которые с радостью продают органы своих детей ради денег, предлагаемых в трансплантационных клиниках...
Как их жалеть? К ним можно испытывать только отвращение, потому что это уже не люди, а живое мясо, второсортный материал, наличие которого мы вынуждены терпеть...
Иногда полиция устраивает облавы и вычищает целые районы трущоб, отправляя всех их обитателей в подземные фабрики и заводы, в лаборатории и на другие опасные виды производств. Полиция делает то, что требуют работодатели, одновременно подчищая авгиевы конюшни общества.
А некоторые мыслители лелеют мысль о «всенародном бунте»... Наивные чудаки! Дно полиса никогда не восстанет против элиты, хотя бы уже потому, что за деньги можно нанять половину люмпенов, и она с удовольствием будет убивать другую половину. И полис станет только чище от такой операции. Даже ничью вину не надо доказывать - каждый представитель дна, по определению, либо наркоман, либо вор, либо убийца, либо каннибал. У них нет даже права сгореть в крематории - ведь каждую часть тела можно использовать и получить прибыль.
Нет, право на жизнь имеет лишь тот, кто приносит пользу людям - материальную или духовную - всё равно. Жизнь для собственного удовольствия доступна только элите...
Мне смешны поступки людей, но это горький смех. Я в каждом вижу нечто необъяснимое с точки зрения здравого смысла.
Например, ты, Митер.
Я всегда считал, что знаю тебя даже лучше, чем самого себя, но ты разуверил меня в этом. Сейчас ты бешено ищешь способ перевести сознание Наты из ноута на плату. Если найдёшь, это будет величайшим открытием со времени изобретения способа копирования отпечатка сознания в компьютер.
Но ведь ты ищешь решение не ради науки? Ты проявляешь одно из встречающихся у людей свойств, которому я ещё не придумал названия. Ты сконцентрировался на Нате, всё остальное для тебя потеряло краски, даже голоса друзей теперь для тебя звучат, как голоса призраков сна, о которых забываешь на утро. Вместо здорового, живительного эгоизма ты ударился в нечто иное. Будь это хотя бы альтруизм - я бы ещё смог понять тебя. Но альтруизм направлен на всех окружающих. То чувство, которое ты испытываешь, безраздельно принадлежит... одной Нате. Ты бы отдал жизнь за то, чтобы оживить её, ведь так? Это мне и непонятно.
Риен писал, что опасается за твоё психическое здоровье. Он говорит, что ты стал рассеянным, плохо следишь за своей внешностью... Очнись, Митер! Стань прежним, развей туман в своём разуме. Вспомни, что ты должен всегда выглядеть прилично! Не для других должен - для себя! Если ты ещё помнишь, конечно, что такое самоуважение. Никогда не позволяй себе опускаться!
...Больница, в которую отправили Эванса, не самая престижная, но довольно чистая, в палатах светло и приятно пахнет свежестью. Если бы ещё не люди...
Пока двигалась очередь, пока вежливая и улыбчивая девушка в регистрационном окошке искала для меня номер палаты Эванса, я стал свидетелем неприятнейшего события, которое в очередной раз заставило моё сердце заныть от глухой тоски и безысходности.
В вестибюле сидела старушка - неплохо одетая, маленькая, сухонькая. Казалось, она старалась занимать как можно меньше места и быть незаметной. Она плакала. Её слёзы были из тех, что прожигают в душе глубокие раны, которые долго кровоточат и не заживают.
Из разговоров врачей, холивших туда-сюда, я понял причину её слёз. Дочь и зять привезли эту женщину и просто бросили здесь, исчезнув без указания адреса. И теперь ей, больной и старой, оставалось только рыдать. Она понимала, что в тягость семье своей дочери, она простила дочь по-матерински. Всё, что она могла - оплакивать предательство самого близкого в мире человека, ради которого сама раньше терпела лишения...
Больно, когда дети оказываются жестокими. Больно, что так, по-воровски, исподтишка её покинули на произвол судьбы. Сказали: «Мы скоро вернёмся...» И ушли навсегда...
Как ты понимаешь, моё сердце наполнилось прямо-таки вселенской любовью к людям. Беспомощность ранит сильнее обиды. Сознание, что ничем не можешь помочь... Ведь не вернёшь ей семью, в которой её когда-то любили, оберегали, заботились о ней...
...В такие моменты я мечтаю растоптать Венец Творения, сжечь его на полях нового Армагеддона....
Длинные переходы, заполненные выздоравливающими больными, которые неуверенно делают первые шаги после долгой отлёжки. Спешащие доктора... Я иду, уступая дорогу санитарам, везущим пациентов на каталках... Интересно, есть ли здесь врачи, работающие во имя помощи людям, а не ради денег?..
Эванс бледен, подержится молодцом. Скулы чуть заострились, резче обозначился застарелый шрам через щёку. Обычно он двигался очень плавно, а мог быть и абсолютно неподвижным. Всегда серьёзный, собранный, сосредоточенный... Я уважал его за это. Вот только... Он не умел снимать напряжение - это был его единственный, пожалуй, недостаток. Мне он представлялся человеком вдумчивым, склонным к уничтожающей всякую радость рефлексии, ищущим тёмные стороны даже в счастье, человеком, у которого моменты увлечения жизнью сменяются часами горького презрения к ней... Я не люблю таких людей - с тяжёлой, неуклюжей душой, которая спотыкается обо всё. Они не способны наслаждаться жизнью и не хотят, чтобы наслаждались другие.
...Эванс ждёт, пока доктор, впустивший меня, оставит нас наедине.
- Присаживайся, - он указал на белый металлический стул.
Я сажусь и смотрю в его глаза. Один из самых интересных объектов для наблюдения - люди, которым скоро предстоит умереть и которые это знают. Каждый встречает смерть по-разному. Чтобы правильно оценить чью-то жизнь, надо знать о том, как этот человек принял смерть.
- Что с тобой случилось? - спросил я.
- Хранители. Меня чуть не убили на месте, но рана смертельна. Благодаря панцирю клинок прошёл мимо сердца. Врачи говорят - и я сам чувствую - мне не дожить до следующего дня.
- Неужели такие опытные воины не поняли, что лезвие прошло мимо сердца?
- Я успел достать оружие. Второй укол просто некому было нанести.
Киваю. Его рефлексы всегда были на высоте.
- Почему Хранители нападают на нас? Это ведь уже третий случай!
- Четвёртый. Анну убили этой ночью... Как будто ты не знаешь, почему нас убивают!
- Хранители никогда не были агрессивны... С чего бы это вдруг... Лично я стараюсь избегать прямых столкновений, поэтому и не знаю о том, что творится в полисе. У вас своё задание - у меня своё.
Эванс прикусил губу - он никогда не одобрял моей отстранённости.
- Мы проводим крупную операцию против Хранителей. Нам необходимо захватить кого-нибудь из них - таково задание. Клан приказал выяснить их планы. Есть подозрение, что Хранители готовят какую-то операцию, способную серьёзно изменить баланс сил.
- Хранители? Они же консервативны и устремлены в прошлое! - не мог я сдержать эмоций.
- И тем не менее. Они вместе с Бионами участвуют в создании ядов.
- И как же вы хотите узнать их планы?
- Посадить на электроды.
Это ужасно. Так называется процедура раздражения центра удовольствия в человеческом мозге. Любой, даже я, даже ты, Митер, сломается, если хоть раз испытает этот экстаз, квинтэссенцию удовольствия, чистое наслаждение! Подопытный будет снова и снова стремиться пережить эйфорию, но Клан позволит ему это лишь в обмен на определённые услуги. Процедура быстро истощает нервную систему, раздражение мозга требуется всё чаше, а потом человек умирает. От первого экстаза до гибели проходит не больше трёх месяцев.
- У вас ничего не получится. Любой Хранитель скорее умрёт. Вы недооцениваете их воспитание, ведь Клан Хранителей пропитан чувством долга и дисциплины. Выдумаете, что любовь к удовольствиям удержит Хранителя от самоубийства? Вы наивны. Это безумие. Так можно подчинить Биона, но не Хранителя.
Эванс вонзил в меня свой тускнеющий взгляд:
- Но мы не дадим им покончить с собой! Мы используем ускоренную процедуру! Нам не нужны долговременные шпионы, нам требуются совершенно конкретные сведения! И зря ты думаешь, что от нас отделился! Мы все - маленькие программы, работающие на большую. Ты ищешь тех, кто задумал переводить память человека в компьютер - копировать, словно с диска на диск. Но и эта технология нужна Клану, чтобы добывать сведения у кого угодно. И ты поможешь Клану достать изобретателя со всей документацией!
Улыбка змеится на моих губах.
- Но может случиться и так, что я не смогу захватить его. Тогда придётся уничтожить и изобретателя, и изобретение, чтобы никто не смог пойти вслед за ним.
- Это возможно только в том случае, если изобретатель больше ничем не будет нам полезен, иначе ты обязан привезти его в Клан! Имеются сведения, что другие Кланы принимают деятельное участие в этом исследовании. Они заинтересованы в нём даже больше нас. Изобретение должно достаться либо нам, либо никому!
- Убийство - самый простой выход. Это так легко - прицелиться и нажать на курок... - Я выдержал небольшую паузу. - Мне кажется, что другие Кланы не могут провести столь сложные исследования в принципе. Скорее всего их цель - сделать информацию достоянием общественности, чтобы по всему миру люди узнали о возможности сохранения сознания... Представляешь, какой психоз начнётся?
Эванс самодовольно улыбнулся.
- Считай, что ты получил приказ Клана: доставить изобретателя живым. Только так!
- Клан велик в своей мудрости, - сказал я, вставая. - Да святится имя его! А что ты хочешь для себя? Ты ведь скоро умрёшь, - я умею быть жестоким. - Что станет с твоим имплантантом? Врачи не должны увидеть его. Ты обращался к кому-нибудь?
- Нет, ни к кому... Прошу тебя достать имплантант сейчас.
- Но как я выйду? Врач ведь проверяет состояние пациента после ухода посетителя!
- Не беспокойся. Я уже договорился с ним. Тебя забудут, как будто бы ты здесь и не был. Тело через пять минут сгорит в крематории.
Он повернулся на бок, позволяя мне вынуть плату из затылка. Я усмехнулся про себя, молча нажал ногтем кнопку сквозь прорезь. Тело Эванса дёрнулось и затихло. Я двумя пальцами извлёк плату, быстро смыл кровь в раковине, потом убрал имплантант в специальную коробочку. Взял диски из кармана его куртки. Врач появился, как только я взялся за ручку двери. Мы переглянулись, и он молча занялся трупом.
Вечером я отправился к Алине, чтобы найти хоть какие-то сведения по заданию Клана. Сегодня нет Фионы, и зала кажется мне темнее. Я вращаюсь в ней, улыбаюсь, шучу, при этом не забывая пристально вглядываться в глаза людей. Не забываю и про Эдгара: почему-то мне мерещится, будто он внимательно следит за мной.
Наконец, отвязавшись от всех, я присел в кресло в укромном уголке, немного утомившись. Внезапно от общей толпы отделилась незнакомая девушка и подошла ко мне.
- Вы - Антей, который создаёт миры на сервере DirectSoft?
- Да. Но вас я не знаю.
- Меня зовут Марина. Я долго искала вас.
Она непринуждённо присаживается в соседнее кресло, и я приглядываюсь к ней внимательнее. Первое, что замечаю - роскошные, слегка вьющиеся, светлые волосы почти до пояса, густые и шелковистые. Они практически закрывают лицо, когда она опускает голову. В манерах и осанке Марины преобладает мягкость: мягкий взгляд серых глаз, мягкая улыбка, плавные движения... Алина может дать ей десять очков форы в смысле элегантности одежды, но простота костюма Марины, насколько я могу судить, сочетается с тонким стилем и чувством меры. И ещё - странный запах: еле уловимый, почти не существующий в реальности... Мне почему-то кажется, что её волосы должны пахнуть мёдом... Эта девушка напоминает мне белую королеву моей шахматной армии - ту самую, на которую я часто запрещаю себе смотреть, чтобы не подчиниться сомнениям, когда надо будет жертвовать ею.
- Мне нужна ваша помощь. Я тоже имею некоторое отношение к компьютерной графике и программам. Когда я увидела ваши миры, то была потрясена их могучей энергетикой!
- Ну, это не только моя работа. Я представляю целую команду и делаю в основном компиляцию разных программ.
- Но ведь вы и один создаёте миры? Маленькие? Мне Фиона рассказывала, мы даже попили с нею чай в виртуальном весеннем саду.
- Да. Когда меня просят друзья, я берусь за работу и делаю то, что нужно конкретному человеку. Но я должен его хорошо знать.
- Мне бы хотелось сделать вам заказ, но не совсем обычный. Не могли бы вы уделить мне немного времени и съездить в мой дом? Я должна всё показать и объяснить.
Не знаю, чем она так на меня подействовала, но я согласился. А ведь нас специально тренируют не подчиняться чужому влиянию! Возможно, виной всему химические процессы в моём мозгу, которыми управлять я ещё не научился? Так или иначе, тело стало вдруг не более контролируемым, чем глубоко и надёжно влетевший в занос автомобиль, и я кивнул.
...Обширная квартира, в которой половина комнат ещё не обжита. Новая мебель и какие-то коробки стоят повсюду. Мы, однако, находим помещение, в котором уже чувствуется уют: декоративные растения, стеклянные столики и полки, пушистый белый ковёр под ногами... Компьютер в соседней комнате окружён странным оборудованием - нечто вроде кресла с разными проводками, электродами и сканерами.
- Садись, - сказала Марина. - Я приготовлю чай. Тебе сахар класть?
- Нет, лучше лимон, - я сначала ответил, а потом подумал, что она как-то слишком быстро перешла на «ты».
Пока Марина ставила чайник, я осмотрелся. В квартире, насколько я мог судить, жил кто-то ещё - муж или брат? Привстав на цыпочки, я провёл пальцем по верхней полке. Палец остался чистым. Левая бровь от удивления начала подрагивать: нечасто увидишь такую аккуратность. Эта комната вообще может претендовать на звание самой чистой и уютной из всех, какие я видел!
Каждая вещь - от пульта управления до блокнота на журнальном столике - имела такой вид, будто лежит на своём законном месте, и малейшее изменение её положения нарушит незримую гармонию, сравнимую с гармонией Сада камней. Полстены занимал экран телевизора, перед которым высилась ровная стопочка дисков. Я наугад взял один и открыл - диск размещался так, что надпись на нём была строго параллельна верху коробочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57