– О чем ты хотел спросить? – поинтересовался Родерик, когда последняя кибитка втянулась в городские ворота. – И почему позвал меня именно сюда?
– А куда же еще, Род? Мы с тобой всегда решали проблемы именно здесь, – ответил Шарль. – Разве не так?
– У нас проблемы?
Они знали друг друга всю жизнь. Родерик Утан, магистр ложи Черного Вепря, и Шарль де ла Куа, верховный маг ложи Черного Вепря. Вместе росли на улицах Хикмар-Каса, бегали встречать караваны, плечом к плечу дрались с такими же сорванцами с Заречья. А все недоразумения, возникавшие лично между ними, решали на вершине Одинокой Че, договорившись, что, если когда-нибудь не придут к компромиссу, один из них спрыгнет вниз.
Рыцари, даже малолетние, имели свой взгляд на понятие «честь».
В юности пути Утана и де ла Куа разошлись. Шарль, у которого обнаружились незаурядные способности к магии, отправился в Канагар-Дабар, в самую престижную академию Ордена – его родители могли себе позволить дать сыну достойное образование. Родерик учился в заведении попроще, в рыцарском корпусе Гастазара, столицы одноименного удела, объединяющего два десятка лож, в том числе и Вепрей. Утану не было дано работать с магической энергией, а потому максимум, на что он мог рассчитывать, – занять должность магистра ложи. И Родерик рассчитывал. Он с отличием окончил корпус, вернулся в Северный Ульнар и уже через десять лет занял высший пост: на выборах, которые состоялись после смерти предыдущего лидера ложи, рассудительные Вепри решили, что молодой Утан идеально подходит на должность магистра. А еще через пару лет в родной город вернулся де ла Куа, дослужившийся к тому времени до чина лейтенанта гвардии и решивший принять предложение старого друга стать верховным магом ложи.
С тех пор они снова стали неразлучны. Пережили голод Гиблой Зимы, плечом к плечу сдерживали натиск Полосатых Ящериц во время Большой Гастазарской междоусобицы, вместе заботились о процветании и безопасности ложи.
И ни разу не поднимались на вершину Одинокой Че.
– Не думал, что у нас проблемы, Шарль.
– Надеюсь, Род.
– Что тебя тревожит?
– Настроения.
– У тебя плохое настроение? Предчувствие беды?
– Меня тревожат настроения, которые в последнее время овладевают Вепрями. Они становятся замкнутыми.
– Приближается зима, – пожал плечами Утан. – А после Гиблой все зимы вызывают настороженность.
– До нее еще полгода.
– Приближается осень.
Верховный маг покачал головой, пытаясь понять, смеется ли над ним старый друг или магистр на самом деле не видит, что происходит в ложе.
– Род! Веселье, которое мы наблюдаем сейчас, – это вспышка, вызванная прибытием каравана. Через три дня шасы уйдут, и настанут будни. А в обычные дни Хикмар-Кас не похож сам на себя. Чуды прячут глаза! Отворачиваются!
– Ты преувеличиваешь…
– Род! Вепри прячут глаза! Когда это было?
Магистр ложи тяжело вздохнул.
– Ну… Вепрям есть о чем подумать, Шарль. Я ведь не зря упомянул о зиме.
– До нее полгода, – повторно напомнил маг.
– Но ведь обещают очень суровую зиму. Твои предсказания и те сводки, что присылают из Гастазара, никого не радуют. Вы клянетесь, что голод не повторится, но чуды опасаются ошибки: Гиблую Зиму тоже не предсказывали, а как все обернулось?
– Вепри не доверяют магам?
– Вепри опасаются ошибки магов.
– А ты?
– Я – магистр ложи. Я обязан мыслить шире и смотреть дальше рядового рыцаря. Но в то же время моя главная задача состоит в том, чтобы Вепри жили хорошо. И с этой точки зрения я всегда буду на их стороне.
– Мы уже делим друг друга на стороны?
Пару секунд Родерик смотрел Шарлю в глаза, после чего медленно кивнул.
– Я неудачно выразился, друг. Извини меня.
– А мне кажется, ты высказался именно так, как сказал бы любой Вепрь, окажись он на твоем месте, – негромко произнес де ла Куа. – Чуды начали сторониться магов.
– Чушь!
– А в последнее время появляется и враждебность.
– Ерунда! Шарль, мы вместе! Что значит: «начали сторониться магов»? О какой враждебности ты говоришь? Мы ведь чуды!
Однако де ла Куа не уловил в голосе друга железобетонной уверенности. Утан не был предельно искренним, он хотел казаться предельно искренним.
Большая разница.
– Два дня назад избили мага.
Родерик хмыкнул:
– Так и знал, что наш разговор сведется к этому мелкому инциденту.
Он действительно должен был остаться мелким. В таверне «Медная лошадь» рыцарь и маг не сошлись во мнении относительно достоинств одной легкомысленной официантки. Обычное дело. Рыцарь навернул оппоненту в скулу. Маг поднялся с пола, отряхнул одежду и ответил, усилив удар соответствующим заклинанием. Рыцарь отделался сломанным ребром. Как правило, на этой фазе подобные поединки и заканчивались: все знали, что с магами, даже хлипкими на вид, лучше не связываться. Однако посетители «Медной лошади» проигнорировали правило и неожиданно выступили на стороне пострадавшего. Маг получил кувшином по голове сзади, потерял сознание, после чего его долго били ногами. Результат плачевен: не менее двух месяцев на восстановление.
– Ты по-прежнему считаешь, что речь идет о заурядной кабацкой драке?
– Разумеется.
– И не накажешь виновных?
– Не за что.
– Ты действительно так считаешь?
– Шарль, – проникновенно начал Утан, – ты не хуже меня знаешь, что любой маг способен без труда разбросать десяток драчунов. И все это знают. И маги знают, что мы это знаем. А некоторые из них, увы, пользуются положением и ведут себя весьма вызывающе. Я допрашивал тех, кто был в «Медной лошади». Твой парень вел себя очень нагло и, по общему мнению, получил по заслугам.
– Я не верю.
– Достаточно того, что в это верит большинство Вепрей, – отрезал магистр. – Я не пойду против ложи.
И вновь верховному магу показалось, что Родерик недоговаривает.
– А если я скажу, что одного из моих парней убили?
– Кого? – растерялся Утан.
Вот теперь – искренне. И стал похож на того парнишку, что когда-то бегал с маленьким Шарлем купаться на речку.
Де ла Куа рассмеялся.
– Ну, хоть это тебя проняло! Я уж думал, ты окончательно зачерствел.
Родерик, секунду поколебавшись, поддержал друга. И смех на вершине Одинокой Че звучал искренне. То ли мужчины были хорошими актерами, то ли им действительно нужно было выпустить пар.
«Ладно, к драке мы еще вернемся, – пообещал себе де ла Куа. – Понятно, что с настроениями в ложе не все в порядке, однако сейчас давить на Рода не стоит. Пусть думает, что я удовлетворен. Сменим тему…»
Некоторое время назад магистр распорядился прекратить работы на одной из дальних шахт. Ничего удивительного – бывает. Однако утверждениям, что руда неожиданно обеднела, Шарль не поверил. Шахта новая, он сам предсказывал, где ее нужно закладывать, и знал, что порода там богатая. Утану ничего не сказал, решил съездить, проверить и был крайне удивлен, увидев, что Вепри завалили тоннель.
– Род, насчет Березовой шахты… Я был там…
Утан, словно не услышав друга, продолжил предыдущую тему:
– И еще, Шарль, меня беспокоит, что ты нянчишься с магами. Ты отходишь от Вепрей, от своих корней. А ты должен быть с нами.
Настроение де ла Куа, слегка улучшившееся, вновь испортилось.
«Он не хочет говорить о шахте? Почему?!»
– Ты перестал быть чудом, Шарль, – продолжил Утан. – Ты – маг. Молодому нахалу набили морду в таверне, и ты требуешь суда магистра ложи. Кем ты выставляешь меня перед Вепрями? Я не обязан вытирать мальчишкам сопли. Мы вместе воевали, вместе голодали, вместе веселились, так давай и дальше жить вместе. Пора бы тебе вспомнить, что маги такие же чуды, как все.
Де ла Куа был сбит с толку. Ведь эту тему они закрыли, почему Родерик вновь за нее взялся? Неужели только для того, чтобы не говорить о шахте?
– И маги не могут рассчитывать на привилегии.
«Я и не просил!» – хотел бросить Шарль, но вместо этого буркнул:
– О каких привилегиях ты говоришь?
Непонимание сменилось злостью.
– Почему умные и сильные чуды не могут влиять на политику Ордена только на том основании, что они не маги?
– Они могут стать советниками великого магистра. Стать магистрами лож!
– Никто не слушает магистров лож, – хмыкнул Утан. – Даже в Гастазаре всем плевать на мое мнение, чего уж говорить о столице! Ты формально стоишь ниже меня, но в уделе к твоим словам прислушиваются гораздо внимательнее. А меня всегда спрашивают, согласен ли ты с моим решением.
«Обида? Да, похоже, обида. Родерик вступил в опасный возраст: сил много, амбиций не меньше, но потолок достигнут. Рано, слишком рано Утан стал магистром ложи. А ведь за такие слова можно поплатиться. Это не междоусобица, проиграв в которой можно отделаться ссылкой, тут речь о расколе Ордена. Такие случаи расследует мастерская Дознаний, что прячется внутри гвардии великого магистра, а с магами из этой службы шутки плохи».
Злость ушла, и де ла Куа попытался образумить друга:
– Ты видишь все в темном свете.
– Я вижу так, как есть. Маги захватили власть.
– Род, ты понимаешь, что говоришь опасные вещи?
– Я говорю правдивые вещи.
Магистр смотрел в глаза мага. И теперь в его голосе звучала неподдельная убежденность в собственной правоте. У Шарля задрожали пальцы.
– Ты кому-нибудь еще высказывал подобные идеи?
– Почему ты интересуешься?
– Потому что я о нашем разговоре никому не скажу. А вот кто-нибудь другой…
Дружба – это честь. И даже сейчас де ла Куа об этом не забывал.
Утан, в свою очередь, отмахнулся от вопроса, словно от чего-то малозначительного. И продолжал высказывать накипевшее:
– Ты мог бы остаться в столице, продолжить карьеру в гвардии и, возможно, стать великим магистром. Но при этом мы оба знаем, что я лучше тебя управляюсь с хозяйством ложи. Я лучший, чем ты, политик и дипломат.
– Ты можешь стать магистром удела.
– Великий магистр и магистр удела. Разницу чувствуешь? К тому же меня всегда будут спрашивать, поддерживает ли мои решения верховный маг удела.
– Что ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать, что ты, плохой правитель, плохой политик и плохой дипломат, можешь сделать карьеру, которая мне и не снилась. Только на том основании, что ты – маг.
– Не волнуйся, плохие политики, плохие правители и плохие дипломаты высоко не поднимаются, – раздраженно ответил Шарль. – Верховным магистром становится лучший из чудов. Но при этом он еще и маг.
– Это обязательное условие, и оно перечеркивает три предыдущих! Чтобы ковать мечи, делать повозки и выращивать скот, не обязательно быть магом. И чтобы договариваться с магистрами, не доводить их до междоусобиц, тоже не нужна магия. Нужен здравый смысл, ум и желание жить в мире. Хорошим правителем может стать любой чуд, но почему правитель – обязательно маг? Где справедливость?
– Мы все разные. Магия позволила нам создать Великий Дом. Ничего удивительного, что иерархия ее учитывает.
– Наша иерархия и есть магия. Ну и чуть-чуть дворцовых интриг.
– Согласен.
А что еще мог сказать де ла Куа? Утан говорил правду. Которая, по своей сути, являлась расколом.
– Когда-то мы были одинаковыми. Все мы.
– И дикими племенами кочевали по Внешним мирам.
– Но правили нами достойные, – угрюмо произнес магистр. – Те, кто подходил на роль правителя наилучшим образом.
– Род, мне не нравится этот разговор.
– А мне он не нравился с самого начала. Но ты его хотел, и ты его получил.
– Я хотел поговорить о настроениях, о том, что Вепри стали замкнутыми.
– С тобой и твоими магами, – бросил Утан. – Вепри молчат, потому что им есть над чем подумать. Вепри не понимают, почему дурно воспитанный молокосос может требовать суда магистра только на том основании, что умеет метать «шаровую молнию». Ни к чему другому он не приспособлен, а жалованье получает исправно. Из казны ложи, между прочим. Вот почему Вепри не хотят смотреть тебе в глаза и разговаривать. Им есть над чем подумать.
«Все зашло слишком далеко!»
Шарль почувствовал, что злость возвращается. В какой-то момент он потерял над собой контроль, позволил чувствам взять верх, но теперь минутная слабость позади. Утан не заблуждается, он действительно опасен. И, похоже, скоро в Хикмар-Касе появятся парни из мастерской Дознаний.
«Я прозевал раскольные мысли!»
– Скажи, друг, – Родерик пытливо посмотрел на Шарля. – Совсем недавно мне задали вопрос, на который я до сих пор ищу ответ. Может, подскажешь?
– Постараюсь, – кивнул де ла Куа. – Что за вопрос?
– Спящий был магом?
* * *
Муниципальный жилой дом, Москва, улица Затонная,
2 ноября, четверг, 07.16
Мягкие подушечки пальцев нежно прикоснулись к щеке, ненадолго задержались, лаская бархатистую кожу, медленно скользнули вниз, по шее, плечу и дальше – к груди. Здесь пальцы стали более требовательными: сжали сосок, заставив его сморщиться, чуть надавили, а через несколько секунд уступили место губам. Которые принесли теплую влажность.
Поцелуи окончательно разбудили Марину, однако открывать глаза девушка не спешила. Потянулась, выгнув спину, с удовольствием чувствуя медленно нарастающее желание. Как бежит по телу тепло, даря блаженное предвкушение.
– Ты притворяешься…
«Не надо ничего говорить…»
Девушка пошевелила бедрами, и это движение не осталось незамеченным. Знакомые пальцы, мягкие, нежные, мгновенно оказались под шелковой простыней, лаская низ живота Марины.
– Мне нравится, когда ты притворяешься.
«А мне?»
Марина открыла глаза и с улыбкой посмотрела на лежащую рядом женщину.
– А мне нравится быть с тобой.
Если бы несколько месяцев назад Марине сказали, что она станет близкой… очень близкой подругой жрицы Зеленого Дома Нежи и таким образом заведет себе покровительницу среди высших иерархов Тайного Города, девушка рассмеялась бы в ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8