Но как с моей стороны я весьма желаю ревностных, храбрых, у
мных и искусных людей сохранить, то вас прошу по пустому не вдаваться в оп
асности. Вы, читав это письмо, может статься, сделаете вопрос: к чему оно пи
сано? На сие вам имею ответствовать: к тому, чтобы вы имели подтверждение м
оего образа мыслей об вас, ибо я всегда к вам весьма доброжелательна».
Потемкин тотчас догадался, «к чему сие письмо писано», и, бросив все дела,
в январе 1774 года прибыл в Петербург, затем в Царское Село, куда случайно в р
азгар зимы выехала Екатерина, и был принят ею с честью.
Полтора месяца спустя Потемкин был пожалован в генерал-адъютанты «ее им
ператорского величества», то есть облечен наивысшим доверием женщины-и
мператрицы.
С этого момента начинается «царствование» Потемкина, или, вернее, его со
царствование с Екатериной.
Счастливая Екатерина не преминула поделиться своей радостью с Бибиков
ым, которому в то время было вовсе не до этого.
«Во-первых, скажу вам весть новую, Ч писала ему императрица. Ч Я прошедш
его марта 1 числа Григория Александровича Потемкина, по его просьбе и жел
анию, к себе взяла в генерал-адъютанты, а как он думает, что вы, любя его, тем
обрадуетеся, то сие к вам и пишу». Заканчивалось письмо так: «А я, глядя на н
его, веселюсь, что хотя одного человека совершенно довольного около себя
вижу».
Она написала было: «хотя одного подданного», но, подумав, переменила «под
данного» на «человека».
Бибиков получил это письмо за три недели до смерти. Он только головой пок
ачал на сердечные несвоевременные причуды «всемилостивой матушки».
Граф Сольмс в депеше королю Фридриху II писал: «При дворе начинает разыгры
ваться новая сцена интриг и заговоров. Императрица назначила генерала П
отемкина своим генерал-адъютантом, а это необыкновенное отличие служит
признаком величайшей благосклонности, которую он должен наследовать о
т Орлова и Васильчикова. Потемкин высок ростом, хорошо сложен, но имеет не
приятную наружность, так как сильно косит. Он известен за человека хитро
го и злого, и поэтому выбор императрицы не может встретить одобрения».
Граф Сольмс отчасти был прав. Обе партии Ч великого князя Павла Петрови
ча, во главе которой стоял граф Никита Панин, и партия братьев Орловых Ч б
ыли поражены каждая по-своему и недовольны новым выбором.
Но, с другой стороны, хотя Потемкин и стал твердой ногой между интригующи
ми партиями, однако он счел для себя удобным временно перейти на сторону
Никиты Панина. Потемкин прекрасно понимал, что Никите Панину приятно все
то, что способствует уменьшению власти Орловых и влияния князя Григория
Орлова на Екатерину.
Вскоре, к обоюдному удовольствию Потемкина и Панина, между Екатериной и
Григорием Орловым произошла окончательная размолвка. Он и его партия за
протестовали против необычайно быстрого возвышения Потемкина по служе
бной лестнице. Так, 5 мая Потемкину было повелено заседать в Государствен
ном совете, 30 мая он назначался помощником графу Захару Чернышеву в звани
и вице-президента Военной коллегии, а 31 мая Ч генерал-губернатором Ново
российской губернии и главным командиром войск, там поселенных.
Словом, ревность и оскорбленное достоинство переполнили чашу Григория
Орлова. После бурного объяснения с Екатериной он вынужден был просить по
зволения удалиться на пять недель в деревню, что ему и было разрешено.
Навсегда освобожденная от Орлова, Екатерина писала Потемкину: «Только о
дно прошу не делать Ч не стараться вредить князю Орлову в моих мыслях, иб
о я сие почту за неблагодарность с твоей стороны… Он тебя любил, а мне они
друзья Ч я с ними не расстанусь».
Впавший в мрачное отчаянье Орлов ударился в пьянство. Окруженный сочувс
твующими ему бражниками, он злобно кричал по адресу Потемкина:
Ч Я знаю, что с ним сделать! Я разотру его, как пыль! Гог-магог и тот не смеет
против меня идти!.. Меня Европа, вся Европа меня трепещет… Ко мне бог милос
тив…
Вскоре выехал из дворца и последний неудачный фаворит Васильчиков.
«Васильчиков, Ч писал Роберт Гуннинг графу Суффольку от 4 марта 1774 года,
Ч любимец, способности которого были слишком ограничены для приобрете
ния влияния в делах и доверия своей государыни, теперь заменен человеком
, обладающим всеми задатками для того, чтобы овладеть тем и другим в высоч
айшей степени».
В дальнейшем Потемкин назначается командующим всей легкой кавалерией
и всеми казачьими войсками, влияние графа Захара Чернышева сходит на нет
, он подает в отставку. Президентом Военной коллегии вместо него станови
тся Потемкин.
И почти все дела по борьбе с Пугачёвским восстанием (с конца августа 1774 г.) п
ереходят в руки этого человека.

5

Петербург был в радости. Петербург то и дело получал с востока обольщающ
ие известия: главная армия мятежников разбита под крепостью Татищевой, П
угачёв из Берды бежал, Оренбург освобожден. Правительство было почти убе
ждено, что сила восстания сломлена, остается лишь успокоить население и
переловить отдельные мятежные шайки, лишенные общей между собой связи.

Поэтому, назначая после кончины Бибикова главнокомандующим князя Щерб
атова, Екатерина определила ему возглавить лишь военные, действующие пр
отив Пугачёва силы, а все административные дела, в том числе и усмирение б
унтующего населения, предоставить губернаторам, каждому в своей губерн
ии.
Таким образом неограниченная власть, которою обладал Бибиков, была у нов
ого главнокомандующего изъята. В Казани к тому времени скопилось сто сем
ьдесят колодников-Пугачёвцев, в Оренбурге Ч до четырех тысяч семисот.
Нужно было торопиться снимать с них допросы. И поэтому вместо одной были
образованы две секретных комиссии: одна в Казани, другая в Оренбурге.
Дополнительно отправляя в эти комиссии новых офицеров, Екатерина в свое
м указе, между прочим, писала, чтоб они «при допросах по тайным делам ни ма
лейшего истязания не делали». А между тем в самой столице, охраняя престо
л Екатерины и не без ее, конечно, ведома, свирепствовал вовсю обер-секрета
рь Сената, палач «кнутобойник» Шешковский.
Уезжая из Казани в Оренбург, князь Щербатов доносил Екатерине, что в Каза
нской губернии «волнование народное совершенно прекращено и бывшие в п
редательстве Ч в законном повиновении находятся». Такого же мнения был
и престарелый Брант.
Однако в казанских краях было не так уж спокойно, и «волнование народное
», погаснув в одном месте, внезапно вспыхивало в другом. Между городами Ме
нзелинском и Осою свободно бродили мятежники. Против них Брант отправил
секунд-майора Скрипицына. Другой отряд под командой Берглина преследов
ал восставших башкирцев по реке Тулве. Тысячная толпа их отошла к северу
и бродила по Пермской провинции, в Красноуфимске «колобродили» казаки, п
оджидавшие к себе Салавата Юлаева, скитавшегося с башкирцами за рекой Уф
ой.
Как только генерал Мансуров занял Яицкий городок, ставропольские и орен
бургские калмыки с женами, детьми, скотом, в числе шестисот кибиток, бежал
и в сторону Башкирии на соединение с Пугачёвым. После нескольких упорных
стычек с правительственными отрядами калмыки всякий раз разбегались, н
о снова сходились вместе. Около двух тысяч калмыков были настигнуты и ра
збиты на переправе через реку Ток. От полного пленения они спаслись чрез
хитрость своего предводителя Дербетова. В разгаре боя он приказал зажеч
ь степь. И вот степь заклубилась огнем и дымом. Ветер шел на солдат и казак
ов. Преследующий отряд стал задыхаться в дыму и пламени и вскоре, спасаяс
ь от гибели, разбежался. Калмыки той порой перебрались через реку и пошли
по самарской линии уничтожать мелкие крепости и форпосты. В конце концов
высланный генералом Мансуровым из Яицкого городка значительный отряд
стал преследовать Дербетова. Калмыки, спешно отступая, бросали на пути у
сталых лошадей, верблюдов и даже своих жен, спешили укрыться в вершинах И
ргиза. Произошел бой, многие калмыки попали в полон и были отправлены в Ор
енбург; раненый их вождь Дербетов дорогою умер.
Тем временем князь Голицын, получив известие о бегстве Пугачёва в Башкир
ию, сформировал для преследования мятежников два сильных отряда Ч гене
рал-майора Фреймана и подполковника Аршеневского.
Подполковник Михельсон, освободивший Уфу и пленивший Зарубина-Чику, был
застигнут в Уфе ледоходом. Он намеревался выступить к Симскому заводу, г
де, по его мнению, бродил Белобородов с тысячной толпой и неподалеку от не
го Салават Юлаев с тремя тысячами башкирцев. Михельсон рассчитывал, унич
тожив эти бунтующие сборища, повернуть к Белорецкому заводу, куда будто
бы направился Пугачёв.
Наступившая распутица значительно задерживала движение всех правител
ьственных отрядов.
Военачальники Щербатов, Голицын, Мансуров и прочие, разъединенные между
собой пространством, раскинув каждый на своем месте топографическую ка
рту, судили и рядили, каждый на свой лад, куда бы выслать им воинские отряд
ы, дабы как можно скорей и успешней окружить Пугачёва, попутно пресекая н
а местах волнение народное. Но беда военачальников заключалась в том, чт
о сам Пугачёв был как бы прикрыт шапкой-невидимкой Ч где он, кто с ним? И во
еначальникам волей-неволей приходилось бороться с ветром, с пустотой, с
неуловимым призраком. Одни из отрядов спешно посылались выставить засл
оны на таких-то и таких-то реках, чтоб самозванец оказался в ловушке, друг
ие отряды спешили занять те или иные населенные пункты с той же целью окр
ужить Пугачёва, но Пугачёв в это время находился от них за сотни верст. Тре
тьи военачальники, например, Михельсон, отыскивая затерявшийся след сам
озванца, тянули, попросту говоря, «верхним чутьем», как породистые собак
и. Они свои действия зачастую основывали на ложных показаниях и бесплодн
о бросались то в одну, то в другую сторону. Вся эта, естественная в тех усло
виях, неразбериха была на пользу Пугачёву, позволяя ему осмотреться и ус
илиться.
Мы знаем, что вместе с Кинзей и остатками своего воинства Емельян Пугачё
в направился из села Ташлы в Башкирию. По дороге он получил известие о зан
ятии Уфы Михельсоном и пленении Чики-Зарубина.
Как ни старался Пугачёв взбодриться, это ему не всегда удавалось.
Легче, кажется, пережить потерю отца-матери, нежели лишиться таких своих
верных помощников, как Падуров, Шигаев, Горшков, Зарубин-Чика, Ваня Почита
лин, старик Витошнов и другие. Сердце его томилось, однако на людях он держ
ался бодро. И выходило это не потому только, что он того желал, но, главным о
бразом, потому, что люди были для него как подпора одинокому дубу в бурю. Ч
ем больше верных людей вокруг, тем крепче, спокойней сердцу.
Ч Не унывай, детушки! Не клони головушек своих… Весна идёт, а там и летичк
о. Бог велит, во здравии будем и с победой…
Небольшой Вознесенский завод, куда они прибыли, встретил царя-батюшку с
честию. Чтоб снова «поставить на колеса» свою Военную коллегию, лишившую
ся нескольких руководителей, Пугачёв пожаловал в секретари казака Шунд
еева, а в повытчики Ч заводского мастерового из хорошо грамотных раскол
ьников Ч Григория Туманова.
Чернобородый, приземистый, с большими глазами и широкими крылатыми нозд
рями, Туманов сразу внушил к себе доверие Пугачёва.
Ч Горные заводы наши рады будут, что вы припожаловали на Урал, батюшка,
Ч было первым словом этого человека. Ч И помощь вам окажут в людях и в ор
ужии.
Ч Верю, брат Туманов, верю! Да ведь и я так разумею. Люди заводские из крепк
их крепкие. Довольно присмотрелся я к ним. Да вот беда: как сражение, так и о
тхватят у меня сотни две. А пошто так? Ан дело-то, видишь ли, выходит просто…
Как сшибка, иные помашут дубинками да и бегут врассыпную, как цыплята. Ну,
а заводские, те до последнего бьются: кои ранение получают, кои смерть. Эх,
кабы не они, заводские, да не казаки-молодцы, не выдюжить бы нам. Ась?
Ч Справедливы ваши речи, батюшка.
Повелением Пугачёва новые члены коллегии составили указы башкирским с
таршинам и заводскому населению о наборе вооруженных людей и о присылке
их в стан государя. Указы подписывал Иван Творогов, к ним ставились сургу
чные печати с изображением Петра III.
Были также разосланы указы с требованием, чтоб население в окрестностях
Челябинска и Чебаркуля готовило фураж и печеный хлеб «для персональног
о нашествия его величества с армией».
Пугачёв, забрав на Вознесенском заводе годных для службы людей, перешел
на Авзяно-Петровский завод, покоренный прошлой зимой Хлопушей-Соколовы
м. Здесь он осмотрел тринадцать отлитых для него чугунных пушек, поблаго
дарил работных людей за старание, выдал им денег, а некоторым, как, наприме
р, дяде Митяю, и медали.
Вешая медаль на грудь дяди Митяя, Пугачёв говорил:
Ч Я тебя помню. Ведь ты у меня в Берде был. Сказывал мне про тебя Хлопуша, к
ак ты с медведем да с капралом бился в тайге. И про то сказывал Хлопуша, как
ты у старца праведного в землянке жил. А теперь вот ты главный здесь.
Ч Твоим веленьем, батюшка… Стараемся…
Ч Служи!
Прихватив с собой часть людей, провиант и сено, Емельян Иваныч двинулся д
альше, к Белорецкому заводу. По причине весеннего бездорожья пушек он не
взял, приказал доставить их в армию при первой возможности.
В Белорецком заводе Пугачёвцы провели всю пасхальную неделю. Первые два
дня праздника было вдосыт попито-погуляно. Затем Пугачёв с горячностью
взялся за дело. Кой-как налаженная Военная коллегия продолжала, с помощь
ю старшины Кинзи Арсланова, рассылать по Башкирии манифесты и указы.
Отовсюду начали стекаться башкирцы, татары, заводские люди, калмыки, каз
аки, беглые солдаты. Емельян Пугачёв приступил к комплектованию и устрой
ству новой армии. Ему усердно помогали в том Андрей Горбатов, а равно и пол
ковник Творогов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13