Он с самого начала понял, что Атрогейта, чтобы разговорить, нужно напоить, но не представлял себе, насколько это будет накладно.
– Заказать еще? – спросил он, и дворф лишь фыркнул в ответ на столь нелепый вопрос.
Усмехнувшись, Джарлакс поднял руку с растопыренными пальцами, требуя еще пять кружек, и, отвечая на кивок служанки, поднял свой бокал – он с самого начала понемногу пил из него, пока Атрогейт расправлялся с дюжиной кружек.
– Значит, все организовал Нелликт, а объектом был Артемис Энтрери, – подытожил он.
– Я не говорил, что Нелликт, – возразил Атрогейт, рыгнув.
– Тогда какой-то соперник Цитадели Убийц?
– Что это не Нелликт, я тоже не говорил.
Служанка принесла заказ, и Джарлакс, обворожительно ей улыбаясь, промолчал. Она собрала на поднос пустую посуду, и дроу бросил туда же пару новеньких золотых, чем вызвал довольную ответную улыбку.
– Тогда рассказывай, – промолвил он, как только девушка ушла.
Очередную кружку он держал крепко, не давая Атрогейту до нее дотянуться.
– Энтрери получил задание – купца пришить, – начал дворф и умолк, не сводя с эля жадного взгляда.
Джарлакс подтолкнул кружку ближе, и Атрогейт проглотил содержимое в мгновение ока.
– И Нелликт решил, что Энтрери утаил часть денег? – удивился дроу. – Но это бессмыслица. У нас еще полно денег после похождений в Ваасе, к тому же теперь презренный металл вряд ли его интересует, ведь он рыцарь Ордена.
– А-ха-ха, рыцарь Ордена! – громогласно рассмеялся Атрогейт.
– Ну, младший рыцарь.
– А-ха-ха!
– Все равно у него нет причин присваивать чужое.
– Говорят, не было никакого убитого купца-то, – сообщил Атрогейт и потянулся к новой кружке. Джарлакс подвинул ее, но дворф не стал пить сразу. – Ну, пока Нелликт сам его не прикончил. Похоже, твой дружок ему все карты спутал.
– Убил не того купца?
– Убил парочку людей Нелликта, которых послали смотреть, как он справится, – пояснил Атрогейт, опрокидывая кружку.
Джарлакс откинулся на спинку стула и задумался. Что же ты натворил, Артемис? Ясно, что его приятель, равного которому в искусстве убивать нет не только в Гелиогабалусе, но и в любом другом городе, не мог совершить подобной роковой ошибки. Следовательно, это была не ошибка с его стороны, а сознательная демонстрация. Но чего? Независимости? Или тупости?
– Скажи-ка мне, Атрогейт, – негромко и очень спокойно проговорил дроу, – за то вознаграждение, что предложили за Энтрери, ты сам согласился бы пустить в ход свои кистени?
– А-ха-ха!
– Может, поэтому ты и вернулся в Гелиогабалус, вместо того чтобы и дальше искать счастья в Ваасе?
– Дубина ты, просто зима на носу. Я с ума не сошел, чтобы таскаться по Ваасе в снежную бурю. Работать летом, пить зимой – вот рецепт успеха для дворфа.
– Но если в Гелиогабалусе подвернется несложная работенка… – поддразнил Джарлакс. – Предположим, неожиданная возможность подзаработать.
– На твоем Энтрери? А-ха-ха! Да мне этого даже на выпивку сегодня не хватило бы.
Вопросительно подняв брови, Джарлакс подвинул дворфу очередную порцию эля.
– Нелликт недооценивает…
– Он бы не стал назначать за твоего приятеля подобающе приличную награду, – перебил Атрогейт. – Понимает же, что многие и так не прочь поохотиться за его головой исключительно ради славы. Да убить рыцаря Ордена – все равно, что медаль получить. Отличие почище перьев на твоей дурацкой шляпе!
– Для выскочки – пожалуй, – согласился дроу.
– А может, это специально, чтобы оскорбить.
– Но когда Нелликт избавится от всех выскочек и поймет, что ошибся, он увеличит компенсацию.
– Я мог бы согласиться или нет, если бы знал, что за муть ты несешь, – проворчал Атрогейт. – Компе… чего?
– Награду, – пояснил дроу. – Когда будут перебиты все, кто попытается взять Энтрери, Нелликт наконец поймет, на что он способен, и увеличит награду.
– Ага, или сам убьет твоего дружка – слышь, я ведь так и не сказал, что за этим Нелликт стоит, понял?
– Да-да, само собой.
Атрогейт довольно хохотнул и опрокинул в рот еще кружку.
– А если бы вознаграждение увеличили, может, и Атрогейт попытался бы?
– Я не пытаюсь, ясно тебе, черномазый? Я делаю или не делаю.
– Так сделал бы? За хорошую цену.
– А ты будто нет?
Джарлакс приготовился осадить его, но вдруг и сам понял, что дворф не так уж ошибается, просто цена должна быть невероятно велика.
– Мне твой дружок нравится, – признался Атрогейт. – Девять Кругов Ада, да вы оба мне по душе.
– Но золото по душе больше.
Атрогейт с удовольствием поднял кружку с новой порцией эля.
– Мне нравится то, что можно получить за звонкую монету. Жизнь-то одна. И кто знает, когда она кончится – на следующей неделе или через триста лет? Но чем дольше я сыт и пьян, тем лучше моя жизнь – так я кумекаю. Для меня важно только прожить жизнь получше, понял, черномазый?
Джарлаксу нечего было возразить против столь убедительной жизненной философии. Он снова сделал знак подавальщице и бросил на стол еще пару золотых.
– Ты мне тоже нравишься, добрый дворф, – промолвил он, вставая. – Поэтому предупреждаю тебя: какую бы цену ни назначил Нелликт – да-да, я понял, если это Нелликт, – поправился он, предупреждая возражение дворфа. – Так вот, какая бы цена ни была назначена за голову Артемиса Энтрери, ее будет недостаточно, чтобы ты тратил на это свое время.
– А-ха-ха!
– Только прикинь, сколько лет хорошей выпивки потеряешь. Пусть тобой руководят именно эти расчеты. – И, подмигнув, Джарлакс слегка поклонился и пошел к выходу. Проходя мимо девушки с новым полным подносом, он легонько шлепнул ее, а она в ответ кокетливо улыбнулась.
Да, несложно понять, почему Атрогейт стремился уехать из Ваасы с наступлением холодов. Он и сам бы не прочь перезимовать в таком гостеприимном городе.
Если бы только Артемис Энтрери не нарушил законов гостеприимства.
Джарлакс вышел из таверны на улицу. Дождь уже прекратился, северный ветер разогнал тяжелые тучи, и на небе показались бледные звездочки. Холодало так быстро, что от луж, оставшихся после дневного дождя, уже белыми космами поднимался пар. Джарлакс внимательно посмотрел в оба конца бульвара, убеждаясь, что никто не рыщет поблизости.
– Что же ты натворил, Артемис Энтрери? – тихо пробормотал он, плотнее запахивая плащ, и двинулся к дому. Однако почти сразу он передумал и пошел в другую сторону – уж очень неожиданно разворачивались события.
Когда он добрался до Петли, город уже утонул в сумерках. Плотные облака, повисшие над горизонтом, спрятали последние бледные солнечные лучи. В некоторых магазинчиках зажгли свечи, потому что, несмотря на темноту, закрывать лавочки было еще рано.
За большим окном «Золотых монет Ильнезары» плясали огоньки свечей в высоком подсвечнике на несколько рожков, а вокруг тускло мерцали хрусталь и камни.
Джарлакс вошел, и над дверью звякнул маленький колокольчик. В магазинчике, кроме хозяйки за прилавком, были только женщина средних лет и молодая парочка, разглядывающая витрины.
Джарлакс с удовольствием отметил, как побледнела старшая женщина, заметив его. Еще приятнее стало, когда молодая особа отступила к своему спутнику и так вцепилась в его руку, что тот оторвался от витрины и невольно открыл рот при виде дроу, однако сразу напыжился, храбро выпятив грудь. Обведя магазин быстрым взглядом, он обошел Джарлакса, вежливо приподнявшего шляпу, и повел свою спутницу к выходу. Девушка, проходя мимо, невольно вздрогнула и еще теснее прижалась к молодому человеку.
– Ох, до чего я люблю человечину! – шепнул Джарлакс им вслед, девушка ойкнула, а юноша решительно толкнул дверь.
Но дроу даже не обернулся. Он и так слышал нервный звонок колокольчика.
Посетителей осталось лишь двое. Незнакомая, уже не юная женщина смотрела на него со смешанным выражением испуга и заинтересованности.
Джарлакс поклонился ей, быстро проделал какое-то движение пальцами, и в его руке оказался поздний пурпурный альведум, редкий цветок Ваасы. Он протянул его незнакомке, но та не взяла и пошла к выходу, не спуская с дроу глаз. Джарлакс пожал плечами, цветок исчез. Женщина же смерила его взглядом с головы до ног, будто оценивая.
Дроу, притворяясь, что его привлекли какие-то золотые вещицы, подошел к ближайшей витрине. Склонившись над ней, он украдкой продолжал наблюдать за посетительницей и хозяйкой. Наконец дверной колокольчик тихонько звякнул. Обернувшись, он бросил на незнакомку последний взгляд и понял, что она думает о нем и хозяйке магазинчика, – очень уж красноречивой была улыбка женщины.
– Это жена Йентиеля Сармагона, главного надзирателя тюрем Гелиогабалуса и близкого друга барона Даймиана Ри, – сообщила Ильнезара, как только за посетительницей закрылась дверь. – Поосторожнее, если захочешь переспать с ней.
– По-моему, она довольно пресная, – заметил Джарлакс, продолжая разглядывать ожерелье, которое держал в руках.
– Как и большинство людей, – согласилась Ильнезара. – Полагаю, это оттого, что они все время помнят о близкой смерти. Страх перед будущим снедает их и угнетает чувства.
– Ну, если так рассуждать, то дроу – гораздо лучшие любовники.
– А драконы – еще лучше, – не моргнув, добавила Ильнезара, и Джарлакс не стал возражать, с улыбкой коснувшись полей шляпы.
– Однако тебя, похоже, даже связь с драконом не устраивает, – нахмурившись, промолвила она.
Джарлакс помолчал, потом спросил с несколько наигранным недоумением:
– Разве я кажусь тебе недовольным?
– По-моему, ты излишне суетлив.
– Просто мое недовольство или, наоборот, удовлетворение не распространяется на всю мою жизнь, – ответил Джарлакс. – Во многих отношениях я вполне счастлив, вполне. А в некоторых – не совсем.
– Ты живешь ради новых ощущений, – сказала Ильнезара, – и не можешь быть счастлив, если дорога перед тобой слишком ровная и гладкая.
Джарлакс опять помолчал, обдумывая ответ, потом широко улыбнулся:
– А ты проведешь остаток своей жизни, наслаждаясь тем, что покупаешь безделушки, а потом перепродаешь их задорого.
– Кто сказал, что я их покупаю? – парировала драконица.
Но Джарлакс все же спросил:
– Так ты счастлива, Ильнезара?
– Да, мне нравится такая жизнь.
– Но лишь потому, что ты измеряешь ее коротким существованием короля Гарета и его друзей, которых боишься. Не к такой жизни ты предназначена, она вам чужда, для тебя с сестрой это только спокойная пристань, из которой потом можно снова плыть к новым горизонтам.
– А может, мы, драконы, не такое непоседливое и ненасытное племя, как дроу? Может, мы довольствуемся малым: любовник-дроу на этой неделе, спасение торгового корабля – на той?
– Считать это оскорблением?
– Лучше быть оскорбленным, чем сожранным.
Джарлакс снова помолчал – странный какой-то выходил разговор. Он не понимал, где заканчивается шутливая перепалка и начинаются серьезные угрозы, а когда имеешь дело с драконом, это может быть опасно.
– Вероятно, именно это тебе и нравится: благодаря своей… непоседливости я вношу новые краски в наши отношения, – проговорил он, напуская на себя вид, придававший ему сходство с проказливым мальчишкой.
Но Ильнезара даже не улыбнулась. Сжав губы, она смотрела прямо перед собой, сквозь него.
– Ты такая серьезная, – заметил он.
– Надвигается буря.
Джарлакс развел руками, прикидываясь, что не понимает, о чем она.
– Ты вышел живым из замка короля-колдуна, – пояснила драконица. – А не в твоем обычае просто оставаться в живых. Ты-то везде выгоду отыщешь, как в башне Герминикля, например.
– Да я едва ноги оттуда унес.
– Ноги, а еще что?
– Если мы оба будем говорить загадками, тогда ни один из нас не узнает то, что хочет, сударыня.
– Считаешь, что постройки Женги сослужат тебе службу, – прямо сказала Ильнезара. – Обнаружив там могущественную магию и, вероятно, послушное войско, ты, видимо, решил обратить все это себе на пользу.
Джарлакс хотел возразить, но она жестом остановила его.
– Одно дело – стать сперва младшим рыцарем, потом заслужить полное рыцарское достоинство и сделаться заметной фигурой в Дамаре законным путем, – продолжала она. – И совсем другое – возвыситься самочином. В стране, где полями и деревнями управляет король Гарет, а темными закоулками – Тимоско, это значит навлечь на себя немалые беды.
– Если только мои предполагаемые сторонники не окажутся сильнее моих вероятных врагов, – заметил дроу.
– Они не сильнее, – не задумываясь, возразила Ильнезара. – Ты находишься во власти заблуждения, которое свойственно всем мечтающим возвыситься, не важно, каким путем. А мы с сестрой ни в коей мере ему не подвластны. Мы с ней встречались с Женги еще до Смутного Времени. Сейчас его имя проклинают по всей стране, но когда-то он пользовался большим почетом или, скажем так, был достаточно могуществен, чтобы расправиться с любым, кто осмеливался открыто выступать против него. И к нам он пришел не с угрозами, а с весьма соблазнительным предложением.
– Предложил бессмертие. В качестве личи.
– Черный Уршула не был единственным, кого Женги удалось уговорить, – сказала драконица. – Когда все наследие Женги выйдет на свет, оживет сотня драколичи. И не важно когда – через месяц, через сто или тысячу лет. Они существуют, их бессмертный дух ждет своего часа в камнях-талисманах, спрятанных в книгах.
– Камень Ильнезары тоже?
– И я, и Тазмикелла сделали свой выбор еще в то время, когда казалось, что остановить Женги никому не по силам, – промолвила она и вперила в Джарлакса тяжелый взгляд, который красноречивее слов говорил: если уж сам король-колдун не смог соблазнить их во времена своего могущества, то Джарлаксу и подавно нечего на это надеяться. – Мы с сестрой полагаем, что в период зимнего затишья твои услуги нам не потребуются, – подытожила Ильнезара. – И Энтрери тоже. И если вы хотите уехать из Гелиогабалуса и отдохнуть после тяжелых испытаний, скажем, на побережье Лунного моря с его мягким климатом, то отправляйтесь, с нашими наилучшими пожеланиями.
Джарлакс улыбнулся, все поняв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45