В клятве своей ты отступничество проявил и за то на тебя
гнев мой ляжет!
- Еще по глоточку? - предложил Андрей.
- Прощения просить не станешь? - изрядно удивился Лютобор.
- Зачем, волхв? Ты мудр и знаешь, что никто в мире не идеален. Я
из обещанного хоть половину сделал, а ты и вовсе ничего.
- Ладно, налей. И сходи наверх, снега чистого в котел набей.
Травки себе на обед заварю.
Старый как мир колдун был достаточно мудр, чтобы не развивать
неудобного спора. Андрей, может, и подзабыл о своих обещаниях - да
ведь и чародей так и не смог вернуть его обратно, в двадцать первый
век. О чем тогда говорить? Истины из этого спора не познать, а
озлобиться друг на друга можно с легкостью.
Князь достал из-под стола закопченный медный котелок, поднялся
наверх, плотно набил его снегом, добавил сверху горку - не то ведь,
как растает, не больше трети натопится, - после чего вернулся вниз,
пристроил посудину над огнем, взялся за свою пиалку, немного отпил.
Вздохнул:
- Знал бы ты, мудрый волхв, что такое Османская империя. Это такая
сила, что кого угодно в мясо переломать способна. Половину Европы она
уже покорила, северную Африку, Ближний Восток, Персию ныне воюет… В
общем, всех, до кого достала, к покорности привела. Там одного только
населения раз в двадцать больше, нежели на Руси нашей насчитать можно.
Сила страшная. Куда мне одному против этакой мощи? Пощипать я ее,
конечно, пощипал… Но что еще супротив этакой махины сделаешь?
Про Россию Зверев решил не поминать больше, чтобы волхва зря не
расстраивать. Даже после поглощения Казанского и Астраханского ханств
Русь против Османского государства смотрелась как песец против тигра.
Зверек, может, и опасный - да только крупному хищнику все едино только
на один зуб.
- Коли лбом в ворота биться, так это никакого лба не хватит,
отрок, - клокочуще засмеялся колдун. - Дабы ворота открыть, их не бить
головой надобно, а ключик нужный отыскать.
Андрей хмыкнул, прикидывая в уме, какой может отыскаться «ключик»
для уничтожения самой могучей державы планеты руками одного маленького
человечка, пусть даже и князя.
Напасть и разорить порубежный городок?
У Великолепной Порты подобных городков десятки тысяч. Укол будет
неприятный, но не более того. Как укус комара, злобно напавшего на
носорога.
Прокрасться в Стамбул и убить султана?
Так османские султаны регулярно умирают сами по себе. На трон
садится другой, а империя остается прежней: могучей, хищной и
непобедимой.
Напустить какую-нибудь болезнь, мор, проклятие?
Так в здешнем мире эпидемии и без того гуляют тут и там, как
сквозняки в обветшавшем доме. Люди - мрут, империи - выживают.
Да и проклятий за свои деяния османы успели получить немало. И
ничего, живут. Кудесники востока недаром считаются самыми сильными в
мире. И служат они как раз султану, а не его врагам. Европа своих
чародеев успела зажарить на кострах, на Руси же колдунов просто не
жалуют.
- Мыслишь? - усмехнулся Лютобор. - Мысли, мысли - деяние зело
полезное…
Колдун допил вино, отодвинул пиалу, развернулся и склонился над
котелком, в котором с шипением и бульканьем погружался в горячую воду
совсем уже небольшой снежный комок. Хозяин пещеры с недовольным
кряхтением распрямился, повел плечами и двинулся вдоль стены. Сорвав с
пересохших веников по несколько листочков, он прихватил половник,
вернулся к очагу, бросил травку в воду, стал ее помешивать.
- Империя не человек, - поморщился Андрей. - Одним выстрелом,
пусть даже и точным, ее не убьешь. Только силой ломать нужно. Силой на
силу.
- То есть лбом в ворота? - вздохнул волхв. - Иного помыслить не
получается? А ты не спеши, сам пораскинь возможностями, с людьми
мудрыми посоветуйся, разузнай о вороге нашем сколько сможешь, когда в
Османию свою хваленую поедешь.
- Когда я в нее еще поеду? - покачал головой Зверев. - Ныне это
совершенно не с руки. Батюшка мой здешний, боярин Василий Ярославич, в
порубежье прошлым летом погиб, матушка в монастырь с горя собралась,
мор по стране прошел, с подворьями в Москве и Луках разброд…
- Я тебя чему учил, бестолочь?!! - От неожиданного удара
половником в лоб у Андрея из глаз посыпались искры. - Я почто столько
сил на тебя угробил?! Я для чего тебе мудрость свою передавал?!
После третьего удара ковш половника раскололся пополам. Лютобор
кинул его в пламя и побежал вдоль ниш и полок, разыскивая другой.
Зверев, опешивший от неожиданного нападения и от гнева своего учителя,
отбежал на лестницу, с нижних ступеней спросил:
- Ты чего, дед? Озверел совсем?
- Я озверел?! - Волхв остановился и повернулся к нему. - Нечто это
я тупостью безмерной тут красуюсь?! Я чему тебя учил столько лет, пень
стоеросовый?! А ну, сказывай, как через зеркало Велеса в будущее
глядеть незнаемое?
- Свечу из жира мертвого поставить надобно… - неуверенно ответил
Андрей.
- Отчего из мертвого?
- Потому как свеча из живого жира лишь судьбу человека своего
показывать способна. Того, из которого… - Князь наконец начал
прозревать по поводу размеров своей глупости.
Что он знал о гибели отца? Только то, что тот не вернулся, а на
месте последней его схватки возле реки Кшени спустя неделю нашли
кровавые следы да обглоданные дикими зверьми человеческие кости. И он,
вместо того, чтобы найти старые отцовские вещи со следами пота и жира,
вытопить их, сделать свечу и глянуть в будущее - вместо этого он
помчался на край света, чтобы предаться празднику мести.
Волхв прав: он воистину дикий необразованный идиот!
- Не спеши, - наблюдая за мимикой ученика, снизошел чародей. - Не
беги свечи делать. Глянул я уже, как от просительниц о беде твоей
услышал. Жив отец твой, здоров ныне. В полон взят степняками с тремя
холопами. Один холоп, ведаю, от раны тяжелой сгинул. Остальные же и
поныне целы.
- Жив? - В голове князя все мгновенно перемешалось.
Если отец жив - отчего за него татары до сих пор выкупа не просят?
Хотя, да, конечно! По обычаю ратных пленников казна выкупает, родичей
искать татарам ни к чему. Отчего до сих пор не выкупили? На Петров
день по традиции русские с татарами пленными меняются. Странно… Но про
то только в Москве узнать можно. И матушка, матушка в неведении!
- Вижу, в беспамятстве ты нонеча, - наконец разыскал среди горшков
и коробок другую ложку колдун. - Говорить с тобой об ином чем
бесполезно. Беги, чадо. Путь твой мне известен, совесть же к деяниям
потребным направит. Ступай.
- Лютобор… - Андрей сбежал по ступеням, крепко обнял старика: -
Лютобор…
Нужные слова почему-то никак не шли в голову.
- Да понял я все, чадо, понял, - голос колдуна дрогнул и потеплел.
- Как душа успокоится, сам придешь. Ныне же поспешай.
Хозяйка Бабино
На пути домой князь Сакульский гнал скакуна во весь опор и влетел
в ворота на совершенно взмыленном коне, из-под упряжи которого падала
на снег крупными комками чуть розоватая, едко пахнущая пена.
- Матушка где? - крикнул он подворнику, бросая ему поводья.
- В храм ушла, на литургию. Службу отстоять, причаститься, -
степенно ответил смерд. - Эк загнали вороного-то… Выхаживать надобно,
как бы не запарился.
- Ну так выхаживай, я же тебя поить его не заставляю! - притопнул
Зверев. С одной стороны, ему хотелось мчаться с благой вестью со всех
ног, с другой - церковь не то место, где можно бегать, обниматься и
радоваться. Тем более во время службы.
- Баню топят, княже, - сообщил ему подворник, уводя скакуна
обратно за ворота. - Как ты и повелел.
- Баня - это хорошо, - пробормотал Андрей.
Как ни спешил князь ринуться на выручку, он отлично понимал, что
сегодня сорваться с места не получится. В дорогу надо припасы собрать,
и лошади после дальнего перехода еще не отдохнули. Холопы наверняка в
церковь пошли, исповедаться за минувшие недели и причаститься - ему,
нехристю, не чета. Вернутся незадолго до сумерек - а на ночь глядя с
места опять же не снимешься. И сколько он тут ножкой ни стучи, как ни
торопись - размеренную нынешнюю жизнь ему на ускоренные обороты не
разогнать. Какой смысл здешним обитателям минуты или даже часы считать
и экономить, коли путь отсюда до стольного града Москвы - две недели с
поспешанием? Тут даже целый день потерянный ничего в делах не изменит.
Из столицы до османских земель - пути еще месяц, не менее. А коли
задержки случатся… С задержками - так и вовсе только по весне он до
Крыма доберется. Гони не гони, все равно терпением нужно запасаться по
самые-самые гланды.
«И ведь точно без задержки не получится, - внезапно сообразил он.
- В Москве подворье без приказчика, искать кого-то надобно. Боярам за
пределы царства без государева дозволения отъезжать нельзя, придется к
Ивану на прием пробиваться. Хорошо хоть, он мне без доклада, помнится,
разрешил приходить… Все время, время, время… Вот проклятие, как бы и
вправду до весны не застрять!»
Все еще не в силах унять зуд в ногах, он быстрым шагом пересек
двор, забежал к себе в светелку, скинул верхнюю одежду. Заметался от
стены к стене. Ему не сиделось и не лежалось. Хотелось действовать,
сделать хоть что-то!
Но делать было совершенно нечего.
Чтобы как-то занять себя, Андрей пошел в баню, уже жарко
протопленную - после вчерашнего мытья она и остыть еще толком не
успела, - но пока с холодным чаном воды. Мимоходом он увидел свое
отражение в бочке с водой: довольно длинная, давно не чесанная борода,
темные густые усы, длинные, почти до плеч волосы. Князь остановился,
хмыкнул, повернул назад в светелку. Он наконец-то понял, что нужно
сделать в первую очередь.
Достав из ножен косарь, он покачал клинком возле окна, ловя блики
на лезвие ножа. Острый клинок света не отражает - нечем. На
затупившемся видна белая полоска. Его оружие полоски, разумеется, не
показало, но несколько бликов вдоль клинка сверкнуло. Андрей достал из
мешка свиток грубой бычьей кожи, растянул его на скамье и несколько
минут старательно правил клинок, пока от бликов на его острие не
осталось и следа. Затем снова отправился в баню, плеснул на голову
чуть теплой водой из котла, намылил ее щелоком, встал к бочке и,
медленно проводя косарем ото лба к затылку, быстро сбрил все волосы.
Заодно, пока клинок остер, и бороду подкоротил до длины в два пальца.
Макушку с непривычки захолодило - тафья-то осталась в светелке.
Князь окатил голову, вышел и чуть не сразу столкнулся с боярыней.
- Ты чего, Андрюша? - удивилась Ольга Юрьевна его свежебритой
голове.
- Никакого монастыря и никакого траура, мама, - просто и обыденно
сообщил Зверев. - Отец жив.
- Жив? - почему-то испугалась женщина, закрыв рот пальцами сразу
обеих рук. - Откель ты… Ты был?..
- Да, да, на Козютином мху, - не стал открещиваться князь.
- Значит… Ой! - Закрыла она лицо ладонями.
- Собирай меня в путь, мама. Поеду батюшку выкупать. Слишком долго
от него вестей нету. Видать, что-то не складывается.
- Жеуж-жо жив… - Боярыня кинулась Андрею на шею и заплакала уже
открыто. - Жив, жив, жив… Смилостивился Господь… Отмолила…
- Жив, мама, жив. Я его привезу, не сомневайся. Завтра же
отправлюсь.
- Завтра не получится, - всхлипнула Ольга Юрьевна. Как она ни
переволновалась от нежданного известия, но хозяйка всегда оставалась
хозяйкой. - Одежа вся холопов твоих постирана. Девки полощут ныне,
опосля сушиться повесят. Пока еще высохнет… Да и лошадям роздых
надобен, токмо с похода. Иных у меня в усадьбе нет, дружина-то наша
вместе с батюшкой пропала. Ты и сам-то отдохни, сынок. Попарься,
выспись вдосталь, горячего да вкусного поешь. В пути, знаю,
разносолами не побалуешься. Радость какая… - Ольга Юрьевна отступила,
старательно промокнула уголками платка глаза. - Пойдем, Андрюша. Я в
трапезной уж накрывать велела. Проголодались люди с утра.
- Почему с утра? - не понял Зверев.
- Так ведь литургия же! - изумленно воззрилась на него матушка. -
Перед причастием наедаться нельзя.
- А, ну да, - спохватился Андрей и три раза перекрестился. Но,
видимо, недостаточно искренне: боярыня укоризненно покачала головой,
потом безнадежно махнула рукой:
- Ступай, оденься к обеду.
Обед был скромным: кислые щи, каша с ветчиной, сыто и пироги с
грибами. Чай, не пир все-таки, изысками и винами баловаться ни к чему.
Князь, серебряной ложкой выгребая из миски ароматное варево,
поглядывал на холопов.
Всего пятеро… Не много для дальнего пути, да еще через неспокойные
земли. У Пахома истребовать? Так ведь ему самому мало, чтобы подворье
в порядок привести. Да еще ведь и примчится, воспитанника одного не
отпустит.
А уж насчет московского подворья… Там и пятерых мало за хозяйством
следить - слишком большое. В Москве нужно не просто верного человека
оставить, а умного и домовитого. Холопом не обойдешься.
Прямо хоть матушку проси туда поехать! Да ведь родную усадьбу
боярыня не оставит. Вовсе от мира она бы и ушла, от всех хлопот земных
отвернувшись. Но коли мужа дожидаться решила - то очаг свой беречь
станет, не бросит.
- А что, матушка, приказчиков верных и умных у тебя на примете
нет? - от полной безысходности решил-таки попробовать Андрей. -
Толковых, хозяйственных. Чтобы усадьбу доверить можно было без опаски.
Чтобы не обокрали, не разорили, не запустили поместье?
- Разве таких ныне найдешь, сынок? - пожала плечами боярыня. -
Вот, помню, как молодой еще женой была, так Филипп у нас жил. Вот то
приказчик так приказчик. Хваткий, находчивый, считал так - подьячему
приказному подобного невмоготу. Помню, смерды про озеро заикнутся, с
неводом пройти - так враз оброк называет, и минуты не думает.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6