Теперь ей стало ясно, что наличие магии и использование ее — далеко не одно и то же.
Как и велела мама, Чена явилась к доктору, кентавру Коновалу, принимавшего в своей полу-клинике, называвшейся так, потому что половину ее занимали процедурные кабинеты и стойла для больных, а вторую — конюшня самого врача.
— Что тебе нужно, детка? — спросил он с противной, снисходительной улыбкой, которую приклеивают к лицам все взрослые, когда обращаются к детям,
— Смазь для правого переднего копыта.
— Это мы мигом.
Все действительно произошло мигом: доктор смазал копыто смазью, и боль смазалась, как ее и не было.
— Спасибо! — воскликнула девочка, радостно выплясывая на всех четырех копытах.
— Пожалуйста. Если снова заболит, вот тебе пузырек. Смажешь сама.
Подобные происшествия не могли надолго омрачить ее в целом безмятежную жизнь. Она росла, училась, играла с друзьями, а ее личным увлечением было коллекционирование волшебных камушков. Раньше она и прикоснуться бы к ним побоялась, но теперь знала, что в магических свойствах неодушевленных предметов нет ничего дурного, и потому увлеченно их собирала. Они обладали удивительными свойствами, хотя мало кто умел пробуждать в них магическое начало, например в сердолике, лик которого мог в зависимости от ситуации становиться то сердитым, то сердечным. Она и сама не ведала, что распознавать в камнях волшебные свойства ей помогал остававшийся неоткрытым магический талант. Ее искренне потешали голосившие на гусиный лад гагаты и восхищали распевавшие последние хиты кусочки малохита. Пели они, конечно, мало, но когда пели, это были по-настоящему счастливые мгновения.
Она постоянно носила при себе мешочек с самоцветами, которые цвели и отцветали там сами собой, но среди них был и простенький серый камушек, вроде бы не обладавший никакой магией. Чена подобрала его случайно, а не выбросила потому, что пожалела.
Однажды, когда Чена увлеченно сортировала содержимое своего мешочка, она привлекла внимание одного из Старейшин.
— Что ты делаешь, девочка? — спросил он.
— Классифицирую магические камни.
— Магические?
— Да. Хочу, когда выросту, заняться магической минералогией.
— Магической?
Камни рассердились. Лик сердолика сделался сердитым, опал попытался опалить Старейшине хвост, тогда как рубин вознамерился этот хвост отрубить.
В минералогии Старейшина ничего не смыслил, но насчет выявления магии был дока, а потому, ухватив Чену, поволок ее в здание, называвшееся ПОПА (пункт обнаружения признаков аномалий), где девочку подвергли вторичной проверке с помощью специального прибора. Он реагировал только на активную магию (именно по этой причине первая проверка ничего не дала), но талант Чены проявлялся в присутствии волшебных камней, а они сейчас находились в мешочке.
— Покажи им, что у тебя есть, — велел Старейшина.
Чена извлекла топаз, и он гневно затопал. Прибор загудел, и магнитная стрелка указала прямо на Чену, фиксируя наличие магии.
Этого оказалось достаточно для того, чтобы в тот же день Чену с позором выставили с Острова Кентавров. Прощаясь с родителями и братьями, она старалась не подать виду, как ей больно, а когда ее переправили на материк, с удивлением поняла, что чувствует не столько печаль, сколько гнев.
— Мне НРАВИТСЯ мой талант! — с вызовом заявила она лесу. — Они могут осудить меня и отправить в изгнание, но не могут заставить стыдиться того, в чем нет ничего постыдного. Без них обойдусь и даже если они передумают, все равно к ним не вернусь!
Но вместе с тем сердечко ее жгла обида, ведь ей было всего одиннадцать лет.
Мало-помалу Чена осмотрелась, набралась храбрости и двинулась в глубь материка. Ей вполне хватало знаний, чтобы избегать древопутан и плотоядных о-трав, вдыхая запах которых можно было отравиться, поскольку такие имелись и на Острове Кентавров, правда огороженные и снабженные табличками с описанием их опасных свойств, а природная смекалка и ловкость спасали ее от изредка попадавшихся в джунглях приблудных драконов. Волшебные камни помогали ей выжить: как оказалось, с их помощью посредством того же рода намагничивания, которое привело к ее разоблачению, можно было находить пищу, из минерала аквамарина она научилась добывать минеральную воду «Бон Аква», куда более чистую и полезную, чем речная или болотная, а имея дело с гранитом, она постоянно заостряла грани своего таланта. Так, например, поранившись о терновник, она опытным путем выяснила, что мазь из тертого ал-маза заживляет раны и смягчает боль не хуже смази доктора Коновала. Со временем она поняла, что, хотя, наверное, не дотягивает до уровня волшебницы, ее дар сильнее и многостороннее, чем полагали сородичи. Они думали, что она наверняка погибнет в лесу, и изгнание, по их разумению, представляло собой форму казни, при которой им не приходилось марать руки. Но Чена твердо решила, что такого удовольствия своим гонителям не доставит, у нее не было намерения умирать с голоду или позволять съесть себя какому-нибудь чудовищу.
Обладая, как все кентавры, развитым интеллектом, она вела себя разумно и осторожно: даже в первый день скитаний, проголодавшись, она не умяла все пироги разом, а отложила несколько про запас на тот случай, если окажется далеко от пирожковий. Некоторые пироги были черствыми, но могли пригодиться не в пищу, а для других надобностей: скажем, расстегай позволял расстегнуть все, что угодно. Чена не могла позволить себе оставаться вблизи побережья, так как сюда часто наведывались охотничьи отряды с Острова и встреча с любым из них грозила ей смертью. Она даже не решалась пользоваться протоптанными кентаврами тропами. Но удаляясь в глубь джунглей и сводя к минимуму опасность встречи с сородичами, Чена двигалась навстречу другим опасностям. Впереди лежал дикий, необжитой край непуганых чудовищ.
Серьезной проблемой было то, что ей не разрешили взять с собой никакого оружия. Конечно, она полагала, что сумеет разжиться в лесу дубинкой, но куда надежнее был бы хороший нож, не говоря уж о луке со стрелами.
— Хотелось бы знать, что мне делать дальше, — пробормотала она, ни к кому не обращаясь.
И тут неожиданно она услышала стук копыт. Это мог быть единорог, но мог быть и кентавр, а потому Чена спряталась в последнем месте, где кому-нибудь пришло бы в голову ее искать, — за древопутаной. Сама-то она приметила на земле обглоданные косточки и поняла, что дерево только что насытилось и некоторое время будет отдыхать. Конечно, укрываться за ним все равно было рискованно, но не настолько, как попасться на глаза кентавру-лучнику.
А это действительно оказался кентавр, более того, ее родной брат Карлетон. Чена испугалась не на шутку, поскольку, когда они играли в прятки, он без труда ее находил.
Он мчался прямо на нее, и она решила, что обнаружена, однако кентавр проскакал мимо дерева. Чена вздохнула было с облегчением, но тут он повернул назад, и сердце ее снова упало. Ведь, встретив сестру вблизи Острова, брат обязан был ее убить: так повелевал ему долг чести.
Карлетон стоял близ дерева, но смотрел в другую сторону.
— Никого не вижу, — громко произнес он, обращаясь к лесу. — Впрочем, на это я особо и не рассчитывал. Просто мне пришло в голову, что если кто-то здесь заблудился, этому кому-то может пригодиться штуковина, которую я здесь оставлю. И просто так, к слову замечу, что кое-кому разумнее всего было бы отправиться к Доброму Волшебнику и задать Вопрос. Любой Вопрос, поскольку платой за Ответ является годичная служба, а о тех, кто служит Доброму Волшебнику, хорошо заботятся, и они пребывают в полной безопасности.
Он положил на землю длинный сверток и добавил:
— Я мог бы сказать также, что родные скучают кое по кому, хотя и не могут признаться в этом открыто, но, поскольку говорить с лесом или с самим собой бессмысленно, я ухожу и больше не вернусь.
Кентавр, не оглядываясь, ускакал, и взор Чены затуманили слезы. Она поняла: брат, как всегда, нашел ее и принес ей прощальный дар, но ускакал, ибо не мог остаться и выслушать ее благодарность.
В свертке оказались прекрасный лук, дюжина стрел и очень острый маленький нож. С помощью этого оружия Чена могла охотиться и защитить себя от большинства хищников. Разумеется, силы ее мышц было недостаточно, чтобы убить дракона с дальней дистанции, но поразить дичь со средней она вполне могла. Она понимала, что Карлетон наверняка действовал с ведома и одобрения родителей, хотя те никогда в этом не признаются. Они любили дочку, но и не могли воспрепятствовать ее изгнанию.
Лук оказался таким длинным, что, когда она закинула его за свою человеческую спину, один конец возвышался над головой, а другой едва ли не задевал за землю, но это ее не смущало. Ножик Чена повесила на пояс, чтобы был под рукой. Теперь она чувствовала себя гораздо увереннее, и благодаря полученному снаряжению и потому, что ощутила любовь и поддержку близких.
Что же до полученного совета, то в нем, пожалуй, тоже имелся смысл. Годичная служба даст ей возможность получше познакомиться с материковым Ксанфом и приспособиться к особенностям жизни вне цивилизованного анклава кентавров. Добрый Волшебник, как и никто на континенте, не поставит ей в вину магический талант: все люди и полулюди Ксанфа обладают такими талантами, что и делает их низшими существами.
Приняв решение, она обратила лицо к северу, поблагодарила Карлетона и родителей и пустилась в долгое путешествие.
Когда сгустились сумерки, впереди появилось некое темное, косматое существо. Чена приготовила лук и наложила стрелу на тетиву. Животное — оно походило на бандикота, опасный гибрид кота с бандитом, — заколебалось, но все же бросилось в атаку. Чена спустила тетиву, однако чудовище с кошачьей ловкостью увернулось, и стрела угодила не в сердце, а в бок. Впрочем, хищник проявил свойственную многим бандитам осмотрительность и, решив, что кентаврица не столь легкая добыча, какой казалась, умчался прочь. К сожалению, он унес с собой стрелу. Чена терпеть не могла терять стрелы, но это было лучше, чем лишиться жизни.
Отыскав неглубокую пещеру, Чена поместила туда свой лошадиный корпус (человеческий торс внутрь не влез), положила лук и колчан перед собой и улеглась. Таким образом никто не мог подобраться к ней сзади, а нападавший спереди рисковал получить стрелу, а то и две. Дремала кентаврица чутко, держа ушки на макушке, но, к счастью, ночью никаких хищников не появлялось.
Зато пришло понимание: Карлетон тоже обладал магическим талантом. Он умел находить то, что искал, и потому точно знал, где она прячется. Проявив свой талант открыто, он неизбежно разделил бы участь сестры, однако брат пошел на риск и использовал магию, чтобы помочь ей. А по существу спасти ее, ибо, как понимала теперь Чена, без оружия ей едва ли удалось бы выжить. Она была благодарна ему и намеревалась свято хранить его тайну.
Следующие дни убедили ее, что невооруженной кентаврице в джунглях делать нечего. На нее попытался напасть небольшой дракон, и лишь две стрелы убедили его в ошибочности этого намерения. Правда, она лишилась еще двух стрел, но тут уж ничего нельзя было поделать.
Путь к замку Доброго Волшебника оказался долгим, ведь о местонахождении его Чена не имела ни малейшего представления. Разумеется, порой ей удавалось кое-кого расспросить, и шла она не наугад, но время шло, и по мере того как оно шло, запас драгоценных стрел сокращался.
Чена отчаянно тосковала: одиночество томило, ей очень недоставало спутника. Однако встречавшиеся по пути гарпии, огры, гоблины и прочие не слишком приятные существа в спутники не годились. Из всех встречных более-менее приятное впечатление на нее произвел человекоподобный мальчик примерно ее лет, с медным загаром, медового оттенка волосами и серыми глазами.
— Привет, — промолвила Чена, остановившись и (на всякий случай, ибо мальчик не выглядел опасным) держа руку поближе к ножу. — Я кентаврица Чена, мне одиннадцать лет. А ты кто?
— Огронимф Медякатор, — ответил он. — Мне тоже одиннадцать. Папа мой полу огр, а мама чистокровная медяшка. Вот почему я такой красивый.
— Конечно, — согласилась Чена, сообразив, что он, как гибрид, является единственным в своем роде, а стало быть, и самым красивым. — Но я и не подозревала, что огры скрещиваются с медяшками.
— Все началось с моего дедули, знаменитого огра Загремела, — горделиво промолвил мальчуган. — Он познакомился с моей бабулей, медяшкой, и они хорошо поладили.
— Ага, значит они поженились и…
— Нет. Дед женился на нимфе Танди, а бабуля вышла замуж за своего земляка-медяка.
— Но как же тогда…
— У Загремела и Танди родился огр Эск, а у бабули с ее мужем — медяшка Блянтик. Они поженились, и я их старший сын.
— О! — Чена чувствовала себя не по-кентаврски растерянной. — Выходит, ты наполовину медяк, и…
— На четверть человек, если считать донных прокляторов за людей, на одну восьмую огр, и на одну восьмую нимф, звучит глупо, но я ведь не девочка и не могу называться нимфой. Я гибрид гибридов. А мой талант состоит в том, чтобы делать вещи твердыми и тяжелыми или мягкими и легкими.
Чена просто не знала, что на это сказать, а потому сменила ему.
— Не найдется ли близ твоего дома места для ссыльной кентаврицы? — робко поинтересовалась она.
— Мы живем в Долине Прокопиев, — ответил он. — и кентавров поблизости нет. Правда, папа дружит с одной кентаврицей, но она обзавелась семьей и с тех пор редко наведывается в гости.
— Да, семья требует внимания, — сказала Чена, вспомнив собственных родных. — А не слышал ли ты о каком-нибудь поселении кентавров, терпимо относящихся к магии?
— Конечно, таких навалом. Кентавры, живущие близ замка Ругна, практикуют магию. А еще возле Северной Деревни, это около…— он осекся, услышав звон медных цимбал.
— Прости, меня мама зовет. Пора домой. Приятно было познакомиться. Пока.
— Пока, — эхом отозвалась она, сожалея, что так и не узнала, где находится Северная Деревня. Впрочем, логика подсказывала, что, коль скоро она Северная, надо просто двигаться на север, куда Чена шла так или иначе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44