Рядом сидела Кейта, перебирая горох, а шесть кошек расположились у её ног. Рыжий кот любил спать, положив голову прямо ей на ступни. Она всегда хмурилась, когда работала. Её волосы, как обычно, были спутаны, но чисто вымыты, и блестели в свете огня. Дождавшись паузы в разговоре, Перрин наконец собрался с духом.
– Э-э, – пробормотал он. – Я тут кое-что собирался сказать… М-м, я вёл себя достаточно бесцеремонно, вовсю пользуясь вашим гостеприимством. Пора мне, э-э, снова тронуться в путь…
Кейта подняла голову с воплем, от которого разбежались все кошки.
– Ну, я же не могу оставаться здесь вечно, – сказал Перрин, чувствуя, что готов расплакаться. – Не могу объедать вас, и все такое.
Она бросила миску с горохом через комнату, вскочила на ноги, снова закричала и выбежала вон.
– У меня сложилось такое впечатление, что она хочет, чтобы ты остался, – потирая щеку мозолистой ладонью, заметил Миддир. – Боюсь, парень, это я тебя использую, а не ты нас. Кейта – моя единственная дочь, и я никогда не видел её такой спокойной и счастливой, как на протяжении последних нескольких недель. Что до меня, так можешь оставаться, сколько хочешь. А лучше бы – навсегда.
– Правда?
– Правда. Кто будет жрецом, когда я умру? Ты – единственный человек из всех, кого я встречал, желающий служить Керуну.
– О, – Перрин задумался на мгновение. – Спасибо. Я очень хочу остаться. На самом деле. Э-э…
Он посмотрел вниз и увидел, что на него гневно глядят возмущённые кошки.
– Мне лучше взглянуть, куда пошла Кейта, – сказал Перрин. – Я не хочу, чтобы она убежала.
Радуясь, что может остаться, он выбежал в ночь. Светила полная луна, омывая все вокруг серебряным светом. Хотя двор фермы был погружён в тишину, дверь амбара оказалась открыта, и Перрин мог догадаться, где скрывается Кейта, потому что, как и он сам, она находила общество лошадей успокаивающим. Кейта лежала на копне сена, вытянувшись во весь рост, и рыдала в темноте. Когда Перрин сел рядом с ней, она подняла голову и зашипела на него.
– Э, ну, я все-таки не уеду, ты знаешь?..
Она прекратила рыдать.
– Никогда?
– Никогда.
Через окно внутрь падал лунный луч, и в нем Перрин видел длинные спутавшиеся волосы Кейты, которые в этом свете казались бледно-золотистыми; они окутывали девушку, как одеяло. Он слегка погладил их, затем, начав у талии, выбрал особенно запутавшуюся прядь и стал разбирать её пальцами. Вначале Кейта лежала неподвижно и напряжённо, затем медленно расслабилась, когда со временем он добрался до шеи и высвободил каждый длинный волосок. Когда Перрин принялся за следующую прядку, Кейта придвинулась поближе к нему, а когда он вошёл в ритм работы, она придвинулась ещё ближе. Внезапно он понял, что выполняет какой-то ритуал… нечто наполовину забытое, восходящее к самым глубинам его души. Кейта расслабленно потянулась и тёрлась о него все время, пока он работал, словно тоже это ощущала. Хотя спина начала болеть, поскольку потребовалось несколько часов, чтобы привести в порядок эту гриву, Перрин ни разу даже не подумал остановиться.
Наконец он смог расчесать её волосы пальцами, не встречая никаких препятствий, кроме случайных соломинок. Затем Кейта села, улыбнулась, положила руки ему на плечи и стала гладить его, как кошку. Тепло этой улыбки было таким ощутимым, что Перрин почувствовал, словно они сидят не в лунном свете, а на солнце.
– Э-э, наверное, нам лучше пожениться, а? Сперва, я имею виду. Э-э, ведь твой отец – все-таки жрец, ну и все такое…
Кейта вскочила и дала ему пощёчину, но она смеялась, когда выбегала во двор. Когда Перрин последовал за ней, то удивился, почему никогда раньше не замечал, как она красива.
Хотя деревенские посмеивались насчёт того, каким ловкачом оказался Миддир, подыскав разом мужа для своей полоумной дочки и себе ученика, сам Перрин знал, что Керун наконец услышал его молитвы и привёл странника домой.

В северо-западном Кантрейе, на берегах реки Кан находится небольшой городок Брин Торейдик, который получил название от странной горы, поднимающейся прямо посреди равнины, примерно в двух милях к югу от города. У покрытой травой насыпи находится провал – глубокая расщелина, такая прямая и гладкая, словно гигант прорубил её мечом. Если ехать верхом в ту сторону, то горожане расскажут: мол, это злой демон однажды построил себе дан на горе и начал войну против богов, пока Бел не сразил его молнией. Через этот пролом демон отправился назад, в третий круг ада. А расселина может увести вас в Иные Земли – если только у вас хватит смелости, чтобы туда отправиться. Но даже после того, как демон давно провалился в ад, странные вещи продолжают происходить на скалистой вершине. По крайней мере, так говорят. Голубые огни пляшут в лунном свете, звучат какие-то вопли, скрипы и удары в ночи…
Поскольку Джилл всегда предполагала, что Невин любит жить среди простых людей, то не удивилась, когда он сказал, что у него там дом.
– Точнее, совсем рядом с деревней, – сообщил Невин. – Для нашей работы нужно уединение. Ты все увидишь сама… Я не был дома пятнадцать лет, но послал вперёд дикий народец, чтобы они там проветрили, и все такое. Интересно, как они поработали?
Они выяснили это жарким летним днём, когда наконец прибыли на место. Под чистым, безветренным небом стояла поросшая клевером гора, похожая на мрачного старого гиганта, превратившегося в камень, а пролом был как шрам, полученный в битве. Когда они приблизились, Джилл увидела Диких, собравшихся в расщелине. Её лошадь пританцовывала и дрожала, пока Невин не успокоил её несколькими ласковыми словами.
– Нам придётся вести лошадей в поводу, – заметил он. – Слишком круто, чтобы ехать верхом.
– Вот как? И ты тут живёшь?
– Жил пятнадцать лет назад. Признаюсь, рад снова увидеть это место.
Пролом составлял примерно шесть футов в ширину, и одна его сторона была просто природной стеной из земли и сорняков. Однако другая оказалась каменной, сделанной из массивных блоков, и там имелась деревянная дверь с большим железным кольцом посередине. Дикие вышли встретить их, сильфы собирались в воздухе, гномы с костлявыми лицами и длинными руками, приплясывая, сгрудились вокруг Невина, как дети, которые приветствуют вернувшегося домой отца. Голубой домовой, с пастью, полной острых зубов, материализовался на плече Джилл, затем так сильно потянул её за волосы, что ей стало больно. Взвизгнув, Джилл отогнала его.
– Прекрати, – велел Невин домовому. – Джилл будет тут жить.
Домовой гневно посмотрел на неё, затем исчез с лёгким дуновением ветра.
– Я сам поставил эту дверь, – сказал Невин. – Плотник бы посмеялся над моей работой, но она хорошо открывается и закрывается, и это главное.
Словно подтверждая свои слова, он широко распахнул дверь и вошёл. Лошадь и мул покорно последовали за ним. Джилл обнаружила конюшню, большое каменное помещение с четырьмя кормушками вдоль одной стены и свежим сеном, лежащим у другой. Поблизости она услышала звук бегущей воды. На стене имелась железная подставка с полусгоревшим деревянным факелом. Хотя Невину потребовалось два раза щёлкнуть пальцами, чтобы зажечь старое, влажное дерево, дым поднимался прямо вверх и исчезал в скрытом вентиляционном отверстии. Воздух был удивительно чистым и свежим.
– Дикие хорошо поработали, – сказал Невин. – Но боюсь, они украли это сено у какого-то крестьянина. Мне придётся выяснить, у кого, чтобы заплатить ему.
Они расседлали лошадей и подвели их к кормушкам, затем перенесли свои пожитки по короткому коридору в огромную комнату, где в темноте отдавалось эхо. Джилл слышала, как мастер двеомера двигается в темноте, затем огонь вспыхнул в огромном очаге, сложенном из каменных плит. Хотя снаружи путники изнывали от жары, в пещере оказалось холодно. Каждая сторона комнаты со стенами из гладкого камня в длину составляла примерно сто футов, а плоский потолок находился приблизительно в двадцати футах над головой. Рядом с очагом стояли деревянный стол и пара скамеек, узкая постель, большой шкаф и деревянный бочонок.
– Эль тоже краденый, – заметил старик со вздохом. – Нам придётся сделать тебе кровать. В деревне есть плотник.
– Пока я могу спать на куче соломы. Ты построил это место?
– Нет, не я. – Невин сделал паузу и таинственно улыбнулся Джилл. – Гномы мне помогли раскопать это убежище. Давай выпьем немного ворованного эля, и я расскажу тебе.
Невин порылся в шкафу, набитом книгами, кухонными принадлежностями, пакетами старых трав, кусками материи и пыльными безделушками. Наконец он достал две оловянные кружки, вытер пыль и наполнил их у бочонка. Они вдвоём сели у очага, чтобы не мёрзнуть в большой комнате. Несколько минут старик с любовью осматривался вокруг, как купец, который после долгого путешествия наконец вернулся домой.
– Ну, – сказал он наконец. – Эта гора – не естественного происхождения. Насколько я могу судить, когда-то давно здесь стояла деревня – очень давно, ещё до Времён Рассвета. Люди выбрасывали мусор на улицу и строили новые дома на руинах старых, а деревня поднималась все выше и выше над лугом. Затем они по какой-то причине ушли, все ещё задолго до того, как люди, поклоняющиеся Белу, прибыли в Дэверри. Поэтому ветер нанёс сюда пыль и грязь, и выросла трава. Затем, примерно во Времена Рассвета, кто-то построил дан на горе, чтобы обороняться от наших кровожадных предков. Это не принесло им спасения. С другой стороны горы я нашёл комнату с обезглавленными скелетами. Я прежде думал, что эти останки принадлежали людям, но после того, как встретил Перрина, я уже не так в этом уверен… Большую часть дана разрушили до основания, но этот уголок почему-то оставался нетронутым. Когда люди, поклоняющиеся Белу, направились вниз к побережью, а ветер и трава вернулись сюда, со временем все снова покрылось землёй, и гора стала ещё выше, чем раньше. Видишь ли, все, что я сделал, – это расчистил себе место для жилья.
– А что с проломом?
– О, он тянется вдоль старой наружной стены. Может, там когда-то пролегал ров, но какая бы ни была причина, земля отошла от камней. Один раз, проходя мимо, я решил провести расследование и залез туда. Тогда я и наткнулся на маленький секрет горы. Я имею в виду комнату со скелетами. – Невин коротко улыбнулся. – На самом деле я копал, как крот. Это развлекает меня долгими зимами. Я прорыл туннели. Нашёл посуду и ювелирные украшения. Они все в шкафу. – Он тяжело вздохнул. – В один из ближайших дней придётся почистить все эти проклятые штуковины.
– Я это сделаю. Теперь я – твоя ученица.
– Да, ты – моя ученица. – Невин заговорил шёпотом: – Боги, ты и в самом деле моя ученица…
Благодарность в его голосе пробудила в душе Джилл странное чувство, будто она знала Невина раньше, очень-очень давно, в какой-то другой стране. С этим чувством пришло и другое – будто вся её жизнь вела её именно в эту комнату… Она быстро встала и принесла еду из седельных вьюков, чтобы выложить её перед учителем, как должна делать ученица. В очаге духи Огня прыгали и скакали, тёрлись спинами о дрова, как кошка о дверной косяк. Невин уставился в огонь, пока Джилл резала хлеб и сыр и выкладывала куски на тарелку.
– Обучать тебя будет интересно, – сказал Невин. – Вначале, полагаю, нам придётся разобраться с тем, чему научил тебя тот болтливый эльф. С трудом верится, что в его уроках было много порядка и логики.
– На самом деле, не было, но, казалось, это не имеет значения. Странно, я словно чувствую, будто изучала двеомер когда-то раньше.
– О, в самом деле? – Невин улыбнулся. – Ну, и отлично!
Во время трапезы Невин больше ничего не говорил, только жевал с отсутствующим видом и глядел в огонь. Против своей воли, Джилл начала думать о Родри – думала и, несмотря на все усилия, не могла остановиться. После их мучительного прощания она пыталась оставить его в прошлом, словно память о нем – это место, из которого она уехала навсегда. Днём Джилл ещё могла отвлечься, но вечером нахлынули воспоминания. Сейчас они делили бы трапезу и говорили о прошедшем дне, будь то в доме какого-нибудь лорда, или у костра на дороге. Она удивлялась, поскольку ожидала, что больше всего ей будет не хватать его в постели, но оказалось, самое большое значение для неё имело его общество. «Я на самом деле любила его, – подумала она. – Но я всегда знала, что двеомер потребует заплатить свою цену…» Джилл так ясно увидела Родри у себя в сознании, что чуть не расплакалась. Она видела, как он стоит у очага, поворачивается к ней со своей солнечной улыбкой, его голубые васильковые глаза оживают от шутки…
…и тем не менее он горюет – Джилл это тоже видела. Веселясь и шутя, Родри судорожно пытался скрыть, как он несчастлив. На нем добротная льняная рубаха, с вышитыми серебряной нитью драконами Аберуина, поблёскивающих в пламени очага. Когда паж принёс ему серебряный кубок с мёдом, Родри выпил его слишком быстро. Внезапно видение расширилось. Джилл увидела, что роскошная комната наполнена людьми. Сплошь благородные господа… Рядом с Родри на стуле сидит молодая женщина, хрупкая, тонкая, как тростинка, но красивая, с длинными тёмными волосами и большими чёрными глазами. Её бледные руки крепко сжаты на коленях. Потрясённая, Джилл поняла, что на ней накидка цветов Аберуина. «О, проклятье, – подумала она. – Кого они нашли ему в жены?» Когда девушка повернула голову, чтобы посмотреть на своего полупьяного мужа, испытывая настоящий ужас при виде этого человека, с которым, волею богов и её брата, отныне ей придётся делить постель, Джилл нашла в своём сердце силы пожалеть незнакомку… Внезапно щека Джилл вспыхнула огнём. Она попыталась потереть её, чтобы избавиться от боли, но обнаружила, что полностью парализована. Боль повторилась…
…и Невин склоняется над нею, а его рука уже взлетела для следующей пощёчины… Джилл, как пьяная, огляделась вокруг и увидела каменные стены подземной комнаты.
– Прости, что ударил тебя, – извинился Невин. – Это был самый быстрый способ вернуть тебя к действительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65