Иначе, чего доброго, она и тебя из страны вышлет!— Мне всегда говорили, что в Пруссии ненавидели цыган, — откликнулась Летиция. — Но цыгане — часть нашей земли, и без них эта страна была бы совсем другой.Она подумала о пестрых толпах цыган, кочующих по долинам, об их музыке и песнях, от которых всегда так сладко замирало ее сердце и ; хотелось плясать.Отец рассказывал, что когда был молод, они с братом Луи часто сидели с цыганами у костров, слушали прекрасные и дикие напевы цыганских скрипок. И любовались молоденькими цыганками, танцующими с грацией, столь характерной для их племени.— Ты у меня очень грациозная, прямо как маленькая цыганка, — говорил он тринадцатилетней Летиции.— О, папа, как замечательно! Так ты всерьез думаешь, что я грациозная?— Конечно, просто уверен, — отвечал отец. — Как и в том, что ты обязательно вырастешь самой настоящей красавицей и я буду тобой гордиться.Рассказы о цыганской жизни всегда занимали Летицию, несмотря на то, что она знала: и словом упоминать о них во дворце не стоит.Знала она и историю о том, что давным-давно был в их семье некий прапрапрадедушка, тоже великий герцог. Он был женат дважды, но ни в одном из браков детей не имел.Вторая жена была намного моложе его, сам же герцог, старея, все более страстно мечтал о наследнике.Если наследник у него не появится, то корона перейдет от семьи Раконзи к другому семейству, которое они не любили и которое с течением времени обленилось и совершенно погрязло в бесконечных оргиях и распутстве, а потому никак не могло нормально управлять государством.Великий герцог бессчетное число раз возил свою супругу и к врачам, и на курорты, а в конце концов, окончательно отчаявшись, решил прибегнуть к помощи цыган.Легенда, которую впоследствии рассказывали только шепотом, гласила, что как раз в то время великий герцог занемог и герцогине пришлось одной отправиться в табор самого известного из цыганских племен в стране.Ее принял цыганский воевода, или король, молодой темноволосый и очень красивый мужчина.Она приняла участие в трапезе, во время которой цыгане наполняли драгоценные кубки редчайшими и вкуснейшими виноградными винами.После пира были танцы вокруг огромного костра.Очень поздно, когда цыгане постарше улеглись спать, а скрипки умолкли, цыганский король поднялся и увел великую герцогиню в лес.У герцога с герцогиней появился наследник.Эту романтическую историю принц Павел заканчивал всегда одними и тем же словами:— Все Раконзи по большей части белокожие и рыжеволосые, но с тех пор в их роду время от времени рождались дети с темными волосами, темными глазами и светлой кожей, в точности как у тебя, моя милая.Летиция всегда с восторгом слушала эту легенду.— Посмотри в зеркало, — говорил отец, — и ты увидишь в волосах синеватый отлив, о котором мечтают все брюнетки.Ласково улыбнувшись дочери, он продолжил:— Ресницы у тебя темные, любимая моя девочка, а глаза зеленые, словно степи, по которым кочуют цыгане. А кожа нежная и белая, точно лепесток магнолии. Это ты унаследовала от предков по моей и материнской линии.Отец говорил правду. Летиция замечала, что совсем не похожа на остальных членов семьи Раконзи.Она никогда не задумывалась об этом прежде, не находя ничего удивительного в том, что она — брюнетка, в то время как ее родная сестра Мари-Генриетта блондинка, как мать.Волосы у младшей сестры были золотистые, словно солнечные лучи, а глаза неожиданно темные.В самом же великом герцоге не было никаких цыганских черт.Историю о цыганах все трое детей принца Павла находили страшно занимательной и романтичной, однако предпочитали не упоминать о ней в присутствии великой герцогини.— Такого рода легенды, — как-то заявила она недовольным тоном, — есть не что иное, как ложь, сочиненная людьми примитивными и дикими, которым не о чем думать и нечем занять себя, кроме как сочинять разные глупые небылицы.И после паузы добавила решительно и твердо:— Я тщательно изучила наше генеалогическое древо и уверяю вас, в этой басне о том, что в жилах Раконзи течет цыганская кровь, нет ни слова правды.Она помолчала, выжидая, не станет ли кто-либо возражать. И поскольку присутствующие решили, что благоразумнее промолчать, продолжила:— В истории семьи я обнаружила еще один весьма примечательный факт. Оказывается, герцогиню, ответственную за возникновение всех этих нелепых сплетен, лечил один весьма знающий французский доктор. Именно благодаря его стараниям она смогла наконец произвести на свет ребенка, ставшего впоследствии великим герцогом. — А затем, переведя дух, добавила: — И незачем вам, особам знатного рода, повторять эти дурацкие выдумки!Тогда Летиция ничего не ответила ей, но, вернувшись домой, кинулась к зеркалу и увидела, что волосы у нее совсем не такие, как у знакомых ей девушек, пусть даже не все они блондинки.И еще Летиция помнила слова отца о том, что она необыкновенно грациозна, как цыганка.Оставшись одна, она принялась танцевать и обнаружила, что тело у нее достаточно гибкое и податливое, чтобы делать сложные движения, такие, как в танцах цыган.Она также могла, развернувшись подобно пружине, высоко взлететь в воздух, прыгая через костер. Точно так же делали и цыгане — человеку, наблюдавшему за их прыжками со стороны, могло показаться, что некая волшебная сила отрывает их от земли.Решив как можно больше узнать о жизни цыган, девушка выезжала верхом за пределы дворца и прилегающих к нему земель, подальше от бдительного ока герцогини, останавливалась и разговаривала с первой попавшейся ей на пути группой цыган, кочующих по цветущим долинам или склонам гор.Они знали, кто она такая. Им льстило внимание юной принцессы, и они не только охотно говорили с ней и отвечали на ее вопросы, но также научили ее нескольким словам и фразам по-цыгански.Память у Летиции была восприимчивая, и вскоре она значительно расширила свой словарь.Позже она узнала, что и цыганам известна легенда о ее предке Раконзи. Они восхищались ее темными волосами, потому что, как и она сама, верили — она унаследовала их от цыган.Великая же герцогиня ненавидела цыган, преследовала и угнетала их при всяком удобном случае, особенно в этот, последний год.Она все дальше и дальше отгоняла их от столицы, и Летиция все реже и реже встречала их во время прогулок.— Как может Августина быть столь жестока? — сердито спрашивала она мать, когда в газетах сообщили, что двое цыган, обвиненных в каком-то преступлении, была казнены, несмотря на то, что оба клялись в своей невиновности.— Это очень дурно влияет на мысли и настроения людей, — вздохнула принцесса Ольга. — Наши цыгане всегда так добры и дружелюбны! Они — часть нашего общества.— Ты должна поговорить с кузеном Луи, попросить его что-то сделать, — сказала Летиция.— Попытаюсь, — ответила мать, — но ведь ты знаешь, дорогая, как сложно будет дяде без поддержки премьер-министра.— А он делает только то, что велит ему кузина Августина, — закончила за нее Летиция. — О, мама, какая же она ужасная женщина! Одна надежда, что цыгане напустят на нее порчу и заставят страдать, как она заставила страдать их!Принцесса Ольга запротестовала:— Не надо так говорить, дорогая! Иначе накличешь на нас несчастье.— Почему я должна накликать на нас несчастье, если мы любим цыган? — спросила Летиция. — Папа говорил, что я унаследовала волосы от цыган. Не только волосы, но и движения, и многое другое. И я очень этим горжусь!Принцесса Ольга улыбнулась. Улыбка эта была вызвана не только замечанием дочери. Ольга знала, что великая герцогиня использует каждую возможность, чтобы унизить дочь, не приглашая ее на приемы, на которых ей полагалось быть по рангу, и делала это не только потому, что Летиция была очень красива, но и потому, что внешность девушки напоминала о том, что в жилах Раконзи течет цыганская кровь.А они были слишком бедны, чтобы развлекаться и устраивать собственные приемы, и принцесса Ольга в очередной раз задумалась над возможным выходом из положения.Каждую ночь молила она Всевышнего о помощи — сперва своему любимому сыну, которому едва хватало в полку того содержания, что она ежемесячно высылала, потом — Летиции, которая в свои восемнадцать должна была бы куда чаще выходить в свет, и, наконец, — Мари-Генриетте, хоть и совсем не похожей на сестру, но тоже обещавшей превратиться в красавицу.— Ах, Павел, Павел! — плакала принцесса в темноте. — Помоги же мне хоть что-нибудь сделать для наших детей! Порой мне кажется, что кругом одна неприступная стена!..И как бывало всегда при мыслях о муже, тело ее начинало томиться от страстного желания, чтобы он был здесь, рядом с ней.Однако она понимала, что было бы неправильно показывать свои чувства перед детьми.А потому, лишь находясь наедине с великим герцогом, так любившим Павла, позволяла она себе говорить о муже со слезами на глазах.По-прежнему стоя у окна, Летиция сказала:— Попробую научиться у цыган колдовству, может, что и получится.— Что может получиться? — спросила Мари-Генриетта, сидевшая за столиком с шитьем.— Да что угодно! — откликнулась сестра. — Иногда мне кажется, что мы здесь словно в темнице, и постепенно состаримся и умрем, так и не повидав воли!— Не смей так говорить! — воскликнула Мари-Генриетта. — Прямо мурашки по коже бегут.— Один цыган, с которым я говорила, рассказывал кое-что о колдовстве. Сказал, что если сильно в него поверить, твое желание обязательно исполнится.— Ну так в чем же дело? — воскликнула Мари-Генриетта. — Понять не могу, чего ты тогда ждешь!— Он сказал мне, что делать это надо во время полнолуния, — заметила Летиция, — а полнолуние наступит через неделю. И чтоб мне не пришлось стараться напрасно, загадывай желания заранее, Гетти! Подумай хорошенько, чего бы тебе хотелось, а уж я постараюсь запомнить.Мари-Генриетта рассмеялась.— О, у меня целый сундук желаний! Можешь, начать с дюжины новых платьев и трех или четырех балов, на которых можно будет в них покрасоваться!— Прекрасно, — ответила Летиция. — Занесу в список. Что-нибудь еще?— Высокий, красивый и богатый принц, который будет танцевать со мной и заплатит за эти наряды!Летиция засмеялась:— Но это же неприлично!— Маловероятно, что мама сможет заплатить за них.— А вот и нет, это одно из моих желаний! — возразила Летиция. — И раз уж тебе понадобился высокий красивый принц, то и я не откажусь от такого же!— Ну тут все просто, — заметила Мари-Генриетта. — Ты должна заказать двух красивых принцев, и чтоб оба они были высокие и страшно богатые. Ну и разумеется, неженатые! Летиция рассмеялась: — Это все равно что просить луну с неба!.. Впрочем, цыгане уверяют, что их колдовство еще ни разу не подводило.Тут вдруг она вскрикнула:— Господи Боже! Быть того не может!— Что такое?— Стефани! Бежит сюда, к нам! И совершенно одна!— Просто не верится, — заметила Мари-Генриетта. — Ей не разрешают выходить без сопровождения этой сварливой старой баронессы.— Но она одна!Летиция выбежала из комнаты в маленькую прихожую. Мари-Генриетта услышала, как она отпирает дверь.— Стефани! Какой сюрприз! — воскликнула Летиция.Но не успела принцесса Стефани переступить порог, как Летиция заметила, что она плачет.— Что с тобой? Что случилось?— О Летиция! Я… мне надо… с тобой поговорить!.. — Голос Стефани прерывался от рыданий.— Ну конечно, конечно, — ответила Летиция. — Идем в гостиную. Мама отдыхает, так что там только мы с Гетти.Принцесса прошла в маленькую гостиную. Мари-Генриетта поднялась из-за столика и поцеловала кузину.— Страшно рада видеть тебя, Стефани, — сказала она. — Вечность прошла с тех пор, как мы виделись.— Да, знаю… знаю, — пробормотала Стефани. И по щекам ее покатились слезы. — Но мама… она не разрешает мне приходить… и пришлось убежать, когда… эта противная старая баронесса… не видела.Она громко всхлипнула и продолжила:— Я вышла… через боковую дверь… и бежала бегом… всю дорогу.Летиция усадила ее в кресло.— Присядь, дорогая, — ласково сказала она. — Сними шляпку и расскажи нам, что тебя так огорчило.У Стефани не оказалось платка, и Мари-Генриетта дала ей свой.Девушка вытерла глаза, но это мало помогло — слезы продолжали бежать по щекам.Стефани была очень хорошенькая — золотистые волосы с проблесками рыжины и орехово-золотистые глаза, столь характерные для всех Раконзи.Она ничуть не походила на мать с ее жесткими прусскими чертами. С первого взгляда было видно, что это дочь своего отца. Вообще они с Мари-Генриеттой были очень похожи.Стефани сняла шляпку, а Летиция нежно обняла кузину.— Расскажи нам, дорогая, что тебя так расстроило! — сказала она. — Просто сердце разрывается, когда вижу твои слезы!— О Летиция!.. Я… я хочу лишь одного… умереть!— Никогда не говори такие вещи, — строго заметила Летиция. — Что же такое могло случиться, что ты вдруг захотела умереть?Какое-то время Стефани не могла вымолвить и слова, затем жалобно произнесла:— Мама… сказала, что я должна… выйти замуж за короля… Виктора!..Летиция удивленно уставилась на нее.— Виктора, короля Звотаны?— Д-да…Сквозь рыдания Стефани пробормотала:— Но как я могу… выйти за него… когда вы знаете, что я… люблю Кирила… И он… он тоже… любит меня…Сестры уставились на Стефани в немом изумлении.Обе они знали, что брат, находясь дома, всякий раз выезжал вместе со Стефани на верховые прогулки и много времени проводил во дворце, объясняя это делами.Конечно, он, как и они, тоже очень любит Стефани, но сестрам и в голову не приходило, что между молодыми людьми — нечто большее, чем просто родственная симпатия.— Он любит… меня, он меня… любит!.. — прорыдала Стефани. — И я его… люблю!.. И если не смогу… стать его женой… то, клянусь, покончу… с собой!Летиция воскликнула:— Ты не должна говорить такие вещи, это грех! Ты рассказала матери о своих чувствах к Кирилу?— Нет, конечно… нет! — ответила Стефани. — Да мама бы… просто с ума сошла от ярости!.. У нее на мой счет совсем другие планы!..Стефани была права. Летиция знала, что самой заветной мечтой великой герцогини был тесный союз с более процветающей, чем Овенштадт, страной, королевой которой могла бы стать ее дочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19