
Парень глянул на карты, и улыбка сбежала с его лица. Несколько мгновений он постоял нахмурившись, затем сказал:
— Перемешайте, снимите и разложите заново.
Йозефа кивнула, и вся процедура повторилась. На сей раз уже в абсолютной тишине. Магда поймала себя на том, что позабыла о своем скептицизме. Она подалась всем телом вперед и внимательно следила за тем, как ложатся карты на стол. Она ничего не смыслила в гадании и вынуждена была полностью положиться на старую цыганку и ее внука. Но стоило ей взглянуть на их лица, как она тут же поняла: что-то не так.
— Ну, что ты об этом думаешь, Йошка?.— тихо спросила старуха внука.
— Не знаю... Столько добра и зла и такая граница между ними. Магда сглотнула. Во рту пересохло.
— Вы хотите сказать, что карты легли так же, как в первый раз?
— Да, — ответила Йозефа. — Только теперь они поменялись местами: хорошие — слева, плохие — справа. — Она глянула на Магду. — Тебе предстоит выбор. Серьезный выбор.
Неожиданно рассердившись, Магда позабыла об охватившем ее волнении. Да они просто ее разыгрывают! А она никому не позволит смеяться над ней.
— Я, пожалуй, пойду. - Магда схватила нотную папку, мандолину и вскочила с места. — Я не наивная простушка, над которой можно подшучивать.
— Нет! Прошу тебя! Давай еще раз! — Старая цыганка умоляюще протянула к ней руки.
— Извини, но мне действительно пора.
Она кинулась к выходу, прекрасно понимая, что обижает Йозефу, но ничего не могла с собой поделать. Эти странные карты с загадочными картинками и недоуменные лица цыган заставили ее покинуть кибитку, и как можно скорей. Ей нестерпимо захотелось вернуться в Бухарест, с его прямыми и четкими линиями улиц и мостовых.
Глава 9
Замок
Понедельник, 28 апреля
19 час. 10мин.
«Змеи» прибыли.
Эсэсовцы, особенно офицеры, всегда напоминали Ворманну змей. И штурмбаннфюрер СС Эрих Кэмпффер отнюдь не являлся исключением.Ворманн на всю жизнь запомнил вечер за несколько лет до войны, когда местный старший полицейский и эсэсовский чин давал прием в Ратенау. Среди приглашенных оказался и капитан Ворманн, награжденный боевыми орденами офицер немецкой армии и уважаемый в округе человек. Ему не хотелось идти, но Хельга так редко бывала в свете и так радовалась предстоящему приему, что у него не хватило духа отказаться.
В зале для приема целую стену занимал большой стеклянный террариум с трехфутовой змеей, которая то сворачивалась в кольца, то разворачивалась. Любимое домашнее животное хозяина. Он держал змею голодной. Трижды приглашал гостей посмотреть, как скармливает своей питомице жаб. Ворманну вполне хватило одного раза. Он взглянул на змею и на еще живую жабу, судорожно дергавшую лапками в тщетной попытке освободиться, и у него прошла всякая охота смотреть на подобное зрелище.
Оно испортило ему настроение на весь оставшийся вечер. Когда они с Хельгой, собравшись домой, проходили мимо террариума, Ворманн видел, что ненасытная рептилия снует вдоль стекла в поисках еще одной жабы, несмотря на то что уже трех сожрала.
Именно эту змею он и представил себе, глядя на Кэмпффера, бегавшего взад-вперед по комнате. За исключением коричневой рубашки, все на нем было черное — черная куртка, черные бриджи, черный галстук, черный кожаный ремень, черная кобура и черные же сапоги. Только серебряный череп на фуражке, эсэсовские молнии и офицерская петлица на воротнике были светлыми, будто яркие пятна на чешуе ядовитой гадины.
От него не ускользнуло, что Кэмпффер заметно постарел со времени их последней случайной встречи в Берлине два года назад. Но не так сильно, как я, мрачно подумал Ворманн. Майор СС, хоть и был на два года старше, из-за стройной фигуры выглядел моложе. Его густые светлые волосы не тронула седина. Просто образец арийского совершенства.
— Ты, кажется, привез всего один взвод, — сказал Ворманн. — В шифровке говорилось о двух. Впрочем, я полагал, что ты прихватишь с собой целый полк.
— Нет, Клаус, — снисходительным тоном произнес Кэмпффер, продолжая мерить шагами комнату. — Одного взвода больше чем достаточно для разрешения твоей так называемой проблемы. Солдаты спецподразделения весьма опытны в подобного рода делах. Я взял с собой два взвода лишь потому, что здесь просто короткая остановка на моем дальнейшем пути.
— Да? А где тогда второй взвод? Цветочки собирает?
— Можно сказать и так. — Улыбка Кэмпффера была не из приятных.
— И что ,сие должно означать?
Сняв фуражку и шинель, Кэмпффер швырнул их на стол и подошел к окну, из которого видна была деревня.
— Сейчас увидишь.
Ворманн нехотя последовал за ним. Кэмпффер прибыл всего двадцать минут назад, а уже пытался взять командование на себя. Сначала со своими головорезами он, ни секунды не колеблясь, перешел мост и вошел в крепость. К великому сожалению Ворманна, опоры моста не обвалились. Ему явно не везло — джип майора и грузовик с солдатами спокойно въехали в замок. Затем Кэмпффер приказал сержанту Осте-ру — его, Ворманна, сержанту! — проследить за тем, чтобы спецотряд разместили как следует в казарме, а сам парадным шагом продефилировал в кабинет Ворманна с видом мессии и бодро отсалютовал:
— Хайль Гитлер!
— Похоже, ты сильно продвинулся с той войны, — заметил капитан, пока они с Кэмпффером наблюдали за тихой деревушкой внизу. — И СС тебя, кажется, вполне устраивает.
— Да, я предпочитаю СС регулярной армии, если ты это имеешь в виду. Куда более эффективная сила.
— Как же, наслышан!
— Я покажу тебе, как эффективность решает проблемы, Клаус. А решение проблем — это победа в войне. — Майор указал в окно. — Погляди-ка!
Сначала Ворманн не разглядел ничего, затем увидел какое-то движение на краю деревни. Это была группа людей. По мере приближения к замку они вытягивались в цепочку: взвод эсэсовцев гнал прикладами к замку десяток деревенских жителей.
Ворманн был потрясен, хотя в душе ожидал увидеть нечто подобное.
— Ты что, спятил? Они же граждане Румынии! А Румыния — наш союзник!
— Этими самыми румынскими гражданами или гражданином и были убиты немецкие солдаты. И я сильно сомневаюсь, что Антонес-ку поднимет шум из-за деревенского быдла.
— Но, убив их, ты все равно ничего не добьешься!
— А я пока и не собираюсь их убивать. Но из них получатся великолепные заложники. А в деревне пустили слух, что если погибнет еще хоть один солдат рейха — все они будут немедленно расстреляны. И впредь за каждого солдата будут расстреливаться десять деревенских. И так до тех пор, пока либо не прекратятся убийства, либо в деревне не останется ни одного человека.
Ворманн отвернулся от окна. Вот он, новый порядок, новая Германия, мораль высшей расы! Вот, оказывается, как нужно выигрывать войну!
— Это не сработает, — буркнул он.
— Конечно, сработает. — Самодовольство Кэмпффера было невыносимо. Всегда срабатывало и всегда будет срабатывать. Этих партизан взбадривают дружеские похлопывания по плечу их же собутыльников. Они изображают героев до тех пор, пока не трогают их товарищей или их жен и детей. И тогда они вновь превращаются в добрых хороших крестьян.
Ворманн судорожно искал пути спасения этих невинных людей. Он-то прекрасно знал, что к убийствам в замке они не имеют никакого отношения.
— На сей раз так не будет.
— Сомневаюсь. К тому же, я полагаю, Клаус, что у меня значительно больше опыта по этой части, чем у тебя.
— Ах да... в Освенциме, кажется?
—У коменданта Гесса было чему поучиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49