В награду мальчик получал хорошую
пищу, лучшие куски мяса и сладости. У него было все, кроме любви.
Когда Вальтер, достигнув совершеннолетия, сбежал из приюта, то
оказалось, что мир вне его стен ничуть не лучше. Женщин и здесь привлекала
только его внешность, он был для них своего рода игрушкой, но дальше этого
дело не шло. Они дарили ему деньги, драгоценности, красивую одежду, но
никогда себя.
Вальтер был ее doppelganger, ее родственной душой. Их обручение,
состоявшееся в ратуше, прошло тихо и незаметно.

Анна думала, что ее отец чрезвычайно обрадуется этому событию. Он же
был вне себя от гнева.
- Идиотка! - топал он ногами. - Взять и выйти замуж за альфонса! Я
проверил, всю жизнь он жил за счет женщин, но ни одна дура не догадалась
выйти за него замуж.
- Прекрати! - кричала она. - Ты не знаешь его!
Но Антон Рофф прекрасно знал, что представлял собой Вальтер Гасснер.
Он пригласил новоиспеченного зятя в свой кабинет.
Вальтер с удовольствием оглядел отделанные черным деревом стены и
висевшие на них старинные картины.
- Мне нравится этот кабинет, - заявил он.
- Не сомневаюсь, что здесь лучше, чем в приюте.
Вальтер быстро взглянул на Антона Роффа. Глаза его сразу стали
настороженными.
- Простите, не понял?
- Опустим формальности, - сказал Антон. - Вы промахнулись. У моей
дочери нет денег.
Серые глаза Вальтера стали ледяными.
- Не пойму, что вы пытаетесь мне сказать?
- Я не пытаюсь, я говорю: вы ничего не получите от Анны, так как у
нее ничего нет. Если бы вы более тщательно прорабатывали домашние
заготовки, то предварительно выяснили бы, что "Рофф и сыновья" закрытая
корпорация. Это означает, что акции ее не подлежат продаже. Мы не бедны,
это правда. Но выдоить из нас состояние не удастся.
Он пошарил в карманах, вынул конверт и небрежно бросил на стол.
- Это возместит ваши убытки. Не позже шести вечера вы должны покинуть
Берлин. И я желаю, чтобы вы никогда больше не напоминали о себе Анне.
- А вам не приходило в голову, что я женился на Анне потому, что
люблю ее? - спокойно сказал Вальтер.
- Нет, - холодно ответил Антон. - А вам когда это пришло в голову?
Несколько мгновений Вальтер молча смотрел на него.
- Посмотрим, во сколько же я оценен.
Он разорвал конверт и пересчитал деньги, затем вновь посмотрел на
Антона Роффа.
- Моя цена выше, чем двадцать тысяч марок.
- Большего вы не получите. И считайте, что вам повезло.
- Несомненно, - сказал Вальтер. - Если хотите правду, я действительно
считаю, что мне повезло. Спасибо.
Демонстративно положив деньги в карман, он повернулся и пошел к
двери.
Антон Рофф облегченно вздохнул. Он испытывал одновременно и чувство
вины, и чувство отвращения от того, что вынужден был сделать, но
внутренний голос говорил ему, что иного решения быть не могло. Она будет
страдать из-за того, что муж бросил ее, но хорошо, что это произошло
сейчас, а не потом. Он позаботится, чтобы она познакомилась с людьми более
подходящими ей по возрасту и по положению в обществе, которые, если и не
будут ее любить, по крайней мере, будут ее уважать и которых в какой-то
степени будет интересовать она сама, а не ее миллионы. Их не надо будет
покупать за двадцать тысяч марок.
Когда Антон Рофф прибыл домой, Анна со слезами на глазах выбежала ему
навстречу. Он нежно обнял ее и сказал:
- Анна, либхен, все будет хорошо. Ты забудешь его...
И взглянул поверх ее плеча: в дверях стоял Вальтер Гасснер. Анна в
это время, подняв вверх палец, сказала:
- Посмотри, что купил мне Вальтер. Правда, красивое кольцо? Оно стоит
двадцать тысяч марок!
И родителям Анны волей-неволей пришлось смириться. В качестве
свадебного подарка они купил им дом в Ванзее, обставленный старинной
французской мебелью, удобными диванами, мягкими креслами, с огромным
письменным столом в библиотеке, сплошь уставленной шкафами, снизу доверху
заполненными книгами. Верхний этаж украшала изысканная старинная шведская
и датская мебель восемнадцатого века.
- Это уже слишком, - сказал Вальтер Анне. - Мне от них ничего не
надо. Я бы сам хотел покупать тебе красивые и дорогие вещи, либхен. - И
смущенно, по-мальчишески, улыбнувшись, добавил: - Но у меня нет денег.
- Они у тебя есть, - ответила Анна. - Все, что здесь находится, -
твое.
Вальтер лукаво улыбнулся и сказал:
- Мое ли?
Анна сама (Вальтеру так не хотелось обсуждать их финансовые дела!)
ввела его в курс дела, объяснив свое финансовое положение. Она располагала
собственным кредитным фондом, обеспечивавшим ей вполне безбедное
существование. Но основное ее состояние находилось в пакете акций фирмы
"Рофф и сыновья". Продать акции она могла только с разрешения Совета
директоров, решение же должно быть единогласным.
Когда Анна назвала сумму, в которую оценивались акции, Вальтер не
поверил своим ушам.
- И ты не имеешь права продать свой пай?
- Да. Сэм ни за что на это не согласится. А у него контрольный пакет.
Но придет день...
Вальтер выразил желание войти в семейное дело. Антон был против.
- Какую пользу может принести фирме вшивый лыжник? - риторически
восклицал он.
Но в конце концов он уступил настойчивым просьбам дочери, и Вальтер
получил скромное место в управлении фирмы. И, блестяще там проявив себя,
он стал быстро подниматься по служебной лестнице. Когда два года спустя
отец Анны умер, Вальтер Гасснер был введен в состав Совета. Анна гордилась
им. Он был идеальным мужем и трепетным любовником. Приносил ей цветы,
делал маленькие трогательные подарки, старался проводить с ней все
свободное время. Счастью Анны не было границ. "Ach, danke, liebar Gott!",
- мысленно возносила она хвалу Богу.
Анна научилась готовить, чтобы мой милый Вальтер мог есть любимые
блюда: choucroute, огромные порции густо приправленного маслом
картофельного пюре, подаваемого к столу с хрустящей на зубах кислой
капустой в сопровождении необъятной свиной отбивной, сосиски и нюрбергской
колбаски. Она готовила свиное филе, сваренное в пиве и густо приправленное
специями, и подавала его к столу с печеным яблоком, очищенным от кожуры, в
вырезанной середине которого красовались airelles, маленькие красные
ягодки.
- Ты лучший повар в мире, либхен, - говорил Вальтер, и Анна рдела от
похвалы.
На третий год их жизни Анна забеременела.
В течение восьми месяцев беременности не стихали боли в теле, но она
стоически их выдерживала. Ее беспокоило другое.
Началось это в тот день, когда после ленча она, оставшись одна, в
каком-то радостном полузабытьи села вязать Вальтеру свитер, как вдруг
услышала его голос:
- Боже мой, Анна, что ты тут сидишь в темноте?
За окнами стояла сплошная темень, она перевела взгляд на свитер и
увидела, что даже и не начинала его вязать. Почему же так быстро стемнело?
Неужели ей все померещилось? После этого случая были и другие, подобные
ему, и Анна начала думать, что эти незаметные провалы в ничто какое-то
знамение, предвестие скорой смерти. Она не боялась умереть, но мысль, что
Вальтер останется один, без ее участия и помощи, терзала и мучила ее.
За четыре недели до родов с Анной случился один из таких припадков,
она потеряла сознание, оступилась и скатилась вниз по ступенькам лестницы.
Очнулась она в больнице.
На краю кровати сидел Вальтер и держал ее за руку.
- Ну и напугала же ты меня, либхен.
Ее первой панической мыслью было: "Ребенок! Я его не чувствую!" Она
ощупала свой живот. Он был плоским.
- Где мой ребенок?
Вальтер наклонился и обнял ее.
- У вас двойня, миссис Гасснер, - сказал откуда-то голос доктора.
Анна со слезами на глазах повернула счастливое лицо к Вальтеру.
- Мальчик и девочка, либхен.
Счастье переполнило ее. Она почувствовала непреодолимое желание
тотчас увидеть своих крошек, потрогать, подержать их в своих руках.
- Сейчас об этом и речи быть не может, - сказал доктор, -
поправитесь, тогда другое дело.

Все убеждали Анну, что с каждым днем ей становится все лучше и лучше,
но страх не покидал ее. Что-то происходило с ней такое, чего она не могла
понять. Не успевал приехать Вальтер и взять ее за руку, как уже начинал
прощаться. Она, с удивлением глядя на него, говорила:
- Но ведь ты только что пришел...
Взгляд ее падал на часы, и, к своему ужасу, она видела, что он уже
сидит у нее около двух, а то и трех часов.
Она понятия не имела, как и когда они успели пролететь.
Смутно она помнила, что к ней среди ночи приносили детей, но ужасно
хотелось спать, и видение было неясным, расплывчатым. Приносили ли?
Спросить у кого-либо она постеснялась. Бог с ними! Когда Вальтер заберет
ее домой, никто уже не разлучит ее с детьми.

Наконец счастливый день настал. Врачи настояли, чтобы она не вставала
с кресла-каталки, хотя Анна и убеждала их, что в состоянии идти сама. На
самом деле она была очень слаба, но настолько возбуждена скорым свиданием
со своими крошками, что ей все было нипочем. Вальтер, вкатив Анну в дом,
поднял ее с кресла на руки и хотел подняться с ней в спальню.
- Нет! - воскликнула она, - неси меня в детскую.
- Тебе необходимо отдохнуть, дорогая. Ты слишком слаба...
Она, недослушав его увещаний, выскользнула из его рук и побежала в
детскую комнату.
Ставни были закрыты и потребовалось некоторое время, чтобы глаза Анны
привыкли к полумраку. От возбуждения кружилась голова. Она боялась упасть
в обморок.
Подошедший сзади Вальтер что-то говорил ей, что-то пытался объяснить,
но она не слушала его.
Потому что в комнате были они. Каждый лежал в своей кроватке и мирно
посапывал во сне. Анна на цыпочках приблизилась к малюткам, стараясь не
разбудить, глядя на них во все глаза. Более красивых детей она никогда не
видела. Даже сейчас было ясно, что мальчик - вылитый Вальтер, его черты,
его пышные белые волосы. Девочка же была как куколка, светленькая, с
льняными волосиками, маленьким, немного вытянутым книзу личиком.
Анна повернулась к Вальтеру и дрогнувшим голосом сказала:
- Они такие красивые. Я... я так счастлива.
- Пойдем, Анна, - прошептал Вальтер. Он обнял ее и крепко прижал к
себе, и она почувствовала его ненасытный голод, и в ней откликнулось
ответное желание. Они ведь так долго не были вместе. Вальтер прав. Дети
подождут, их время еще впереди.

Мальчика они назвали Питером, а девочку Бергиттой. Это были два
маленьких чуда, сотворенных ею и Вальтером, и Анна часами просиживала в
детской, играя и разговаривая с ними. И хотя они не понимали слов матери,
она знала, что они чувствовали ее любовь. Иногда, заигравшись, она
поворачивала голову к двери, и там стоял Вальтер, уже вернувшийся с
работы, и Анна с удивлением отмечала, как быстро и незаметно пробежал
день.
- Иди к нам, - говорила она. - У нас интересная игра.
- Обед готов? - спрашивал Вальтер.
И она внезапно чувствовала себя виноватой перед ним. Она давала себе
слово уделять Вальтеру больше внимания, но на следующий день все
повторялось снова. Близнецы, как магнит, неотразимо тянули ее к себе. Анна
все еще очень сильно любила Вальтера и, пытаясь как-то ослабить чувство
вины, убеждала себя, что в какой-то мере дети были ведь и его частью.
Ночами, едва Вальтер засыпал, Анна выскальзывала из постели и
прокрадывалась в детскую, садилась и неотрывно смотрела на спящих детей.
Едва брезжили первые лучи рассвета, она быстро возвращалась в постель до
того, как успевал проснуться Вальтер.
Однажды ночью в детской неожиданно появился Вальтер: застав ее
врасплох.
- Какого черта ты здесь торчишь?
- Я хотела... я просто...
- Марш в постель!
Таким тоном он никогда с ней не разговаривал.
За завтраком Вальтер сказал:
- Думаю, мы оба заслужили отдых. Нам необходимо поехать куда-нибудь
развеяться.
- Но, Вальтер, дети еще слишком малы, чтобы путешествовать.
- Я говорю о нас с тобой.
Она отрицательно покачала головой.
- Я не смогу оставить их одних.
Он взял ее руку в свои и сказал:
- Забудь о детях.
- Забыть о детях? - голос ее дрогнул.
- Анна, - с мольбой взглянув в ее глаза, сказал Вальтер, - помнишь:
как нам было хорошо до того, как ты забеременела? Как здорово мы
развлекались? Как чудесно нам было вдвоем, только ты да я, и никого, кто
бы мог нам помешать?
Вот тогда она поняла: Вальтер ревновал ее к детям.

Быстро летели недели и месяцы. Вальтер все более сторонился детей. На
дни рождения Анна покупала им чудесные подарки. Вальтер в эти дни старался
вообще не бывать дома, подолгу засиживаясь на работе. Анна больше не
желала сама себя обманывать. Дети - и в этом она уже не сомневалась -
Вальтера вообще не интересовали. Анна винила во всем себя, так как,
видимо, _с_л_и_ш_к_о_м_ интересовалась ими. Буквально была
о_д_е_р_ж_и_м_а_ ими, как выразился Вальтер. Он же посоветовал ей по этому
поводу обратиться к врачу, и она, чтобы не обидеть его, согласилась. Но
доктор ей не понравился. Едва он открыл рот, как Анна перестала его
слушать и очнулась, только когда он сказал:
- Наше время истекло, миссис Гасснер. Надеюсь увидеть вас на
следующей неделе?
- Несомненно.
Больше она там не появилась.
Сердцем, однако, Анна чувствовала, что часть вины несомненно ложится
и на Вальтера. Ее ошибка состояла в том, что она чрезмерно любила своих
детей, его же - в том, что он их вообще не любил.
В присутствии Вальтера она теперь избегала даже упоминать о детях, но
едва могла дождаться момента, когда он уйдет на работу, чтобы тотчас
поспешить в детскую к своим крошкам. Они уже отпраздновали свой третий
день рождения, и Анна ясно представляла, какими они станут, когда
вырастут.
1 2 3 4 5 6 7