А после он же и разнес по деревне шалые слухи, благодаря которым, к юной Таньке немедленно выстроилась очередь незваных ухажеров. И почти все норовили ей угрожать, кое-кто и поколачивал. Самое ужасное, что среди прочих объявился и муж тетки, Яков. Этот, правда, племянницу не бил, даже одаривал дешевыми леденцами, и все-таки жизнь в деревне Татьяне совершенно не нравилась. От кавалеров пахло луком и водкой, а уж разговаривали с ней так, что нормальные слова среди серенького, как мышиный мех, мата просто терялись. В конце концов, из родной вотчины она просто сбежала. По собственному почину, решила устроиться в городе в какое-нибудь училище, а то и на работу. Увы, ни с училищем, ни со школой ничего не вышло, зато она тут же угодила на китайскую подпольную фабрику, где шили спортивные костюмы и клепали дешевую обувь. Год изнурительного труда не дал ей ровным счетом ничего, кроме новых шрамов и синяков. Там же на фабрике, у нее случился выкидыш, что привело ее в неописуемый ужас, поскольку о возможности забеременеть Татьяна даже не подозревала. Впрочем, в логове китайцев она не задержалась, - очередной милицейский рейд выставил ее на улицу, что было воспринято малолеткой с полной невозмутимостью. Она даже не катилась вниз, поскольку ниже скатываться было некуда. Она перекатывалась с места на место, ныряла из одних рук в другие, и ничего удивительного, что вскоре ее подобрала вокзальная мамка. Работа была скверной, но привычной, и Татьяна вновь не протестовала. А позже у вокзальной сутенерши ее забрал прозорливый Папа. Как объяснил он ей - для сценических постановок перед камерой и изображения настоящих лесбийских игр. И он же выдал ей первый в жизни аванс - сто баксов, которые умудренная Танька не стала тратить, зашив за подклад платья. Платье ее вскоре пропало, но горевать она не думала, поскольку здесь ее сытно кормили и даже не били. Та же Любаша всего раз и сунула в рыло, но в сравнении с прежними побоями это было форменным пустяком, тем более, что у драчливой мамки Татьяна в полной мере освоила искусство словесной перебранки, а при случае могла теперь и крепко приложиться кулаком. Она научилась изображать страсть, легко имитировала оргазм, но вот целоваться так и не привыкла. Дурно пахнущие рты кавалеров вызывали у не приступы тошноты, а от слюнявых прикосновений хотелось всякий раз бежать в туалет, хватать мыло с мочалкой и остервенело отмываться. Тем не менее, она ничуть не жалела о том, что попала в лагерь к бандитам. Главным ее приобретением стал Игнат - парень, который по собственному почину заступился за нее перед здешними придурками. В каком-то смысле это было чудом. Никто и никогда еще не пытался за нее вступаться, а потому скорое появление Игната в своей постели она восприняла, как нечто само собой разумеющееся. Это было то единственное, чем могла она отплатить за его поступок, а его бешеные ласки казались ей даже чудными. Разумеется, она их не заслуживала, но ему нравилось ее ласкать, и Татьяна не думала возражать. Это было новое незнакомое ей чувство, и, лежа рядом с его костлявым горячим телом, она смотрела в потолок и, прислушиваясь к музыке, звучащей в груди, глупо улыбалась. И снова он не выдерживал, вздымаясь над ней, начинал исступленно целовать в улыбающиеся губы. Это было смешно, но она не смеялась. Потому что удивительным образом ей тоже это начинало нравиться. Нравилось целоваться, нравилось погружать его руки в сокровенную влажность, нравилось в свою очередь ласкать его самым причудливым образом. Она не называла это любовью, как называл он, но понимала, что случившееся с ней оправдывала всю ее непутевую жизнь. Впервые среди череды бесчисленных падений у нее случился взлет - да такой, что разом закружило голову и живот, и даже вылетевшее из груди сердце тоже норовило вальсировать в воздухе…

Глава 16
Колодец Стас нашел без труда. Старый каменный надолб напоминал издалека обломок зуба, и удивительно, что сохранился еще ворот в металлических ржавых петлях, сохранилась ручка, вращать которую нужды уже не было по причине отсутствия воды, ведра и веревки.
Сначала ему показалось, что Алена не пришла, но уже спустя несколько секунд, прислушавшись к окружающей тишине, он уловил на некотором расстоянии от себя сдержанное дыхание. По всей видимости, девчушка затеяла играть в разведчиков - то ли хотела его огорошить внезапным появлением, то ли сама чего-то боялась. Благодаря наплывшим издалека тучам, вечерние сумерки напоминали уже ночь, а потому раствориться в этой полутьме представлялось пустячным делом.
- Что ж, поиграем… - беззаботным шагом Стас окольцевал колодец, потрогал, рассохшийся от времени ворот и в следующую секунду сам стал невидимым. Таким штучкам их тоже учили в спецназе. При этом в ход шел весь опыт мировых войн - и наработки японских ниньдзя, и навыки китайской разведки, и технологии американских «морских котиков». Всего-то и нужно - знать некоторые особенности человеческого зрения, а также уметь максимально использовать складки местности для сокрытия столь невзрачной материи, как человеческое тело.
Впрочем, испытывать терпение юной следопытки он не стал. Потеряв его из виду, она без того не на шутку встревожилась. Выйдя из-за дерева, за которым пряталась, неуверенно сделала пару шагов в направлении колодца, потом снова шагнула назад. Теперь-то Стас окончательно убедился, что это именно Алена. Но пришла она одна, без Игната, что тоже наводило на определенные мысли. Либо девчушка была безрассудно храброй, либо паренек укрылся в ином месте, не спеша выдавать своего присутствия.
- Эй! - тихо позвала Алена. - Ты где?…
- Я рядом. - Призрачной тенью Стас вырос у нее за спиной. Надо отдать должное девушке, - она вздрогнула, но от крика сумела удержаться.
- Ну, ты даешь! Круто!…
- А я вообще крутой парень… - Зимин повернул голову на шорох среди ветвей, но. Судя по всему, это была обычная пичуга.
- Я вообще-то туговато на ухо, так что учти это, когда подкрадываешься. - Она нервно рассмеялась.
- Это шутка?
- Да нет, это кулак Косты.
- Он что, ударил тебя?
- Ты смеешься?… Это же любимое занятие Косты! И не только Косты.
- Так надо же показаться врачу!
- Уже показывалась, не переживай.
- И что?
- Сказал, что контузия средней тяжести. - Алена бодро улыбнулась. - Со временем пройдет.
На некоторое время у колодца повисло неловкое молчание.
- А где твой кавалер? - Стас покрутил головой. - В смысле - Игнат?
- Откуда мне знать? Обещал придти, но не пришел. - Она пожала остренькими плечиками. - И потом он - не мой кавалер.
- Чей же?
- Да есть тут одна сисястая…
- Ревнуешь?
- Еще чего! - она строптиво взбрыкнула головой.
- Ладно, это все лирика. Давай рассказывай, что тут у вас творится.
- Ничего не творится, с чего ты взял?
- Ну, я же вижу. Не лагерь, а гадюшник какой-то. Кстати, до сих пор так и не понял, где у вас тут кормят детей. Здание столовой вроде есть, но там у вас ящики какие-то, тюки. Ни столов, ни стульев.
- Все правильно, чего нас кормить? Сами прокормимся.
- То есть как?
- А так. В каждом корпусе свои дежурные, они у нас - вместо начальников и воспитателей.
- Погоди, погоди! А где же воспитатели?
- Зачем они нам? - Алена хмыкнула. - Мы что, не взрослые? То есть одна воспитательница вообще-то наезжает временами, но лучше бы ее совсем не было. Мы эту гадину Крокодилихой прозвали.
- Крокодилихой?
- Ага… Да ты должен был ее видеть. Это она в городе на работу заманивает и путевки распределяет. Тощая и щербатая.
- Кажется, видел такую.
- Ну, вот. Что-то вроде курьера между Папой и городом… - Алена поежилась. - Так что с питанием у нас полный нормалек. Дежурные за сухим пайком бегают, а актив распределяет.
- Актив - это, я так понимаю, команда Гусака?
- Ну да, они самые. Первые из Папиных шестерок. Гусак, типа, главного кучера, а Шварц - лагерное кормило.
- Это повар, что ли?
- Какой там повар! Поваров мы здесь сто лет не видели. Просто раздает продукты, за порядком присматривает, дежурных назначает. Тех, кто плохо себя ведет, на сухари сажает, а своим, понятно, бациллу пожирнее выдает.
- Ну, вы даете! Это же верный гастрит!
- Подумаешь, беда! Зато от голода не помираем. Да и какой там голод! Посуда есть, вода тоже, лес - под самым боком. Так что, если кому не хватает, туда бегают - травку щиплют, ягоды с грибами.
- Прямо как в войну! - Зимин покрутил головой. - И что, никто не жалуется на такую житуху?
- А чего жаловаться? Дома-то еще хуже! Клей да водяра - вот и вся пища… И кому жаловаться, чудила! - Алена фыркнула. - Те, кто может жаловаться, здесь не живут.
- Даже ты?
- А я тем более…
Стас некоторое время изучающе всматривался в лицо девушки. Похоже, для откровенности она вполне созрела. Это чувствовалось по той готовности, с какой она выкладывает подноготную лагеря. При этом смотрела на него странным напряженным взором. То ли собиралась послать куда подальше, то ли расплакаться.
- Что ж, тогда рассказывай дальше.
- Чего это я должна рассказывать!
- Кто же, если не ты?
Она прищурилась.
- Слушай, а ты часом не мент?
- Почему ты так решила?
- Да больно уж много разных примочек. И дерешься жестко, и не ругаешься… Может, ты вообще сюда за показаниями явился? Детишек поспрашивать, за активом понаблюдать?
- А если и так, что тут такого?
- Ничего. - Она мотнула головой. - Только подписывай на свидетеля кого другого! А мне еще жить хочется.
- Это я уже слышал от Игната.
- Теперь и от меня услышишь.
- Интересное кино! - Стас усмехнулся. - Зачем тогда позвала? Не в любви же признаваться?
- А может, в любви? - она дерзко посмотрела ему в лицо, и в темноте отчетливо блеснули ее глаза. - Может, ты мне реально нравишься?
- Реально, жестко… - он покачал головой. - Жаргончик тут у вас!
- А поживи здесь подольше, и сам научишься говорить по-человечьи.
- Значит, считаешь, свой язык человечьим?
- Каким же еще!
- Странно, я-то думал, человеческий язык - это язык Чехова, Толстого, Камю…
- Да ладно гнать-то! Сам-то читал когда-нибудь своего Толстого?
- А ты?
- Пробовала однажды. Про Каренину. Только до половины и осилила. Остальное просто перелистала.
- Неужели скучно?
- Да вранье там одно! Сопли да слюни!… Нашла из-за чего под поезд бросаться!… - Алена гулко хлопнула ладонью по древесному стволу. - Ее бы сюда, к нам! Да чтоб мужики хором попользовали, вот тогда я бы поглядела, как она под поезд полезет.
- Думаешь, не полезла бы?
- Еще бы! Здесь на жизнь по-другому начинаешь смотреть. И на сопли разные внимание не обращаешь. Потому как смысл жизненный доходит.
- Ого! И в чем же этот смысл?
- А в том, что мужики - все суки и уроды вонючие, из-за которых ни вешаться, ни под поезд бросаться не стоит. И в том, что правда всегда на стороне сильных и богатых. Потому и жить надо вблизи бабла и тех, кто запросто может открутить твоим врагам головенки.
- Значит, ты и меня за этим позвала? - Зимин усмехнулся. - А что? Я ведь тоже мужик. Стало быть, из тех, кого ты зовешь суками и уродами. Ну?… Что ответишь?
Алена молча отвернулась.
- Послушай, - Зимин тронул ее за руку, осторожно погладил по худенькой спине. - В самом деле, брось дурить. Если хочешь защиты, не устраивай тут шпионских секретов. Может, я и урод, но я тебе не враг, это точно.
- Тогда кто ты?
Зимин пожал плечами.
- Тот, кто собирается вам помочь: тебе, Игнату, другим ребятишкам.
- А ты это сумеешь?
- Почти наверняка… - он вздрогнул от неожиданного толчка. Крепко обхватив его, Алена прижалась к нему, ткнувшись носом куда-то под мышку. - Эй, подружка, ты чего?
- Ничего! - хмуро пробурчала она, но рук не разжала.
Уловив дрожь ее тела, Стас догадливо коснулся ладонью ее лица, без особого удивления ощутил жаркую влагу. Впрочем, сдержанности ее можно было позавидовать, - она не рыдала и не всхлипывала, - плакала абсолютно молча.
- Я помогу вам, - тихо, но твердо, произнес он, - обещаю. Но для этого ты должна рассказать мне все, что знаешь… Ну так что? Как они вас тут удерживают? Не забором же, правда?
- Они… Они шантажируют нас! - глухо выдохнула она. - Всех, кто здесь живет.
- Да чем вас можно шантажировать-то?
- Кино…
- Какое еще кино?
- Эти козлы порнофильмами промышляют. Ну, и нас, понятно, снимают. В резиденции у них студия - спальня огромная, бассейн, куклы надувные… А иной раз под богатеньких буратин подкладывают. Начальство оно ведь тоже молоденьких любит. Приспичит, - могут заказать и восьмилетку! Ты думаешь, для чего мы здесь? А вот для того самого! Мы тут все до единого статисты! Ходячие вагины! Живой товар порнорынка!
- Спокойней, дружок, спокойней!
- А я всегда спокойна. - Она все-таки не выдержала и всхлипнула. - Как грузовик!
Спина ее ощутимо дрогнула, и Стас прижал Алену к себе покрепче.
- Значит, это тот крючок, на котором вас держат?
- Не только.
- Что же еще? - Зимин старался говорить осторожно, боясь спугнуть откровение девочки. Тема, как ни крути, была более чем скользкой. Даже удивительно, что Алена заговорила с ним. Видать, допекло. Но в любой момент она могла вновь замкнуться. Подобные вещи Стасу были знакомы.
- А еще… - Алена порывисто вздохнула. - Еще они убивают.
- Как это убивают?
- Очень просто. Многие из ребят уже исчезли.
- Погоди, погоди! - Стас даже чуточку встряхнул свою собеседницу. - Что ты такое говоришь? А родители? Они-то куда смотрят?
- Какие родители? Ты что, в Артек приехал? Здесь же сплошной беспризор! Если и есть родичи, то рады, что с рук сбагрили. А малолеткам что? Сухарями кормят - уже счастье!
- Но у тебя-то с родителями все в порядке?
- Я - особый случай… - Алена немного помолчала, чуть тише пояснила: - Меня еще в прошлом году заманили. Сняли на пленочку, а потом еще на одну и еще… Игнату тоже снимки показали - тем и зацепили. Так что теперь и не дернешься. В случае чего могут и выкуп попросить. А заартачимся, - шантажировать станут, пленку родным покажут.
- Ничего не понимаю! Вы-то чем думали когда в этой порнухе снимались?
Алена резко отстранилась от него, закатав рукав, поднесла к самому лицу руку.
- А это видел? Или не знаешь, какой самый надежный поводок?… А еще анашу раздают, таблеточки с порошками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44