Однако, если Ясон и распознал эту странность, он предпочел смолчать, не удостоив меня даже понимающим взглядом, хотя догадался, конечно, что я приметил те же знаки.Несколько дней мы гребли против течения, теперь же нас несло попутным потоком, и весла лишь тихонько направляли нас и удерживали корабль, противившийся неудержимому стремлению реки к океану. За кормой кружились чайки. Стайка дельфинов решила поплавать наперегонки с Арго, стремившимся к новым берегам. Веселые любопытные головы высовывались из воды. Черные бока блестели обсидианом, и на них светились полоски – белые и красные, вернее, цвета горящих кистей рябины. Вокруг умных внимательных глаз шли бирюзовые и бледно-зеленые кольца. Эти создания не принадлежали обычному миру.Кажется, они приняли нас за «после-живущих», как сказала бы Уланна, и собирались, по обыкновению, проводить к предназначенным нам островам – на юге эта работа им привычна, – пока не догадались, что двое из нас норовят их загарпунить. Тогда они брызнули в сторону, все еще щебеча, но теперь сердито и обиженно, и скрылись вдали.– Хорошо еще, никого не убили, – громко заметил Ясон, – а то не миновать бы несчастья. Дельфины – священные создания.Краем глаза я заметил, как стоявший на корме Рубобост поспешно смотал тонкий линь, а после держался как ни в чем не бывало.– Рифы! – донесся с носа крик Ниив.Впереди растопыренными пальцами топорщились скалы. Подняли парус, и свежий ветер отнес нас от белеющих бурунами рифов на глубокую воду.Ясон оказался в своей стихии. Он понимал, что следовало бы держаться берега, но невдалеке, над гребнями волн этого неспокойного моря, виднелся крутой остров, манивший зеленью и проблесками белого, предвещавшими человеческое жилье.Усилия весел, паруса и кормила направили Арго на верный курс, и через полдня мы вошли в прибрежный затишек, спустили парус и медленно двинулись вдоль мыса, высматривая пристань.Вскоре нашелся подходящий для причала берег: узкая полоска песка перед скалами, вся истоптанная человеческими следами. Ниив вброд добралась до берега и забегала между следов, выкрикивая:– Все одинаковые. Здесь бегал один человек. Кругами, как бешеный! – добавила она.С лесистых скал падал в море ручей. Часть береговой полосы скрывалась от нас за скатившимися угловатыми обломками. И долетал откуда-то неземной плач – пять глубоких нот, повторяющихся все в одном порядке, то протяжно, то прерывисто. Словно первые звуки волынки, жуткое, стонущее гудение, когда мелодия еще не установилась. Или установилась? Мнилось нечто знакомое в этих плачущих звуках.«Остров Плачущего!» – осенило меня. Тот, что краем глаза видела Мунда, купаясь в Свете прозрения.Пусть мой дар задыхался в пределах Страны Призраков, но внутреннее чутье не ослабело. Я вспомнил старого друга, искусного волынщика, певца и сказителя, «служителя случая», как назвали бы его соплеменники, и отважного человека.Если я не ошибся, где-то неподалеку скрывался ирландец Илькавар. Возможно ли? Но он и впрямь собирался в эти места после нашего с Ясоном последнего плавания в Дельфы.Илькавар с рождения был наделен умением находить пути в нижнем мире. Такова была его роль в легендах – а он, как и Рубобост, и Аталанта, принадлежал миру легенд. Увы, Илькавар обладал всем необходимым, но был лишен чувства направления! И его вполне могло по ошибке занести на этот островок.Мы отыскали деревянные флейты: пять выдолбленных стволов, вкопанных в землю так, чтобы ловить ветер с моря. При порывах ветра их мощные стонущие звуки, их печальное гудение отбрасывали нас назад. Ясон и Урта глазели на них в изумлении. Перед ними была та же странная флейта, на какой играл наш друг, но словно изготовленная великаном.Сообразительная малышка Ниив скакала козочкой, хлопая в ладоши. Она тоже узнала призывный знак волынщика. Все мы воспрянули духом.Именно предчувствие Ниив убедило Ясона задержаться на острове. Он, разочарованный, что остров оказался меньше, чем представлялся издалека, собрался наполнить водой бочонки и фляги и двинуться на запад, к большой земле. Ясон верил, что там его в своих «царских владениях» ожидает сын. Меж омытыми морем стенами. Он правит в том мире, но сам того не знает. Однако, если на острове скрывался Илькавар, он был бы нам весьма полезен.Урта предпочел остаться на корабле, Ясон же – отправиться на поиски молодого иберийца. Ниив нехотя согласилась остаться вместе с Тисамином и бледным Леодоком. Рубобост, Гилас, Аталанта и Ясон пошли со мной по тропе вдоль водопада и, перевалив скальный гребень, выбрались на плоскую лесистую равнину.Остальные аргонавты отправились на охоту, чтобы пополнить запас свежего мяса.Ветер вдруг донес обрывок сладостной мелодии – свежей, чуть печальной песни. Вдруг музыка оборвалась, и за мгновением тишины послышался гневный возглас. Я засмеялся вслух. Голос был искажен гневом, но не узнать музыку, где сочетались веселье и тоска, было невозможно.Проломившись сквозь чащу, мы оказались на широком лугу, окруженном тремя могильниками: травянистыми крутыми курганами. Остро пахнуло землей, донеслась струйка запаха сырого подземелья, потянуло паленой костью. Посреди луга стоял серый дом со множеством окон в каменных стенах и дырявой крышей, открытой духам стихий. Из дома несло тухлятиной. Ясон уже шагнул к двери, когда его остановил поток отрывистых, почти мелодичных завываний, донесшихся из-за стен. Снова зазвучала волынка. То была мелодия нездешней красоты, пробравшая до сердца и Аталанту, и «старого греческого козла».И тут же низкие устья гробниц закипели жизнью. Быстрые, неуловимые для смертного взора фигурки выскакивали из-под земли и мгновенно шмыгали в дом. Их безумное хихиканье пробивалось сквозь яростные вопли дудочника; жалобно заныла порванная волынка, треснули переломленные трубки. Возвращаясь обратно в подземное убежище, один из духов-мучителей задержался на миг, так что я и Ниив успели его рассмотреть. Ее – привычную к виду войтази, леших и водяных – не смутила внешность проворного мучителя. Мне тоже приходилось видеть таких прежде. Жестокая природа создала их на страх беззащитным, лишенным знания. Природа в кошмарном обличье, но сама, как я подозревал, уязвимая.Ясон, набычившись, тяжело перевел дух.– Мне знакомо это место, – прошептал он. – Все здесь знакомо. Не видом, но…Тут он вспомнил. Вспомнил и понял.– Тот, внутри, дожидается нас! Мы поможем ему, и он станет нашим проводником.Удержать их было невозможно. Воспламененные воспоминаниями прошлого похода, Ясон, Гилас и Аталанта бросились в дом. Рубобост заметил, что я медлю, и тоже остался на месте. Он следом за мной подошел к одному из высоких курганов и нагнулся заглянуть в облицованный камнем туннель. На потолке виднелись резные знаки. Они сменялись под моим взглядом – забытые символы былых веков. То были не простые могильники, но входы и выходы в особую часть мира, хорошо известную кельтам.Затаившиеся в боковых проходах твари стерегли эти тропы, ведущие в Иные Миры.Ясон звал меня. Звал по имени: Мерлин. Удивительно дружеский жест со стороны человека, еще недавно поклявшегося меня убить.– Нас ждет старый друг, – напомнил я ошеломленному событиями Рубобосту. – Волынщик. Помнишь такого?– Такое не забывается, – пробормотал дак. Его сроду не радовали пронзительные звуки, которые кое-кто называет музыкой.Если я ожидал увидеть весельчака Все-нипочем, которого знавал встарь, то меня настигло разочарование. На полу скрючился обросший, костлявый, испуганный человек. Слезящимися глазами он смотрел на сочувственно склонившихся к нему аргонавтов. Жалкая тень веселого ирландца, провожавшего меня от реки богини Даану к оракулу Аркамона в Греческой земле. В углу комнаты я приметил груду пищи – сверху свежей, но внизу протухшей и кишевшей червями.На полу валялся мусор – обрывки кожи, обломки костяных и деревянных дудок.– Что с тобой? Что с тобой? – помнится, бормотал я, подходя к нему и беря его за руки. – Кто-то за тобой не усмотрел. А я-то думал, твои песни выручат из любой беды.– Мерлин, – выдохнул Илькавар, сжав мои пальцы, и прежний огонь загорелся в его глазах. Он всматривался в мое лицо, желая, может быть, увериться, что перед ним и впрямь тот самый человек, которому он помог когда-то. – Этот океан полон чар и мороков, – заговорил он, словно прочитав мои мысли. – Сплошные мороки. Словно я связался с самим богом плутовства!И он снова притянул меня к себе. В его дыхании ощущался резкий запах желчи, слезы бежали из опустошенных глаз, состарившихся еще раньше изможденного лица.– Это и вправду ты? Ты нашел меня? Значит, песня долетела? Они ни разу, ни разу не дали закончить песню. Ублюдки! – воскликнул он и повторил горестно: – Ублюдки! Ублюдки!Все молчали.– Моя песня долетела? – снова спросил он, оборвав стон. Взглянул хитровато. – Я нашел средство выпустить одну песню. Трубы на берегу, у единственного причала. Они смотрели, как я их строил. Сверху. Но к морю они не выходят. Если бы я мастерил простую волынку, мне не дали бы закончить, а вот обтесывать и долбить стволы, большие трубы – не мешали. Небось не догадались, что я затеял. – Он тихо захихикал. – Я настроил звук, чтобы он напомнил тебе ту песню. Помнишь ту песню? Ту, что мы пели, вызывая Медею из подземного мира? Пять нот! И ты их услышал!Добрый бог в Дубе! А ведь я их слышал! В самый первый день как вернулся в Тауровинду и застал там Трех Ужасных Вестниц, дразнивших меня из-под балки дома Урты. Я расслышал тогда в зимнем небе вздохи музыки, но не узнал отчаянного призыва Илькавара. И на берегу тоже, хотя те ноты были слишком низкими и протяжными, чтобы разобрать мелодию.– Я слышал, – подтвердил я.– И я знал, ты придешь! Знал, что ты не забудешь!Ясон послал мне ледяной взгляд. Мы явились сюда вовсе не за Илькаваром. Но что мне было делать? Лгать бедняге, который только-только ожил?Илькавар тем временем сумел подняться на ноги и оглядывался по сторонам.– Тебя я знаю, – сказал он Ясону. – Привет.– И тебе привет. Что-то ты отощал, а ведь еды здесь полно. Ты что, вообще не ешь?– Не ем, – рассеянно согласился Илькавар, разглядывая Аталанту и Гиласа. – Кто вы, не знаю, но добро пожаловать в мой скромный дом.– Ему не помешала бы хорошая уборка, – перевел я ответ Аталанты. – У тебя столько еды, почему же ты не ешь?– Ну, иногда ем, – пояснил Илькавар. – Они донимают меня едой, наваливают столько, что мне не управиться. Я беру сколько нужно, а остальное – туши, вырезки, похлебку, плоды, винные мехи – они сваливают в кучу. Я пытался все повыбрасывать, так они приволокли обратно. Готовы похоронить меня под курганом жратвы, а вот играть мне не дают.– Похоронить под жратвой? – откликнулся от дверей Рубобост. – Такой приют мне по вкусу. Немного пованивает, правда. А чего-нибудь посвежее не найдется?– Рубобост! – воскликнул Илькавар. – Теперь я знаю, что это не сон, что я и в самом деле спасен. Чары Мерлина, хитроумие Ясона и твоя сила! Друзья мои, старые друзья! – Он поворачивался от одного к другому, взмахивая дрожащей иссохшей рукой и пританцовывая на месте. – Помогите мне залатать мехи волынки, помогите доиграть, и я проведу вас куда хотите! Таков уж мой дар, – восторженно похвастал он, не замечая сомнения в наших глазах, – что я умею найти дорогу в Ином Мире. Правда, Мерлин?– Однажды, помнится, тебе это удалось, – признал я. – Всего однажды.– Ну, верно. Но что удалось однажды, получится и снова! Верно? Только сперва поешьте! Берите что угодно. Здесь столько еды, что и в Бельтайне не сожжешь. Клянусь поцелуем Даану, взгромозди я все эти свиные туши одну на другую, мог бы чмокнуть в щечку луну. Давайте, давайте! Они скоро еще притащат.Мы решили немного потерпеть и дождаться свежего мяса.Коротая время, мы потихоньку вытянули из певца историю его появления на этом острове посреди океана, посреди Страны Призраков. Рубобост не забыл напомнить мне на ухо, что не все таково, каким видится. Силач опасался, что перед нами вовсе не Илькавар, а просто морок, насланный, чтобы сбить нас с пути.– Зачем?– Что «зачем»?– Зачем сбивать нас с пути? И кто станет этим заниматься?– Я слыхал разговоры об Отравленном.– И я слыхал.– Вот Отравленный нас и морочит.– Очень может быть, что Отравленный нас морочит, но этого человека я узнаю где угодно. Это Илькавар. Илькавар, так же как и мы, замороченный Отравленным.Дак склонился поближе ко мне, дергая себя за отросший ус.– Очень надеюсь, что ты прав.Илькавар ни минуты не сидел спокойно. Он, как слепой, подгребал к себе обломки трубок, вороша их, словно мышь, устраивающая себе гнездышко.– Другого пути отсюда нет, – говорил он. – А чтобы найти верный выход, надо было сыграть верную песню. Стоило мне начать ее, как я чувствовал ветер свободы, спасения из этой проклятой дыры, но те твари тут же налетали, как пчелы на мед, и дырявили мехи, ломали дудки. Я чинил – они ломали. И норовили набить жратвой, так что брюхо лопалось. Не выпускали из ловушки. И все оттого…Он смолк, нахмурился.Ясон, помнивший похожее приключение со слепцом во время первого похода, подхватил:– Все оттого, что ты прогневил богов! Бог тебя наказал. Ты усомнился в его справедливости? Или то была богиня? Тогда дело плохо. Ну да ничего. Я представляю, как это было. Ты дерзнул допустить, что с человеческой точки зрения ты мудрее богов. И так оно и есть! Зевс, Афина, Аполлон… К любому можно подольститься, если знать, с какого конца подойти. Устал я от них. Божества! Могущественные, всеведущие, громоносные – не спорю. Но что они понимают? Так какого бога ты обидел? Помню беднягу Финея-провидца, которого мы встретили в плавании за руном. Зевс ослепил его и напустил пару гарпий, которые не подпускали несчастного к груде самой соблазнительной еды. Твари сжирали сколько могли, а на оставшееся гадили. И все потому, что он осмелился сказать, что быстрее богов прочтет участь смертного. Не надо, мол, ни долгих паломничеств к оракулам, ни платы жрецам, доящим простаков. Бедняга Финей! Хотя оказалось, что злить Зевса и впрямь небезопасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40