Скорее уж спрут, покрытый шерстью. Интересно, чем же он нападал?
Так или иначе, начало положено. Назад пути нет...
И вдруг Айр понял, что все время подсознательно боялся этой первой
схватки. Многочисленные намеки и недомолвки касательно его происхождения
зародили в нем сомнения - а не из племени ли Врага он? И не придется ли
ему убивать своих соплеменников?
Теперь же все сомнения исчезли. Вот это копошащееся волосатое никак
не могло быть родственником Айра. И ничто уже не мешает ему выполнить свою
задачу. Правда, откуда же он все-таки?! Но это можно обдумать и потом...
Айр почувствовал, как его тело наливается новой силой. Рухнули все
барьеры подсознания. Теперь он - властелин этого мира. Его не остановить.
Он уже и без приборов, пожалуй, видел и чувствовал все вокруг. Айр и
не подозревал, что так может обостриться его восприятие. Метрах в трех
слева какой-то зверек роет нору - неопасно. Километрах в пяти местный
стервятник высматривает добычу, заметил Айра. Как? Это надо отметить. Фон
сзади, оказывается, был старым полигоном. А впереди - он не ошибся сразу -
логово Врага. Волны чужого разума, чужой психологии, ненависти так и
накатывают оттуда. Ну что ж. Берегитесь. Форы я вам уже не дам...
Помешать ему сейчас не могло ничто. Разве что взрыв атомной бомбы
прямо под ногами, да и то, он бы ее уже заметил. И обезопасился. Все
пространство до горизонта было в его власти. Но интересовало только
копошение впереди. Беспокоило, правда, непонятное сразу за горизонтом, но
это пока неопасно, с этим можно и потом разобраться.
Теперь ход белых.
Угловые дебюты мы с вами разыгрывать не будем, а сразу пойдем в
центр. Взлетев над порослью, Айр рванулся вперед. Его заметили. Он
почувствовал это по суетливому беспокойству мыслей врага. Займем это поле
- лазером, и это. Можно построить устойчивую группу. Белые опережают на
три темпа. Ага, черные сделали ход. Защита. Вот и ваша база. Выглядит, как
прочная устойчивая фигура. Ну, это мы еще посмотрим. Есть, есть лазейка.
Ход в центр базы. Конечно, вы защищаетесь. Игра на защиту всегда приводит
к потере темпа. Еще три сбитых камня. Тоже, наверное, волосатые спруты.
Черные пытаются прижать к борту. Ну, это трехмерное го, от этого мы уйдем.
Еще двое сбитых. Что там за шевеление? Готовится ход сзади. Не учли, я
опережаю вас в темпах. Атари - берегись! Еще атари! Так, и эта группа
спеклась. Что же тревожит за горизонтом? Что-то там не так. Потом, потом,
черные опять атакуют. Ч-черт, не хватает людей. Еще бы одного бойца
сюда... Защита. Атака, ход, еще ход. А как же это выглядит на самом деле?
Да... Дымящиеся стены, полыхающие переборки, обваливающийся
потолок... Неужели это я тут такое натворил?
Ход из-за угла. Спрут? Невидимый враг, но я чувствую его. Ответный
ход. Всплеск боли, кусок дальней стены вываливается, обнажая пультовую.
Самое сердце. И сразу три хода черных. Так просто они это место не
отдадут. Защита, отход, нападение, защита... Они съели все мое
преимущество в темпах. Еще один такой ход...
Внезапно Айр понял, что ему не хватает пространства игры го. Такого
еще не бывало. В этом бою нужна более совершенная система, иначе -
поражение. Но неужели есть такая система?! Он ее не знал. Что же делать?
Собрав все свое восприятие мира воедино - что же такое за горизонтом?
- предугадывая ходы противника, ощущая всей кожей надвигающуюся опасность,
Айр напряженно размышлял. Его восприятие, отделившись от тела, ощупывало
уголки базы.
Вот один враг перезаряжает оружие, готов к броску. Вот еще один -
ненависть, ненависть, ничего, кроме ненависти - приготовил гранату. Вот
двое закладывают какую-то пакость под полом. Двое залегли в пультовой,
сцепив зубы. Сейчас мы тебя прикончим, мерцающая собака!!! Что это? Кто
это подумал? Этот, за пультом? Я прочел его мысли?!
И тут словно пелена лопнула в мозгу у Айра. Он понял, что надо
делать. Безумная идея. Но откуда такая уверенность, что должно выйти? В
конце концов, кто сказал, что правила го нельзя совершенствовать?!
В подвале начал медленно вспухать стремительный взрыв, двое в
пультовой открыли огонь по коридору сквозь пролом. Айр окутал свое
невидимое тело коконом абсолютной силовой непроницаемости - в нем не мог
атаковать и он сам. И одновременно отделил свое восприятие, сознание свое,
мысли, от защищенного тела - и мощным рывком бросил вперед, на врага,
залегшего за пультом. В того, чьи мысли он случайно прочел, с кем был
контакт. Вытолкнул его сознание, полностью не готовое к такой атаке. Не
успевая привыкнуть к новому телу, полагаясь на его рефлексы, поразил
залегших рядом врагов. Нащупал новый контакт, приготовился к броску,
развернул оружие стволом к телу, нажал курок и рванулся дальше. Теперь все
было легко. Рывок, контакт, выстрел, выстрел, выстрел в тело, рывок,
контакт, выстрел - не ждали такой атаки?! - Выстрел... Это что -
последний? Где там я? Вон? Ну что ж, прощай, последний враг. Выстрел - и к
себе. Теперь снимай защиту.
Хм, прошло четыре секунды. Грузно упало тело врага, опали обломки
взрыва, догорали переборки...
И внезапно Айр понял, и тут же само появилось оглушающее оно... Так
вот что было за горизонтом...
Распахнулись стены базы, спала пелена сверхглубокого гипнополя,
открылся зал космического полигона...
Широко расставив ноги, держа руки на кобурах бластеров, Маркиз
прищуром глаз ощупывал Айра, как взведенная пружина, готовый к немедленным
действиям.
Между ними дымились обломки, вскакивали всполохи агонизирующего
пламени, сминались ненужные уже лианы, распахивались люки
экспресс-реанимации, относили тела, отключали уцелевшую технику.
А они стояли, уперев зрачки в зрачки, не шелохнувшись, играя
желваками, пытаясь унять подрагивающие руки, поедая друг друга взглядом.
Наконец Айр остыл, тяжело вздохнул, непослушными руками отстегнул
шлем и снял его. Отшвырнул в обломки. Маркиз расслабил плечи, переступил с
ноги на ногу и медленно и внятно произнес, не отводя давящего взгляда:
- Все-таки ты не человек, Айр. Человек этот полигон не прошел бы.
Айр выдержал взгляд до конца. Криво ухмыльнулся.
- Может быть, ты мне скажешь - кто?
- Я надеюсь, это сообщишь мне ты. Когда узнаешь.
Говорить не хотелось. Ничего не хотелось. И Айр нажал кнопку
телепортации.
В город, домой. Домой.

7. СКАЗКА
Ночью особенно не походишь. Даже если дорога хорошо известна. Даже
если можешь видеть в темноте.
Поэтому Варри и Лай, отойдя на приличное расстояние от деревни,
решили все же заночевать. Выбрали поляну повыше и посуше. Лай собрал
немного хворосту, Варри расстелил покрывало. Разожгли костер. Улеглись
возле него, подложив руки под затылки и глядя на звездное небо, клочками
вырывающееся между кронами деревьев.
Но сон все равно не шел. Слишком бурным был этот день. Столько
нового. Столько трагического. Да и проснулись сегодня они не так уж и
рано. Всю ночь росли.
Варри перевернулся набок, в глазах заплясали язычки огня. На костер
можно смотреть бесконечно...
Лай за спиной тоже приподнялся на локте.
- Не спишь?
- Куда пойдем завтра?
- Старик же рассказывал дорогу.
- Но он же говорил, что к Отцу колдунов дорога меняется. И заранее ее
никто не знает.
- Ну и куда мы тогда пойдем?
- Не знаю, я тоже не знаю.
- Завтра и решим. Утро вечера мудренее.
Полежали еще. Костер засыпал. Он спокойно тлел ровным бордовым
бархатом, вскидываясь изредка иссиня-прозрачными лепестками. А к братьям
сон не шел.
- Интересно, Лай, а что тут было в старые времена? Совсем давно.
- Ну, как что? Люди жили. Ты о чем?
- О тех временах, когда все миры вместе были, до катастрофы...
- А-а... Это очень давно. Никто и не помнит почти. Разве что старики,
которым в детстве рассказывали.
- И что, ничего не осталось с тех пор?
- Почему не осталось. Остались сказки, сказания, легенды... Ты
думаешь, легенды откуда берутся? Это и есть рассказы о старых временах.
- Не знаю... Да и сказок я мало помню. Почему-то...
Огоньки уже не выскакивают синими крыльями из тлеющих угольев,
предрассветный ветер осторожно пробует расшевелить лиственную раму
звездной картины, где-то вдали проверяет голос мучающаяся бессонницей
птица...
- Хочешь, расскажу?
- Конечно.
- Тогда слушай.
Лай улегся опять на спину, устроился поудобнее, закрыл глаза,
собираясь с мыслями.
- Давным-давно это было, в незапамятные времена. Жил в этих краях
мудрец. Был он красив, строен и добр сердцем.
- Это где это - в этих краях? В каком мире?
- Но в те времена, ведь, все миры вместе были. Почти как один. И не
перебивай. Сказка ведь.
- Постараюсь.
- Вот... Жил он одиноко. И грустно стало ему. Пусть всего хватает - и
одежды и еды - колдовать-то он умел. Но постылым все кажется, когда нет
рядом ни друга, ни ученика, ни любимой. И решил он тогда...
- Прости, Лай. Я опять спрошу. А зачем же ему любимая? Старый ведь
уже...
- И с чего ты взял, что мудрец обязательно должен быть старым. Он еще
молодым был, хоть и мудрым... Ладно... Так вот, решил он тогда сделать у
себя школу. Ну, вроде той, в какой нас Старик обучал. Собрать в ней
немного детей из окрестных деревень - своих-то у него никого не было.
Обучить их сначала простым знаниям, потом колдовству, мудрости своей.
А надо сказать, что народ в тех краях темный жил. Колдовать никто не
умел, не знал как это делается, а потому боялись все колдовства, да и
мудреца нашего, как огня, опасались. То ли не могли доброго от злого
отличить, то ли не видели никогда доброго в трудной жизни своей, и потому
от чужака ничего хорошего не ждали. Поэтому, была у мудреца еще и тайная
одна цель. Представлялось ему, что, когда обученные дети вернутся в свои
деревни, то поймут крестьяне, каким может быть колдун, когда он любит свою
землю, своих людей и добра им желает.
Долго ли, коротко ли, разослал Мудрец гонцов в несколько деревень и
попросил, чтобы прислали ему по одному-два юноши или девушки, самых
смышленых, самых красивых - уродливый и глупый колдун у кого любовь будет
вызывать?
Но забыл он или не учел, несмотря на всю свою мудрость, что не знают
крестьяне, что такое попросить. А раз могучий кровожадный сосед требует
для своих злодейских целей опору и надежду материнскую, делать нечего,
поплакали, поубивались, а в дорогу снарядили. Не то совсем деревни с
землей сровняет.
Худо ли, бедно ли, пришли к исходу весны к нему три парня и две
девицы. Парни статные, широкоплечие, сквозь туман в глазах ум светится.
Девицы тоже все из себя. А когда проведали, что отправлять на тот свет их
никто не собирается, горе все повыплакали, то видно стало, что еще и
красивые, каких в своей глуши Мудрец и не видывал никогда.
И пошла у них жизнь да учеба. Молодые никак вначале понять не могли,
зачем все это нужно и какой от этого прок будет. Тогда Мудрец свою
программу обучения перекроил малость и обучил их сначала некоторым простым
заклинаниям. Ну, чтоб сытому всегда быть, раны залечивать, птицей летать.
Смекнули ученики, что к чему. Охотнее науку постигать стали.
Но ждала тут Мудреца новая беда. Хоть и выбирали в деревнях для него
лучших, как для себя, а видно и лучшие были не хороши.
Заметил Мудрец - а ученики к тому времени его почему-то Графом звать
стали - что один из молодцов, старший самый, Иван, неохотно на добрые дела
свои умения употребляет. А все норовит то зверя какого ночного погубить,
то Графу навредить. Предупредил Граф его. А когда увидел, что слова его
Иван мимо ушей пропускает, разозлился и отправил домой. Пусть отец с
матерью такому балбесу радуются. Что толку в его умениях, когда доброты в
нем нет?!
После этого Графова поступка все в школе наперекосяк пошло. Одна из
девиц, увидев, что ничего с теми не случается, кто замок покидает, сбежала
однажды ночью. Тоже домой, видать. Да еще пару колдовских инструментов с
собой прихватила. Хоть и проку в них ей никакого.
Два молодца оставшихся честнее оказались - успел все же Граф им
какое-никакое понятие о чести привить. Пришли к нему в светлицу однажды
утром, за науку поблагодарили, сказали, что зла не держат, но и оставаться
не могут. Не по ним жизнь такая, уж лучше поле пахать да детей растить. И
отпустить попросили. Ну что тут попишешь? Дал им немного добра на дорогу -
вроде как за службу хорошую, коней славных, не болтать об увиденном
наказал - для их же пользы. И простился.
Осталась в его замке одна ученица. Василиса. Граф давно к ней
присматривался, выделял ее среди прочих. И за ум в тех местах редкостный,
и за красоту невиданную, и за сердце доброе. Учил-учил, да и не заметил,
как влюбился...
А когда провел до ворот двух молодцев, вернулся в покой, увидал там
Василису, глаза ее, руки, то понял, что не покидает она его лишь потому,
что тоже любит...
Хоть в одном Мудрецу счастье улыбнулось.
Зажили они счастливо. Василиса вскоре всю Графову мудрость переняла.
Да еще и сама его учить стала. Мол не знает он здешнего народа, потому и
неудачи его преследуют. Не так с людьми надобно. Обычную доброту надо как
прихоть преподносить то, что вред им не приносишь - как милость. А уж зло
они сами за тебя додумают. И вот тогда поймут они тебя, все деяния твои. А
когда понятен станешь - то и страха не будет. Вот без страха можно и
начинать обучение. Такова жизнь. К бесстрашному доброму делу можно только
через страх и унижения прийти.
Тяжело все это было принять Мудрецу, но теперь его очередь учится
была, и учился он прилежно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10