На сердце у нее малость полегчало, ведь, если некоторые кентавры ничего не имеют против магии, они могут принять ее в свое сообщество и ей не потребуется задавать Вопрос Доброму Волшебнику.
Несколько дней Чена брела по глухомани. Впрочем, голодать не приходилось: ей удалось наловить в речке рогатых, с прямыми, как оси, хребтами лососей, которых она подкоптила с помощью дымчатого топаза, а предусмотрительно прихваченные расстегаи помогли ей расстегнуть наглухо застегнутые раковины-жемчужницы и пополнить коллекцию ручным жемчугом. Однако по мере удаления на север растительность становилась все более скудной, дичь попадалась все реже, и возникла необходимость экономить припасы.
Скудное питание, усталость и одиночество не улучшали настроения, и скоро ее оптимистические надежды на новую жизнь в племени магически одаренных кентавров или даже на год спокойной и безопасной службы Доброму Волшебнику стали таять, сменяясь отчаянием. Она почувствовала, как нелегко жить на лоне дикой природы. В довершение ко всему, отгоняя чудовищ, проявлявших слишком живой интерес к ее юной плоти, кентаврица израсходовала все стрелы. У нее даже возникло искушение прикончить все припасы и хоть раз наесться до отвала, не думая о завтрашнем дне.
— Лучше быть съеденной чудовищем, чем так мучиться! — в отчаянии простонала она и тут же услышала зловещий шорох, а потом громкий рев.
— Нет! Я беру свои слова обратно! — испуганно вскричала Чена, но тут появился хищник, огромное существо кошачьего рода, втрое превышавшее размером саму кентаврицу. То был самый настоящий скот — самый грубый, злобный и невоспитанный из котов. Судя по безумному взгляду, котелок у скота совершенно не варил, что роднило его с такими чудовищами, как кота пульта, швырявшая кого попало куда ни попадя, или котильон, готовый затанцевать любого до смерти.
Чена натянула лук, надеясь, что скот не заметит отсутствия стрелы и испугается. Но чтобы испугаться, нужно хоть что-то соображать, а зверь явно не дружил с собственной головой. Он яростно рвал траву, булькая и хрюкая, прежде чем вспомнил, что ему положено реветь, выкорчевал и расщепил когтями здоровенное дерево, вырвал клок меха из собственного хвоста и, наконец, оскалив клыки, двинулся на Чену. Естественно, столь скотское поведение заставило ее обратиться в бегство.
Чудовище кинулось в погоню, и, хотя обычно никакому скоту за кентавром не угнаться, Чена была слишком вымотана, чтобы мчаться галопом. Зверь стал нагонять, она уже слышала позади топот огромных лап и хриплое дыхание.
Впереди показалась прогалина. Кентаврица устремилась туда, надеясь оторваться от преследователя на открытом пространстве, но вдруг пронзительно вскрикнула.
Луг пересекала расщелина, широкая, невероятно глубокая и простиравшаяся в обе стороны, сколько мог видеть глаз. Лишь в последний миг она успела, упершись всеми четырьмя копытами, затормозить у самого края бездонной пропасти.
Беглянку охватил ужас, ибо стоявший перед ней выбор был страшен: рухнуть в бездну или быть жестоко и безжалостно растерзанной скотом. И она выбрала первое, сочтя такую смерть менее мучительной. Когда зубы монстра клацнули у ее хвоста, Чена бросилась с обрыва.
— Спасите! — закричала она, полетев вниз, как будто от этого мог быть какой-то прок.
Но, и это было совершенно невероятно, спасение пришло. Кто-то схватил ее за руку. Чей-то хвост (кентаврица могла отличить хвост от плетки или веревки) хлестнул ее по крупу, и она сделалась необычайно легкой. Открыв глаза — бросаясь в бездну, она, естественно, их закрыла, — Чена поняла, что зависла над пропастью, тогда как скот у обрыва роет землю когтями и ревет от бессильной злобы.
А подняв голову, она пришла в полное изумление, так как ее держал на весу крылатый кентавр, с виду того же возраста, что и она. Он кружил над пропастью, удерживая ее за руку, что казалось совершенно немыслимым.
— Кто… как?.. — выдохнула она.
— Я кентавр Че, — ответил он. — Я сделал тебя легкой, чтобы удержать, но эффект облегчения слабеет, так что скоро мне придется вернуть тебя на землю
— А я кентаврица Чена, — представилась она. — Честно скажу, в жизни не слышала о крылатых кентаврах.
— Мы относительно новый биологический вид, называемся аликентаврами или, для краткости, алия. Ты не против, если я поставлю тебя на твердую землю по ту сторону Провала?
Чена вновь взглянула вниз и увидела пролетавшее пряма под ней маленькое облачко, явно обеспокоенное тем, как бы она не уронила на него конское яблоко. Конечно, сейчас она была такой легкой, что ее экскременты отскочили бы даже от тучки, но, представив себе, как навоз летящей кентаврицы падает на облака, она, несмотря на напряженность момента, чуть не покатилась со смеху.
— Не возражаю.
Че распростер свои великолепные крылья и понес Чену через зияющий зев Провала. Кентаврица мимолетно задумалась от том, зевает ли действительно эта пропасть и не закрывает ли она свой зев, отзевавшись.
Скоро она оказалась на той стороне и с радостью ощутила под ногами твердую почву. Чена полагала, что рад и ее спаситель, ибо она постепенно набирала вес, и ему приходилось все энергичнее работать крыльями. Отдыхая, крылатый кентавр рассказал ей, что опробовал верхние полетные перья на теплых потоках воздуха над Провалом, когда увидел попавшую в беду девицу-кобылицу. К счастью, он успел на помощь вовремя.
Чена предложила ему подкрепиться, он согласился, и они доели последние припасы из ее дорожной торбы. Чена радовалась избавлению от чудовища и знакомству с дружелюбно настроенным кентавром, и совершенно не беспокоилась, что будет есть завтра.
— Нам, пожалуй, лучше пойти ко мне домой, — сказал Че. — Правда, я сейчас живу не дома, а с гоблинатором Гвенни, лагерь которой находится неподалеку отсюда. Гоблины проводят учения.
— Гоблины? — в ужасе вскричала Чена. — Они захватили тебя в плен?
— Было дело, да только пять лет назад, — рассмеялся крылатый кентавр. — Но теперь мы дружим, и я состою при Гвенни Спутником.
Чена решительно не понимала, как такое возможно.
— Но разве гоблины не относятся с ненавистью ко всем живым существам? Особенно к таким красивым и умным, как кентавры.
— И да и нет. В большинстве своем гоблины и впрямь таковы, какими ты их себе представляешь, но в Гоблиновом Горбу дела обстоят иначе. Гоблинатором у них Гвенни, первая женщина-вождь в гоблинской истории, так что они ведут себя прилично и бывать у них безопасно. Гвенни очень славная, вот увидишь, она тебе понравится.
Чена по-прежнему пребывала в растерянности.
— Не понимаю, почему эта гоблинша, их вождь, держит при себе кентавра. У нее ведь, наверное, прорва важных дел, и какие, не в обиду будет сказано, при такой работе могут быть Спутники?
— Дел у нее уйма, тут ты права, но я ведь не играю с ней, а помогаю в делах. Летать она не умеет и рассудительностью, понятное дело, уступает кентаврам, так что я очень полезен ей и как разведчик, и как советчик.
Чена заподозрила, что он о чем-то умалчивает, однако совать нос в чужие дела было невежливо.
Скоро они добрались до гоблинского становища. Безобразные часовые схватились за оружие, но, узнав Че, мигом успокоились.
— Сообщите Придурку, что я привел гостью, — велел он, и один из солдат тотчас побежал с докладом.
Чене было не по себе, но уверенность, с которой держался Че, несколько обнадеживала.
— Кто этот придурок? — спросила она.
— Главный громила Горба, — ответил кентавр. — По здешним понятиям большая шишка.
— Но, если он такой важный, зачем ты его обзываешь?
— И не думаю. Придурок — это его имя. У всех гоблинов мужского пола имена такие, что закачаешься. Это имечко еще из приличных.
Чена ограничилась кивком; в конце концов, безобразному народу пристало носить безобразные имена.
Возле большого шатра их встретил уродливый гоблин, и Че, приняв серьезный вид, заявил:
— Придурок, это кентаврица Чена. Прибыла с визитом к гоблинатору.
— Гоблинатор Гвендолин! — провозгласил Придурок, повернувшись к шатру. — К тебе с визитом кентаврица Чена.
Полог откинулся, и в проеме появилась миловидная гоблинша. Она могла показаться совсем девочкой, но Чена поняла, что такое впечатление связано с ее миниатюрностью, тогда как на самом деле ей лет семнадцать или восемнадцать.
Мысленно представив себе, что она могла бы обратиться к могущественному вождю как к ребенку, кентаврица смутилась.
— Такое случалось, — с улыбкой промолвила Гвенни, и Чена изумилась: неужто она прочла ее мысли?
— Гвенни, я спас Чену возле Провала, — сказал крылатый кентавр. — Можно нам войти?
— Конечно.
Когда они оказались внутри на удивление просторного шатра, Че повернулся к Чене и сказал:
— Гвенни умеет видеть особые сны, а мне показалось, что как раз сейчас мимо проскакала кобылица Ромашка, которая такого рода дневные сны и разносит.
— Ромашка?
— Вижу, ты не из наших краев?
— Я выросла на Острове Кентавров. Но меня изгнали.
— У нее обнаружился магический талант, — добавил Че. — Теперь она надеется найти поселение кентавров, терпимо относящихся к магии, а также подумывает о возможности обратиться с Вопросом к Доброму Волшебнику.
— Но сперва ей надо отдохнуть и набраться сил, — заявила Гвенни. — Я вижу, ей пришлось нелегко.
С этого момента в жизни Чены вновь началась счастливая и безмятежная полоса. До конца учений, продолжавшихся две недели, она оставалась в гоблинском становище, и хотя Че и Гвенни были очень заняты, они позаботились о том, чтобы с гостьей обращались уважительно и она ни в чем не знала нужды. Главный громила Придурок взял ее под опеку и познакомил со своими друзьями, начальником Службы Безопасности Идиотом и министром иностранных дел Недоумком. На первый взгляд они казались типичными гоблинами мужского пола, безобразными, злобными и недалекими, однако выяснилось, что подручные вождя не такие уж злыдни, и, во всяком случае, пока кто-то из этой троицы находился рядом, ни один из их диких соплеменников не смел даже косо посмотреть в сторону Чены, что, учитывая распространенное среди них косоглазие, было непросто.
Впрочем, довольно скоро Чена нашла способ принести пользу приютившему ее племени: талант позволял ей находить волшебные камни, а нужда в них была большая. Некоторые гоблины считали себя недостаточно безобразными и с удовольствием использовали корунды, чтобы стать корявее и говорить побольше ерунды; другим, кому надоело злиться и раздражаться, апатит помогал стать апатичными; особым спросом пользовались всяческие матовые камушки, помогавшие поднять искусство брани на неслыханную высоту. Они были нарасхват, хотя использовать их в присутствии вождя категорически запрещалось.
В ходе учений гоблины, ранее бросавшиеся в бой беспорядочной толпой, научились строиться колоннами и шеренгами, маршировать в ногу, петь строевые песни. Одетые в одинаковые мундиры, они производили впечатление не стаи или шайки, а настоящей армии: с таким эскортом их вождю было бы не стыдно нанести визит любому правителю. Представление о том, что сообщество гоблинов является недисциплинированной ордой, оказалось неточным, данная орда была вполне дисциплинированной.
В этот период происходило и нечто иное, причем лишь когда учения завершились, Чена осознала, что именно. Че оказался таким красивым, порядочным и окрыленным, что она в него влюбилась.
Когда гоблины стали сворачивать лагерь, чтобы вернуться домой, Гвенни предложила кентаврице отправиться с ними в Горб, благо ее талант приносил гоблинскому народу немало пользы и она вполне могла рассчитывать на радушный прием.
— А что скажет Че? — смущенно спросила Чена.
— Он будет только рад, ведь ему так недостает общения с кентаврами.
— И только? — непроизвольно вырвалось у кентаврицы, мечтавшей о чем-то большем.
— Прости, я не поняла.
— Я… мне кажется, я его люблю.
Гвенни так и села.
— Вот те на! — пробормотала она с озабоченным видом. — А я и не догадывалась.
— Я понимаю, он твой Спутник, в хвост и гриву занят важными государственными делами, но разве это помеха для любви? Если бы мне удалось вызвать у него ответное чувство…
— Прости, Чена, но вы с ним принадлежите к разным народам. Он должен продолжить свой род, а для этого, когда вырастет, жениться на крылатой кентаврице.
— Разве такие бывают?
— Одна есть. Ее зовут Синтия, когда-то она была девушкой из людского племени. Некоторое время назад волшебник Трент превратил ее в крылатую кентаврицу. С тех пор она живет с родителями Че, в то время как он помогает мне управлять Гоблиновым Горбом. Предполагается, что они поженятся, как только достигнут брачного возраста.
— Я ничего этого не знала! — горестно вздохнула Чена.
— Так ведь не было случая рассказать, — отозвалась Гвенни. — Че ничего не собирался от тебя скрывать, и если бы узнал…
— О, только ничего ему не рассказывай! — взмолилась Чена. — Я уйду и никогда больше его не потревожу.
Гвенни, разумеется, заявила, что в этом нет никакой необходимости, однако кентаврица, побуждаемая горечью и обидой, собрав скудные пожитки, удалилась в лес. Она снова оказалась одна в джунглях, на сей раз к северу от Провала, но чувствовала себя увереннее, чем раньше. Живя с гоблинами, искусными фуражирами, она научилась у них добывать пропитание в самых глухих дебрях, тем паче что у нее снова имелись хоть и не такие хорошие, как изготовленные кентаврами, но вполне годные к употреблению стрелы. Другое дело, что жизнь утратила для ней смысл, и, узнав, что севернее находится Область Пустоты, войдя в которую выйти уже невозможно, Чена решила: как раз туда-то ей и нужно.
Пустота, правда, оказалась дальше, чем предполагала кентаврица, и найти эту область было совсем непросто, но она не прекращала поисков, стараясь при этом не попадаться на глаза ни людям, ни континентальным кентаврам. Ей не хотелось ни с кем сближаться, ибо у нее имелось лишь одно желание: войти в Пустоту и исчезнуть навеки. В ходе поисков Пустоты ее и обнаружила компания с повестками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44