С мрачным удовлетворением улыбнувшись этой мысли, он через секунду похолодел, представив в когтях доктора Джима. Вздрогнув, он усилием воли отогнал от себя эту картину. Как бы там ни было, если машина Пиньона с Гилом за штурвалом отправится в свой поход, за будущее Земли он не даст и ломаного гроша.Двигаясь от одной груды камней к другой, они медленно приблизились к свету, различая вокруг все новые и новые подробности, и остановились, наконец, на расстоянии пятидесяти футов от крайней хижины. Ни движения, ни звука в странном поселке. Густое белое облачко дыма, паря в неподвижном спертом воздухе наподобие материализующегося джинна, выплыло из незастекленного окна ближней хижины; одновременно с этим в комнате за окном несколько раз разгорелся и снова погас в чашечке трубки уголек. Намерение вламываться в поисках Гила в хижины и палатки показалось Уильяму скорее глупым, чем бессмысленным. На месте Фростикоса он держал бы Гила на борту одной из лодок, с тем чтобы немедленно отчалить при первых же признаках опасности; однако следовало иметь в виду, что здесь, вдали от обычного мира, все опасности могли казаться далекими и маловероятными.Словно поднявшись с тех страниц книги капитана Пен-Сне, где он повествовал о торговцах опиумом, в глубине хижины в клубах дыма вяло зашевелилась темная фигура, а еще через секунду к первой фигуре присоединилась вторая — ни тот, ни другой курильщик не заметили крадущиеся по берегу тени, однако само их соседство было опасным. Маловероятно, чтобы Гил в своем нежном возрасте успел пристраститься к зелью, но тем не менее вполне можно было предположить, что с Фростикоса станется толкать его на эту дорожку. Сейчас в хижине, по всей видимости, предавались своему пороку подручные Хан Коя.Нужно попробовать пробраться к джонкам, решил про себя Уильям. Они с Джимом по широкому кругу обогнули почти догоревший костер. Вся система пещер наверняка должна была сообщаться с океаном — выход находился скорее всего среди многочисленных, похожих на срезанные соты причалов или консервных заводиков, составляющих большую часть старой Венеции, куда, кстати, и унесли таинственный герметичный металлический сундук; об этом свидетельствовало многое, например топливо костра — серый плавник без сучьев; разбитая покосившаяся каюта старой рыбацкой лодки; остатки древней выцветшей под дождями мебели: перевернутая половинка раздвижного обеденного стола, старый мягкий стул, от которого остался один скелет-рама с торчащими в разные стороны спиралями ржавых пружин. Все это, само собой, не могло проникнуть сюда сквозь тоннели канализации и через коридор с каменными ступенями.Причал, сколоченный кое-как, на скорую руку, из всевозможных деревянных остатков, избежавших костра, издевательски кривился над водой и на самом конце обламывался и рушился в воду, словно перепивший и валящийся с ног гуляка. Каждая третья или четвертая доска этого причала была разбита, или висела на одном гвозде, или давно уже упала в воду и уплыла в море, была утащена на дно водяными обитателями на подпорки для собственных подводных лачуг. Как и раньше, была ярко освещена только каюта средней джонки. Однако теперь Уильям видел, что в каюте первой лодки тоже теплится свет, очень тусклый и оранжевый. Достав из кармана перочинный нож, он раскрыл его, попробовал тонкое лезвие большим пальцем и, махнув рукой Джиму, осторожно выступил вперед, в любую секунду готовый спрыгнуть в привязанную к борту джонки весельную лодку, перерезать канат и грести от звуков погони в темноту. Если за ним попытаются гнаться, он будет бороться до последнего — теперь он не дрогнет. Он стал скользким как угорь — как выразился бы профессор Лазарел. Недругам за ним не угнаться, он их обставит в два счета. Нужно только добраться до лодки, а уж у ступенек каменной лестницы он окажется первым — джонке с ним не тягаться. К тому времени, как Фростикосу, или кто здесь за главного, удастся вытащить из хижин и усадить на весла обкурившихся опиума гребцов, он уже одолеет половину пути. А если действовать с умом и осмотрительно, так, может быть, до этого и не дойдет.Первая джонка неподвижно стояла на воде, привязанная к причалу за корму и нос. При ближайшем рассмотрении лодка оказалась богато и причудливо разукрашенной — по краю вдоль всей кормы и дальше к носу шла полоса из множества одинаковых выгнутых дугой золотых рыбок; каждая держала за хвост товарку, и так без конца вдоль низкой палубы по обоим бортам. На наклонной бамбуковой мачте косо висел квадратный парус, тоже изукрашенный и тоже рыбками, но на этот раз трехцветным коем, выгнутым в середке, с невероятно пышными и развевающимися плавниками и хвостом, приподнятыми кверху, словно буйки, поднимающие рыбку к поверхности неподвижной воды отсутствующего аквариума.Внезапно Уильяма осенило, что было бы здорово повесить этот парус на стене в гостиной. Возможно, если все сложится благополучно и если он окажется тем же ловким и быстрым Уильямом Гастингсом, который сумел выскользнуть из вражеских когтей в лабиринтах канализации, он срежет парус, обмотает вокруг рей и унесет с собой. Он появится посреди Стикли-стрит вслед за Гилом Пичем с парусом под мышкой. У Эдварда глаза на лоб полезут. Прямо перед Уильямом горел слабым желтым светом иллюминатор каюты. Еще одно окно, куда можно заглянуть. Подглядывание в окна вызывало в нем странный восторг, ощущение мгновенной, сметающей все удали, дрожь любопытства перед тем, что могло ждать с той стороны, сопровождающуюся настоятельным желанием закричать и броситься на окно, превратив находящееся по ту сторону существо в нечто жалобно лепечущее и от ужаса бессильное что-либо предпринять, теряющее рассудок от неожиданного крушения внешнего мира.То, что Уильям увидел в иллюминаторе, заставило его забыть о всяких выходках. Огромный аквариум, возможно на тысячу галлонов, тянулся вдоль стены — был стеной — каюты, обставленной мебелью из резного палисандра. Над покрытой стеклом поверхностью воды горели лампы — их затеняли непроницаемые медные колпаки, отражающие свет вниз, в воду, в перевитые водорослями глубины аквариума, полные пляшущих пятен света и тени. С песчаного дна поднимались струйки быстрых пузырьков, создавая на поверхности рябь; они рождались из бесцветных трубок, змеящихся во все стороны от черного резинового мешка размером с небольшой матрац. Старик, невероятно тощий, с седыми шелковистыми волосами, сидел перед аквариумом и пристально рассматривал его обитателей, словно гипнотизируя их. Старик, азиат, возможно китаец, был облачен в шелковый халат. В мочке его уха болталась серьга в форме золотой рыбки; голова была повернута в профиль, и другого уха не было видно. Трубка для курения опиума, коробок толстых кухонных спичек, бронзовая пепельница и прочее были в беспорядке разбросаны на крышке металлического сундука, стоящего на полу рядом с креслом старика, — сундук был стянут двумя позеленевшими медными поясками, усыпанными изумрудными рыбками. В аквариуме, прямо перед лицом китайца, словно разыскивая на дне какую-то оброненную в пузырящуюся воду вещь — драгоценный камень, выпавший из сломанной оправы кольца, может быть, или ключ от запертого дома, — медленно плавало с полдюжины удивительных рыб.Глаза рыб напоминали зеленое стекло. Что-то необычное было в выражении этих глаз. Смесь печали и ужаса, вовсе неуместная у созданий природы. Ощущая, как горло сжимает внутренняя спазма, Уильям заметил у одной из рыбок — нет, у всех рыбок — вместо плавников поразительные кожистые придатки, пальцы, ровно по пять на конце каждого грудного плавника, а над зубастыми ртами рыб — отчетливо различимые бугорки носов. Не дурацких горбатых носов-хоботков рыб-нюхачей и не плоских поросячьих, как у рыбы-шара, а вполне человеческих — определенно, то были рудиментарные носы и пальцы, которые превращали этих существ из рыб в легендарных, невероятных отпрысков Реджинальда Пича. Старик же перед аквариумом был сам Хан Кой. Глава 19 Уильям снова махнул рукой Джиму, сделал несколько шагов вперед и двумя ударами ножика перерезал концы, удерживающие джонку у причала. Под напором тихого течения нос джонки принялся медленно отворачивать от острова — лодка поплыла в море. Если все пройдет благополучно, то Хан Коя вместе с его странным зверинцем прибьет к скалам на противоположном берегу пещерного моря, прежде чем он очухается и поймет, что отправился в плавание. Уильям и Джим двинулись ко второй лодке.В каюте этой джонки находился Гил Пич. Вот так просто. Он был там один, и никто его не стерег Уильяму, который это почему-то предчувствовал, подобное не показалось странным. Увести Гила с лодки теперь не составит особого труда, но вместе с тем отсутствие охраны явно свидетельствовало о том, что он находится здесь, по крайней мере отчасти, по своей воле. Сидя в деревянном кресле, Гил читал журнал. Вокруг него по полу было разбросано множество книг. Уильям узнал бумажные обложки нескольких томиков из цикла «Пеллюсидар» Берроуза, а также «Путешествие к центру Земли», выпущенное издательством «Херитэдж Пресс». Однако затем внимание Уильяма приковала к себе обложка журнала, который держал в руках Гил — это был последний номер «Аналога», его, Уильямова, «Аналога». Приблизив журнал к лицу на расстояние двух или трех дюймов, скорее по причине крайней заинтересованности, нежели близорукости, Гил увлеченно пожирал глазами текст, то и дело что-то помечая карандашом на полях журнала и на бумажном носовом платке, верхнем в пачке, лежащей тут же, на письменном столе.Гил не особенно изменился — ничего ужасного. Каких перемен он в нем искал, Уильям и сам не знал. Возможно, он с ужасом ожидал увидеть вместо Гила существо вроде обитателя герметичного сундука, узнать, что Гил разделил судьбу Реджинальда Пича, стараниями доктора Фростикоса и Хан Коя или без них. Но никаких бросающихся в глаза перемен во внешности Гила не было — и только какое-то неясное предчувствие, особое пронизывающее воздух электричество намекало на определенное, имеющее более переносный, чем буквальный смысл, сродство между Гилом и меланхолическими обитателями аквариума Хан Коя.Тихонько стукнув костяшками пальцев по ободу иллюминатора, Уильям шепотом позвал Гила. Тот дернулся, как от удара током, быстро закрыл и положил на подлокотник кресла журнал и испуганно завертел головой. Его расширившиеся от страха глаза в первую очередь уставились на дверь, по-видимому в ожидании чьего-то появления — кого-то знакомого Гилу, подумал Уильям. Он стукнул еще раз. Гил снова дернулся и резко обернулся, схватил лампу, при свете которой читал, направил ее на иллюминатор, и, как только он увидел там в темноте Уильяма и Джима, испуг на его лице сменился удивлением.Гил вскочил на ноги и снова оглянулся на дверь. В течение нескольких секунд было непонятно, что он сделает: закричит, бросится бежать или забаррикадируется. После недолгого замешательства он снова тихо опустился в свое кресло и застыл, словно под влиянием какого-то дурмана. Уильяму показалось, что в глазах Гила и в изгибе его губ появился намек на слабый проблеск надежды — он был почти уверен в этом.— Есть еще кто-нибудь на борту? — прошептал Уильям.Гил отрицательно помотал головой.Несколько мгновений Уильям думал о том, стоит или нет перерезать швартовы третьей джонки, внутри которой, судя по темной каюте, никого не было. Он решил этого не делать. Теперь, когда они нашли Гила, следовало действовать без проволочек. Опасливо оглядываясь, в сторону костров из плавника на холме, они с Джимом перебрались друг за дружкой на борт джонки Гила, стараясь производить как можно меньше шума.Джонка Хан Коя отплыла от берега на тринадцать ярдов и остановилась. Внезапно Уильям пожалел о том, что так необдуманно отправил ее в плавание. Останься джонка у причала, им, возможно, удалось бы уйти незамеченными, даже если бы старик-китаец решил размяться и прогуляться по берегу. Теперь же стоит Хан Кою высунуть нос наружу… Уильям и Джим торопливо нырнули в каюту.Джим молча кивнул Гилу, словно не зная, с чего начать. Гил кивнул в ответ и растерянно улыбнулся, возможно, смущенный тем, что встреча происходит при таких необычных обстоятельствах.— Давненько не виделись, — приветствовал Гила Уильям. — Как дела?Гил пожал плечами.— Мама беспокоится.Гил с виноватым видом повторил жест.— По-прежнему изобретаешь?Гил кивнул. Уильям подошел к иллюминатору, выходящему на причал, закрыл его и опустил на нем шторку. Время уходит. Почему они медлят? Уильям заметил на полу среди прочих книг «Азбуку релятивистской механики».— Интересуешься релятивистикой? — спросил он Гила. — И каково твое мнение по этому поводу?— На последней встрече ньютонианцев я услышал, как мистер Сквайрс рекомендовал вам эту книгу. Я решил ее прочитать, вот и купил. Книга неплохая, но только в ней не все правильно.— В самом деле? — удивился Уильям. — И что же в ней не так?— Кое-что. Я построил антигравитационный двигатель — вы, наверное, знаете об этом, — который работает по принципу небесных течений. Идея пришла мне в голову, когда я читал эту книгу. Я рассчитывал приспособить его к велосипеду и подарить мистеру Сквайрсу, у которого как раз в тот вечер сломалась машина, но вышло так, что… — Гил умолк.Уильям, который напряженно прислушивался к звукам снаружи и все время ожидал появления врага, не мог допустить заминок.— Ты читал мой релятивистский рассказ в «Аналоге»? — Уильям кивнул в сторону журнала.— Да, сэр, — отозвался Гил, мгновенно просияв. — Рассказ очень впечатляет. И весьма убедительно написан. По-моему, люди только-только начинают по-настоящему понимать физику. Ваш рассказ представил многие вещи совершенно в новом свете. Примерно по той же самой причине я согласился строить для мистера Пиньона землеройную машину. Я уверен, что добраться до центра Земли вполне возможно. Только представьте себе, что мы там можем найти… — Гил снова замолчал, очевидно, задумавшись о том, что же все-таки можно найти в земном ядре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47