Господин Полковник. Он же - господин директор спортклуба.
- Брависсимо! Весьма впечатляет. Вот иллюстрация, как молодость и мастерство побеждают грубую силу! Спасибо вам, господа спортсмены. - Директор остановился подле все еще валяющегося на полу амбала. - А вы как?
Мистер Торнадо? Сильно вас бандит с «дипломатом» покалечил?
- Да я его сейчас... - Амбал тяжело поднялся с пола. - На кусочки разорву, гада!
- Погодите! Погодите! - Директор встал между амбалом и распластанным на полу Сан Санычем. - Мы так не договаривались. Он мой. Петя! Вася!
На зов откликнулись двое мужчин средних лет, одетых в дешевые, но аккуратно отглаженные одинаковые серые брюки, бесформенные полуботинки и простецкие, заправленные за пояс рубахи, у Васи светло-синего цвета, у Пети блекло-коричневого. Вася имел глубокие залысины на лбу и носил очки в тонкой стальной оправе. Петя был пузатым и пухлым, страдающим одышкой и потливостью от избыточного веса.
О, да! Именно эти двое топтались сегодня утром на подходе к Кешиному дому. Вася и Петя - двое из четверых топтунов, лица и фигуры которых Сан Саныч засек и запомнил.
Появившись из дверного проема, ведущего в административный коридор, Вася с Петей деловито прошагали к обездвиженному Сан Санычу и ловко обрядили плененного посетителя в оковы, которые в ходу у американских тюремщиков и любителей садо-мазо. С помощью спортсменов-ассистентов Вася с Петей нацепили на талию Сан Саныча широкий кожаный пояс, затянув его потуже, так, что пряжка пояса оказалась за спиною пленника. От поясной пряжки тянулась короткая цепочка, заканчивающаяся наручниками, и длинная, к концу которой были приварены кандалы. Браслеты наручников сковали запястья Сан Саныча, кандалы защелкнулись на лодыжках. Пятеро мужчин - Вася, Петя и ассистенты - поставили пленника на ноги. Мистер Торнадо поднял с пола слетевшие с носа Сан Саныча солнцезащитные очки и, ухмыляясь, надел их на пленного, с издевательской заботой поправив дужку очков на переносице и потрепав «ласково» кандальника по щеке. Лицо Сан Саныча осталось при этом непроницаемо-равнодушным.
- Петь, Вась, ведите его в мой кабинет, - велел директор. - «Дипломат» не забудьте прихватить. А вам, господа спортсмены, выражаю свою глубокую благодарность за помощь в задержании рэкетира-отморозка. Второй раз меня выручаете! Спасибо! От оплаты за аренду освобождаю вас до конца лета. И вдобавок с меня коньяк, закусь и девочки. Удружили - в долгу не останусь, на той недельке обязательно сделаю плюс ко всему...
Чего директор сделает для отличившихся спортсменов «на той недельке», какую приятность, Сан Саныч уже не слышал. Мелко семеня стесненными кандалами стопами, зажатый с боков Васей и Петей, он вышел в коридор, дверь за ним захлопнулась, и Сан Саныч убедился, что Иннокентий ничуть не преувеличивал, говоря о поразительной звукоизоляции здешних помещений.
Кабинет директора в торце коридора Сан Саныч сразу же узнал, вспомнив Кешино описание. Сел без понуканий в кресло - электрический стул, поерзав, устроился получше. С руками за спиной сидеть в кресле было не особенно удобно.
- Вась, Петь, как тут наш Бульдозер без меня себя ведет? - В кабинет вошел хозяин, довольно потирая руки. - Не шалит? Ну-кась, стенд ап, милейший. Вставай, вставай, Бульдозер... О-о, да ты ж не знаешь: мы тебя за глаза окрестили Бульдозером, братишка. Как? Нравится кликуха?.. Встань, будь ласка, Бульдозер, ишь, расселся. А вы, Вася и Петя, помогите мне его раздеть. Догола. Вдруг наш Бульдозер спрятал чего в швах одежды, в подошвах сандалий...
- Так он же закован весь, - удивленно посмотрел на директора толстяк, однако, достав из кармана брюк нож-выкидуху, нажал на кнопочку, скрытую в рукоятке ножа, и, когда вынырнуло, блеснув, обоюдоострое лезвие, вспорол резинку на шортах Сан Саныча, подсунув лезвие ножа под широкий кожаный ремень в стиле садо-мазо.
- Сразу видно, Петька, что ты из ментовских, - усмехнулся Вася. - Послужил бы с мое на границе, знал бы, как и что можно спрятать в невинной на вид сандалии или ремешке от часов!
- Василий, ты б взял «дипломат», отнес в другую комнату и вскрыл его там осторожно, - распорядился директор Полковник. - Не доверяю я Бульдозеру. Весьма вероятно, в «дипломате» спрятано нечто взрывоопасное. Но сначала - не в службу, а в дружбу - сходи на вахту. Звуконепроницаемые стены и двери - штуковина полезная, однако наш друг в кресле вахтера, поди, измучился весь, не зная, чем дело закончилось - взяли мы Бульдозера или он нас взял. Зря в свое время не сдублировали сигнал от видеокамеры в зале на вахтерский пульт... Сходишь, Вась? Успокоишь человека?
- Сделаем. - Очкарик Вася вместе с «дипломатом» вышел из кабинета.
А бывший мент Петя между тем буквально срезал с Сан Саныча все одежды. Снял сандалии, на всякий случай и очки снял. Брезгливо прощупал изрезанное ножом тряпье, морщась, осмотрел грязные сандалии.
- Завидую твоим нервам, Бульдозер, - сказал Полковник, занимая директорское кресло за столом с компьютером. - Или ты феноменально глуп, или прошел в процессе жизни и сквозь огонь, и сквозь воду с медными трубами, раз накануне смерти можешь сохранять столь философское настроение. Чего там, Петро? Нашел чего в тряпках?
- Не-а, ни черта.
- Сандалии осматривал?
- Сандалии как сандалии, без секретов.
- Неужто ты, Бульдозер, понадеялся лишь на мускулы да умение крушить черепа?.. Молчишь? Молчи-молчи, подождем, чего Васек обнаружит в «дипломате». А покамест я расскажу тебе, браток, на чем ты прокололся. Начну с конца. С того, что случилось только что. Мы тебя ждали, братишка Бульдозер. Сотрудник на вахте весьма беспокоился. Опасался, что впустит тебя, и ты с ходу начнешь палить во все живое. Я его успокаивал. Кеша, говорил, донес до нашего Бульдозера, что и где в спортклубе, и Бульдозер пренепременнейше ломанется в первую очередь в дирекцию, его, говорил я сотруднику на дверях, как и тебя, временно исполняющего должность вахтера, учили прежде всего стремиться захватывать командный пункт, то бишь дирекцию. Но, подстраховываясь, я все же предпочел запустить в зал мясо. Учини ты прорыв со стрельбой, мясо в спортзале на секунду-другую тебя бы тормознуло. Без всяких радужных надежд я прокачал мясу дезу про рэкетира. Спортсмены, которые тебя повязали, однажды надавали тумаков всамделишному рэкетмену, явившемуся снять с меня дань внаглую, на халявку. Но вот тебе крест, брат, я и не чаял, что спортсмены тебя уломают. А, впрочем, сколько тебе лет? Полтинник? Как и мне, пятьдесят, да?.. Молчишь. Молчи-молчи, я не в обиде. Сохранился ты лучше меня, братишка, но возраст берет свое, согласись. Как и тот рэкетир-халявщик, ты попался на примитивнейший трюк. Бугай качок с надписью на борцовке «Мистер Торнадо» - нуль без палочки. Выглядит он страшно и внушительно, а поднатужится, и ребенок его забьет кулачишками. На телеса мистера Торнадо клюнули американские шоу-дельцы, они-то как раз Торнадой его и обозвали. Подписали с культуристом контракт на участие в чемпионате по реслингу. Знаешь, что такое реслинг? В нашу с тобой молодость это безобразие называлось «борьбой Кетч». Цирк на ринге с древом, стонами, невероятными бросками и ужасными заломами. Торнадо допер, что надо бы разучить для порядка десяток приемчиков, и на выплаченный америкосами аванс нанял себя тренировать троих профи. Трех борцов, мастеров спорта по самбо. Они тебя и сделали, брат. Упомянутый рэкетир и ты попались на одном и том же. Габариты мистера Торнадо отвлекли внимание и твое, и рэкетмена, а неприметные рядом с будущим чемпионом по реслингу тренеры-профессионалы, воспользовавшись отвлекающим фактором, поспешили продемонстрировать, что не зря называются мастерами спорта. Стареешь, брат, купился на дешевку, облегчил жизнь Ваське с Петькой, а то они, представляешь, вооружившись «калашами», тебя под дверью вот этого моего кабинета ждали. Готовились тебе по ногам палить, едва ты в коридоре появишься. Сохранил колени, брат. Однако ж ты должен понимать - ни коленки, ни печенки тебе больше не понадобятся. Я и разговариваю-то сейчас с тобой столь доброжелательно лишь потому, что рад за Петьку с Васькой. Мы-то думали, без стрельбы не обойдется, и черт его знает, а ну как попал бы ты в моих сотрудников? И так счет три - ноль в твою пользу. Но пронесло, слава богу! Порадовал ты меня, брат, сделал разговорчивым. Учини ты стрельбу, я б с тобою по-другому общался, вот так.
Сан Саныч не заметил, как господин Полковник нажал кнопку, спрятанную в столешнице и замыкающую электрическую цепь, пропуская по электродам под обивкой кресла разряд тока. Тело Сан Саныча в пыточном кресле изогнулось дугой, зубы оскалились, на губах выступила белая пена, плотно сжатые веки заслезились, лоб покрылся испариной.
- Больно? - Полковник отпустил кнопку. - А представляешь, каково бы тебе было, закованному в кандалы, под током, да еще с простреленными коленными чашечками? А? Брат?.. Молчишь? Ты давай начинай разговаривать, не то разозлишь меня, пока что доброго, и изжарю я твою тушку на этом кресле, как в микроволновке.
Сан Саныч вздохнул. Глубоко, полной грудью. Потряс головой, стряхнул с губ белую пену.
- Почему ты называешь меня братом? - спросил Сан Саныч.
- Потому, что мы с тобою, брат, фрукты с одного огорода. Из надежно огороженного садика с красными звездами на железных воротах. И ты, и я, брат, бывшие вояки, отставники. Или я не прав?
Сан Саныч промолчал.
- Молчишь, брат? Напрасно! Я ж вижу - ты бывший майор Советской Армии. Впрочем, нет! На майорских должностях пузо растет, вон Петька у нас, видал, какой пузан? Мент бывший, майор, большой начальник из города Таллина в то время, когда название этого города писали с двумя «эл» в середине, но с одним «эн» на конце.
Сан Саныч повернул голову, посмотрел на томившегося в углу экс-майора по имени Петр. В том же углу, где подпирал стену толстяк, заметил два прислоненных к стене автомата. Когда Сан Саныча вводили в директорский кабинет, вертеть головой он не решился, и оружие, упомянутое Полковником, увидел только что. Знать, не врал Полковник про автоматчиков в засаде.
- Петро у нас майор, я, седобородый, - полковник, а ты, брат, наверное, до кэпа добрался по крутой служебной лестнице. Капитанские погоны - потолок крутых лестниц, и с их ступенек на мрамор лестниц с красными ковровыми дорожками не перепрыгнешь. Подозреваю, ты, брат, был боевым пловцом. Водоплавающим диверсантом, телосложение у тебя для боевого пловца подходящее, а мозги рыбьи. По флотской терминологии, был ты кап-лей, до кап-три не дорос!
Открылась дверь. Вошел Вася. Внес на вытянутых руках открытый «дипломат».
- Вот. - Василий поставил «дипломат» на стол, под нос господину Полковнику. - Никаких сюрпризов. Лишь коробочка, набитая ватой, и стеклянная ампула без маркировки, да разовый шприц.
- Что это за химия? - Полковник ткнул пальцем в ампулу.
- "Сыворотка правды", - честно ответил Сан Саныч.
- "Говорунчик"? Фи-и-ууу! - присвистнул господин Полковник. - Откуда такая прелесть? У нас в запасниках полно всяческой химии, но «говорунчика» мы так и не смогли добыть. Колись, братишка, где раздобыл «сыворотку»?
- Из старых запасов. Зажал во время операции в Красном море, в восемьдесят втором.
- Что я говорил! - Полковник хлопнул сжатым правым кулаком по открытой левой ладошке. - Боевой пловец! Телеса касатки, мозги карася! В прокачанную через Кешу дезу поверил и явился, вломился, как рыба-молот, кулачищами нас колотить. Не зря мы навешали Иннокентию лапши на уши про металлодетекторы. Безоружным явился нашу «малину» потрошить, и жадность фраера-карася погубила! Деньжат захотелось человеку-амфибии! Так захотелось, что заглотил все наши крючки и запутался во всех наших сетях! Всех решил переколошматить, а одному, последнему, вколоть «говорунчик» и узнать, где денежки прячем, да?
- При чем здесь деньги? - Сан Саныч удивленно вскинул брови. Недоуменное выражение на его доселе непроницаемом лице рассмешило господина Полковника.
- Уах-ха-ха! Неубедительно притворствуете, милый! Как вести себя на допросах, вас не учили. Бравые пловцы - солдаты разового пользования. Мой милый Ихтиандр, ты разинул акулью пасть на наши непосильным трудом нажитые капиталы! Сознайся, что я прав, и умрешь необычайно легко! Слово бывшего офицера!
- Ты не прав. - Сан Саныч прогнал с лица выражение удивления, заговорил спокойно, тоном убежденного в своих словах и поступках человека. - Видишь ли, так получилось, что я в бегах. На вас и вашу банду... прости, на вашу фирму нарвался совершенно случайно. Как конкретно, могу рассказать, ежели спросишь. А без подробностей, одним словом - не повезло. Ни мне, ни вам. Наткнулся на вас в тот жизненный момент, когда уже разбежался, чтоб нырнуть поглубже, залечь на дно и зарыться в тине. Не мог я, брат, оставить в тылу крутую спецслужбу вроде вашей. Боялся, образно говоря - глушанете меня, закопавшегося в тине, динамитом, и всплыву пузом кверху.
- Врешь, братишка! Как ты с Чумаковым перехлестнулся, мне вообще не интересно. Про то, что ты в бегах, допустим, я поверил. Про то, что, наткнувшись на нас, сообразил, на кого напоролся, - верю безоговорочно. Оставлять нас в тылу, согласен, опасно. Кстати, брат, чего конкретно ты от нас ждал, какой гадости?
- О конкретике я не задумывался. Но знал - просто так вы не отстанете.
- Похвально, братишка. Правильно боялся. Не сдержусь, похвастаюсь, поведаю, какую гадость специально для тебя придумал наш Генерал. После того, как ты отметелил ментов и сбежал из дома Чумакова, а потом мочканул нашего сотрудника на Двадцати шести бакинских комиссаров, бывший таллинский мусор Петя наладил контакты с москалями-ментами, задействованными в твоем розыске. Мусорки приняли Петро за крутого авторитета. Знаешь, сколько сегодня мусора получают? А Петька каждому мусорку по штуке баксов в зубы, и к утру после начала твоих гастролей легавые приволокли Петьке твой фоторобот. Фото Чумакова у нас, естественно, свое было. Не мне тебе объяснять, насколько неповоротлива правовая махина государства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53