И тут глубоко наша партия права: ученый медик обязательно и непременно деятель. Потому что если все только рассуждать, то и таких случаев печальных, как с Таисией Хатнюк, не обобраться…
С Таисией Хатнюк, разумеется, случай. Но примечательно то, что исправлений таких вот случаев, как с Хатнюк. в жизни Слупского несколько десятков. И случаи эти надобно обязательно замечать и отмечать, как замечает и отмечает наша Советская власть всякий доблестный труд. Трудовой честностью определяем мы ценность человека. И именно поэтому нам не дано права не видеть того чувства личной ответственности за все и за всех, каким наделены люди характера «деревенского доктора» Слупского. И еще потому надлежит нам отмечать такие случаи, что, знакомясь с ними, доценты типа консультанта С. вдруг да захотят стать просто врачами, такими, как Слупский, и перестанут мнить себя не ошибающимися светилами. А некоторые товарищи, работающие в системе нашего здравоохранения, может быть, станут внимательнее читать письма, в которых речь идет о человеческой жизни…
И отвечать на них.
Хотя бы на такое, какое написал товарищ Арцишевский, живущий на станции Лахта Ленинградской области по адресу: Пролетарский проспект, дом 7. Вот это письмо, как говорится, с небольшими сокращениями:
«Честь и слава В. Р. Прокофьеву, заменяющему артерию протезом, честь и слава инженерам Знаменскому и Гезнеру, изготовившим терилен. Но… замена артерии териленовой трубкой сроками не проверена, имеем ли мы основание считать ее „исключительно надежной“? Такой же оптимизм был в свое время проявлен по отношению к капроновой трубке и привел он не к одной гангрене, ампутации…
С диагнозом О. Э. в январе 1961 года я был направлен в Институт переливания крови. Расшифровка этого труднопроизносимого наименования болезни: «самопроизвольная гангрена» – звучит страшно.
В соответствующем настроении прихожу в институт. Здесь сидят и новички, вроде меня, и перенесшие операцию «обводки» (замена артерии капроновой трубкой), и ветераны – без пальцев ноги, без ноги… Я не задал ни одного вопроса, не произнес ни одного слова, но слушал и был посвящен (очевидно, популярно) во все касающееся этого «неизлечимого общего заболевания организма». Может быть, в приемной сидели только пессимисты? Как бы то ни было, вывод из разговоров моих коллег напрашивался такой: пришел в институт, начали тебя оперировать, надолго из него на своих ногах не уйти. Закупорка повторится, операции, ампутации и… «невидимое всепожирающее пламя».
Доктор медицинских наук Литманович предложил мне операцию замены артерии капроновой вставкой. На мой вопрос, обязательна ли для меня операция, он ответил:
– Мы оперируем, но в Сестрорецке есть врач Слупский, который лечит.
Когда я сказал, что живу в Сестрорецком районе и знаю H. E. Слупского, доктор Литманович рекомендовал посоветоваться с ним.
Таким образом я через институт попал на прием к своему районному врачу!
В заполненной до отказа больнице маленькая прихожая перед кабинетом Николая Евгеньевича. Сидят, а бывает, и стоят люди. Ждут терпеливо, зная, что приняты будут все. Идет прием, обходы, операции, перевязки…
По очереди вхожу я. Посмотрел Николай Евгеньевич диагноз, заключение института, пульс. Ясно.
– Мест в больнице пока нет. Давайте начнем сегодня амбулаторно?
Начали. Лечение без секрета: в бедренную артерию больной ноги вливается 10 кбсм раствора новокаина + +1 кбсм морфия. Цикл – шесть вливаний. Через два месяца еще шесть.
Сделали мне в 1961 году вливание. Год с лишним чувствовал себя нормально. Некоторый тормоз при быстрой ходьбе, несколько дней нытья ноги в случае переохлаждения или перегревания, но вполне терпимо.
В мае 1962 года некоторое ухудшение, снова прохожу цикл вливаний.
Хочу и надеюсь обойтись без операции (не только без ампутации), в крайнем случае постараюсь при помощи метода Николая Евгеньевича дождаться, пока время проверит «исключительную надежность терилена».
Вливание в Сестрорецкой больнице делают не мне одному: всегда два-три. Кто лечится? Заместитель главного механика Путиловского завода, отставной полковник, сестрорецкий пенсионер (я), сестрорецкий плотник (на костылях, говорит, два года лежал, а вот и сам хожу!), ленинградский рабочий-моитажник…
Кстати, Институт переливания крови рекомендовал обратиться к доктору Слупскому не мне одному.
Всего прошло курс лечения у Николая Евгеньевича около трехсот человек. Скажем осторожнее: все ПОКА без операции.
Возникает вопрос: почему не обходиться (хотя бы условно, «пока») без операции и ходить на своих ногах, со своими артериями, применяя метод лечения Николая Евгеньевича Слупского? Только ли потому, что с одной стороны – Академии, Институты, Доктора и Кандидаты медицинских наук, а с другой – только больница и врач Слупский?
Арцишевский».
И это письмо осталось без ответа. А речь идет о трехстах случаях.
И еще письмо, уже автору этих строк. Это письмо не отредактировано, оно такое, как есть, в этом его сила.
«24 ноября 1959 года мой сын заболел остеомиелитом обеих голеней. Три месяца лежал в больнице Раухфуса, где ему были сделаны три операции. После выписки находился дома. Немного ходил, но ежедневно держалась температура от 37° до 38°. В октябре было обострение на правой ноге. Лежал дома под наблюдением врачей. Через некоторое время обострение прошло, и Виктор пошел в школу. В январе месяце 1961 года было новое обострение на обеих голенях. Апрель и май лежал в Военно-медицинской академии имени Кирова. После академии был отправлен за город, где все лето лежал с болями в ногах и с температурой. В сентябре месяце 1961 года вновь сильное обострение, во время которого мы его возили для консультации в Костно-туберкулезный институт, где туберкулеза костей не было обнаружено, а диагноз остеомиелита был подтвержден. После этого с сыном поехали к профессору Больницы имени Ленина товарищу Г., который сказал сыну: „Молодой человек, нужно становиться на протезы“. От профессора Г. мы сразу же поехали в Военно-медицинскую академию имени Кирова, где нам сказали, что в таких случаях они делают ампутацию, но, учитывая его возраст, предложили ряд трудных операций. Видя сильно ослабленный организм сына, мы отказались от такого предложения, надеясь все же получить лечение с наименьшими затратами здоровья.
После этого сколько в нашей семье еще прибавилось горя и переживаний. И вот неожиданно наши друзья нам сообщили о докторе Слупском H. E., которого они видели по телевидению. Я, как мать, настрадавшаяся болезнью сына, сразу поехала к доктору Слупскому H. E. с просьбой положить сына в больницу на лечение. Последний дал мне согласие, но сказал, что для этого нужно в горздравотделе взять направление. Я обратилась в горздравотдел, где меня гоняли из комнаты в комнату, не давая направления, мотивируя тем, что доктор Слупский моего сына не вылечит, и наконец меня направили к товарищу Зайцевой Людмиле Николаевне, которая мне также сказала, что доктор Слупский моего сына не вылечит и что я напрасно прошу направление на лечение к нему: лечит он ненаучными методами, и что все ученые против его методов лечения, и тот Павлов, которого показывали по телевидению, по-прежнему болеет, и что, если ему нужно было отнимать одну треть ноги, то сейчас – две трети. На мой вопрос: «Почему же тогда Слупского показывали по телевидению и зачем о нем Юрий Герман писал в „Литературной“ и других газетах?» – товарищ Зайцева ответила, что это все приятельские отношения, и ничего больше. В получении направления мне, конечно, было отказано.
Но сын мой был в таком ужасном состоянии, что я, не обращая внимания на все их слова о Слупском, поехала к нему и стала со слезами просить принять моего сына на лечение, на что и получила согласие, хотя Николай Евгеньевич и отметил:
– Опять буду я иметь неприятности. Ну уж ладно!
К Николаю Евгеньевичу мой сын поступил в тяжелом состоянии, его внесли на носилках. У него была высокая температура, плохой аппетит, сильные боли в ногах и совершенно не мог ходить. На лечении в больнице сын находился три месяца, и за это время Николай Евгеньевич сделал чудо с моим сыном: он стал кушать, поправился и начал ходить на своих ногах. Николай Евгеньевич обещает сохранить сыну ноги, обойтись без ампутации, при наличии минимальных домашних условий.
Мне невольно хочется сказать работникам горздравотдела города Ленинграда: вливание в артерии антибиотиков, переливание крови, большое количество витаминов и чистка кости – все сделанное Николаем Евгеньевичем моему сыну – разве ненаучный метод лечения и что это за ученые, которые против такого метода лечения? Если бы было больше врачей с таким добросовестным знанием и умелым методом лечения, как у Слупского, то больные не страдали бы столько, сколько страдают сейчас.
Хочется сообщить, что для меня была небезынтересна встреча с Павловым, с которым я и Виктор встречались несколько раз, где я увидела, что ему не только не нужно ампутировать две трети ноги, а он совершенно стал здоровым парнем.
Я, как мать, от имени своей семьи выражаю глубокую благодарность дорогому Николаю Евгеньевичу Слупскому, ибо он своим умелым и добросовестным лечением возвращает людям здоровье. Он является спасителем человеческой жизни, он поставил моего сына на ноги.
Я хотя и маленький человек, но прошу передать мою просьбу горздравотделу: создать все условия для работы Николаю Евгеньевичу Слупскому и послать к нему молодых врачей, которые могут получить от него большой, знающий практический опыт, а не травмировать его.
Сын мой Виктор заболел в восьмом классе 167-й школы Смольнинского района, а сейчас учится в десятом. На протяжении этого времени он был окружен большим вниманием со стороны школьных товарищей и учителей. Дома и в больнице его посещали преподаватели и ученики: давали задания и спрашивали пройденный материал. Они всячески старались, чтобы Виктор не чувствовал одиночества, и старались его отвлечь от пессимистических мыслей. Благодаря такому огромному вниманию Виктор, не посещая школы, успешно переходил из класса в класс. Особенно в этом много потрудились преподаватели: бывший классный руководитель Александрова – учительница физики (хотя она сейчас не работает в школе, но я хочу ей сказать большое спасибо); Блок – учительница литературы; Каждая – учитель математики; Бытенская – учительница английского языка; Георгиевская – учительница истории, ученики: Солодухина Валя, Гладилин Николай, Афанасьев Леонид, Володин Владимир, Стрелец Сергей, Еникеева Валя, а также ряд других преподавателей и учеников, которые принимали участие в оказании помощи Виктору в учебе.
С помощью родительского комитета школы в ноябре месяце 1961 года ему была предоставлена путевка на грязелечение в санаторий «Старая Русса». Хочется сердечно поблагодарить председателя родительского комитета товарища Дмитриеву Александру Михайловну и ее заместителя Неугасову Нину Дмитриевну. Они очень много помогали и помогают нам дома и в обмене жилплощади, ибо это для выздоровления сына имеет очень большое значение.
Весь коллектив школы не только помогал сыну, но и нас, родителей, не оставляют без внимания, зная, что у нас в семье большое горе. В лице директора школы товарища Зубриковой Ольги Ивановны мне хочется сердечно поблагодарить коллектив учителей и учеников десятого класса, а особенно тех товарищей, фамилии которых написаны нами, а также и председателя родительского комитета.
Всем товарищам, которые мною написаны в письме, мне хочется провозгласить о чувствах благодарности, но я не знаю как, так как не нахожу слов, поэтому, дорогой Юрий Павлович, помогите мне в этом.
С уважением к вам, Эсаулова Мария Семеновна,
проживающая в городе Ленинграде, С-36,
улица Полтавская, дом 5/29, кв. 40».
На седьмом десятке
В день скромнейшего своего шестидесятилетия Николай Евгеньевич поздравительные депеши и письма получал сотнями – поздравляли люди, обязанные ему всего лишь только жизнью. Поздравил и райздрав. Горздрав об этом шестидесятилетии ничего не знал. А хорошо бы и горздравам помнить юбилеи таких людей, как Николай Евгеньевич Слупский.
Впрочем, Николай Евгеньевич не рассердился и даже нисколько не обиделся.
– Ну что особенного? – сказал он с улыбкой. – Как можно нас помнить? Нас ведь тысячи, врачей-солдат!
Весьма характерно был проведен Слупским и самый юбилей: торжественное заседание состоялось в восемь часов утра, до пятиминутки, до обходов, назначений и операций. На поздравления Слупский, кроме всего прочего, ответил такими словами:
– В моем лице вы, дорогие друзья, соратники мои и помощники, без которых я бы никому никакой пользы, принести не мог, поздравили всех тех, кто именно в это время, как и мы, собрались на пятиминутки в своей больничке, больнице пли клинике в огромном нашем Советском Союзе, всех тех медиков, которые, как и мы с вами, стараются и денно и нощно как можно лучше делать свое дело на пользу трудовому народу, всех тех, кто честно, добросовестно и в меру своих сил воюет с болезнями. И так как поздравили вы меня не с тем, что стукнуло мне шестьдесят лет, а с тем, что и я тоже в меру своих сил дело делал, то давайте отметим этот нынешний день тем, что сегодня как можно лучше потрудимся…,
Так и сделали.
В этот день Николай Евгеньевич прооперировал четырех больных, долго работал в перевязочной, а одному больному, который пожаловался на то, что лежит уже более полутора месяцев, другие же больные выписались, Николай Евгеньевич сказал:
– Милый ты мой, так разве я виноват в том, что ты себе такую болезнь выбрал? Вот твой сосед выписавшийся – умница: он себе аппендицитик выбрал, предварительно со мной посоветовался, вот и гуляет. Но и ты тоже не огорчайся, мне нынче на седьмой десяток перевалило, я полного ума набрался, взошел в мудрость и, наверное, скоро назначу тебя в Дубки на танцы…
И вечером этим, как обычно, был Николай Евгеньевич в больнице, и после часу ночи его тоже вызвали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10