Он даже попытался улыбнуться и сделать вид, что ему все равно. Но вместо улыбки получилась кривая гримаса, а из горла вырвалось глухое рычание.
– Я решил не дожидаться возвращения Авессалоса из мира Зазеля, – продолжал Рыжий Орк. – Наверное, ты правду сказал, что убил его. Это я выясню на месте. Через несколько минут я отправлюсь туда. А когда вернусь, у меня будут все данные о том, как построить машину творения-разрушения. И тогда ты погибнешь, но не один: погибнут все мои враги и вместе с ними миллиарды людей, даже слыхом обо мне не слыхавших. Их вселенные сгинут без следа. Даже мои Земли сгорят дотла в этом изумительном взрыве энергии. Я создал их ради эксперимента, но мне уже ясно, куда заведет человечество эволюция. Обитатели Земли-1 погубят себя сами своим безудержным размножением, безрассудным отравлением почвы, воздуха и воды. Цивилизация рухнет, начнется повальный голод. Немногие уцелевшие одичают, а потом начнут понемногу снова карабкаться к вершинам цивилизации, науки и техники, чтобы история повторилась сначала.
Со временем то же самое произойдет и на Земле-2. Зачем мне продолжать эксперимент, если результат уже известен? Я лучше использую энергию разрушенных вселенных для создания новой – и единственной. Это будет идеальный мир. Идеальный для меня, во всяком случае.
Возможно, я возьму в свой новый мир Анану. А может, и нет. Но пока я отлучусь, она скучать не будет. Ею займется мой сыночек Кумас. Она будет любить его не менее страстно, чем меня, ибо не почувствует подмены. – Тоан помолчал и добавил с улыбкой: – А то, что она ее не почувствует, наводит на определенные размышления по поводу настоящей любви, верно? Проблема личностной идентичности – философская проблема. Я бы с удовольствием обсудил ее с тобой, хотя, боюсь, обсуждение будет недолгим. Ты и впрямь хитроумный, Кикаха, но ты не знаешь тоанской философии. Да и земной, как я подозреваю, тоже. Если копнуть поглубже, ты в общем-то обыкновенный дикарь.
Тоан повернул голову и посмотрел куда-то в сторону. Наверное, сверяется с хронометром, подумал Кикаха. Казалось бы, какая ему разница, куда смотрит и что делает тоан? Никакой, конечно, но так уж был устроен Кикаха, что все непонятное вызывало в нем живейший интерес.
Рыжий Орк вновь повернулся к пленнику:
– Ах да! Продолжай наслаждаться фильмами!
Тоан ушел, и на экране тут же появилась комната, в которой Анана и Рыжий Орк – или его клон? – пребывали на вершине экстаза.
Кикаха попытался сделаться глухим, слепым и бесчувственным, как сталь. Но ничего не вышло.
Существует много способов, чтобы содрать с кота шкуру. Или, как гласит тоанская поговорка, испортить воздух можно в разных направлениях. Кикаха применял до сих пор лишь один из трех приемов, которым научил его шаман Абсакосо.
Он сел и снова уставился на экран. Он будет смотреть на него, пока не надоест. А потом начнет представлять себе Анану и Рыжего Орка в виде марионеток, которыми управляют, дергая за ниточки. Через какое-то время они перестанут быть людьми – по крайней мере в его восприятии – и станут просто деревянными куклами с подвижными конечностями.
Но Кикахе было очень трудно игнорировать звуки, которые лились с экрана, усиленные динамиками. Стоны, издаваемые Ананой, все время возвращали его мысли назад, к тем временам, когда они вместе занимались любовью. Он почти уже отчаялся и решил испробовать другой прием, когда экран внезапно опустел.
Через секунду на нем появилось лицо властителя.
– Кикаха! Это я, Кумас, сын Рыжего Орка!
Кикаха вскочил с кресла.
– Да ну? А может, ты и есть Рыжий Орк? Может, ты решил сыграть со мной одну из своих шуточек?
Человек на экране улыбнулся, хотя лицо его осталось напряженным:
– Я тебя не виню. Мой отец взращивает в людях подозрительность, как рыболовы – червей для наживки.
– Если ты и правда его сын… то есть его клон… чем ты можешь это доказать? А даже если и можешь, чего ты хочешь от меня?
– Партнерства. Мой отец отправился на планету Зазеля. Он оставил меня главным, поскольку доверяет мне больше, чем остальным, – насколько он вообще способен доверять. Я всегда был послушен и не выказывал амбициозных устремлений. Он считает меня робким и замкнутым, больше склонным к чтению, писанию стихов и философским размышлениям. Что ж, отчасти он прав. Но я ненавижу его не меньше, чем братья, хотя, в отличие от них, успешно скрываю свою ненависть.
Человек сделал паузу, пытаясь унять учащенное дыхание.
– Ты хочешь, чтобы я помог тебе убить его? – спросил Кикаха.
Кумас шумно сглотнул и выпалил:
– Да! Я много слышал о тебе – в основном от отца, но и из других источников тоже. Мне не хватает уверенности в себе, чтобы одному выполнить задуманное.
– А именно?
Сердце у Кикахи билось как бешеное; ему тоже пришлось напрячь силу воли, чтобы не дышать как загнанная лошадь. Безнадежность внезапно сменилась надеждой. Конечно, могло быть и так, что тоан просто затеял очередную игру.
– Об этом мы сейчас поговорим. Но сначала я докажу тебе, что я не Рыжий Орк: он никогда бы такого не сделал. Смотри!
На стене рядом с экраном замерцал прямоугольник размером с дверь.
– Шагай через врата в мою комнату!
Кикаха, хотя и обуреваемый сомнениями, перед таким приглашением устоять не смог. Он шагнул сквозь мерцание и очутился в просторной, по-спартански обставленной комнате. На стенах висели полки с книгами, свитками манускриптов и компьютерными дискетами в виде кубиков. С потолка на цепях свисала старинная кровать. У противоположной стены стоял длинный стол.
Кумас – если это и правда был Кумас – стоял посреди комнаты. Лучемет лежал на краю стола, ближнем к Кикахе.
Он мог схватить его раньше тоана. Кумас протянул вперед раскрытые ладони:
– Видишь! У меня нет оружия, кроме этого лучемета. И я не стану возражать, если ты возьмешь его. Надеюсь, тем самым я смогу доказать, насколько велико мое доверие к тебе. Оружие заряжено и готово к стрельбе.
Придвинувшись на всякий случай поближе к лучемету, Кикаха ответил:
– В этом нет необходимости – по крайней мере, пока. Где Анана?
Кумас повернулся спиной к Кикахе и лицом к голой стене над столом.
– Шешму! – проговорил клон, что по-тоански значило “откройся”.
Часть стены превратилась в экран, и на нем появилась Анана, купающаяся вместе с другими женщинами в большом пруду. Они плескались в воде и веселились от души. Кикаха отчетливо слышал их возгласы, визги и щебетание.
Кумас произнес еще одно слово, и звук стал потише.
– Как видишь, она вполне счастлива. Мой отец наплел ей, что спас ее от Ядавина, когда тот вторгся во вселенную ее родителей, и она поверила каждому слову. Она считает, что ей всего восемнадцать лет, и по-настоящему любит моего отца.
Грудь Кикахи на мгновение снова наполнилась кипящим свинцом.
– Анана! – пробормотал он и добавил: – Что будет, когда она узнает правду? Со временем ей непременно бросятся в глаза несоответствия в его рассказе. Как сможет он помешать ей прочесть исторические хроники или услышать случайно оброненную кем-то фразу, противоречащую его словам?
Кумас поглядел на него с любопытством.
– Я думал, ты в первую очередь заинтересуешься тем, как нам избавиться от моего отца, – сказал он. – Но тебя, похоже, больше волнует Анана. Ты, наверное, действительно любишь ее.
– И без всяких “наверное”. Но полюбит ли она меня когда-нибудь?
– Поживем – увидим, – резко ответил Кумас. – А сейчас лучше займемся более важной задачей. Если мы не справимся с ней, у вас с Ананой вообще не будет никакого будущего. Как, впрочем, и у меня.
– Согласен. Хотя мне очень трудно удержаться и не броситься к ней.
Очень трудно. Но ты прав. Пускай пребывает в счастливом неведении до тех пор, пока мы не откроем ей глаза.
Они сели за стол. Кикаха вкратце рассказал тоану свою историю. Когда он упомянул о том, что Рыжий Орк собирается дезинтегрировать вселенные и начать все сначала, сотворив себе новую, Кумас заметно побледнел и задрожал.
– Этого я естественно, не знал, – проговорил тоан. – Отец рассказал о своих планах тебе одному, поскольку был уверен, что ты не сможешь проболтаться.
– Оставим эту тему на потом, – предложил Кикаха. – Кстати, сколько твоих братьев осталось в живых?
– Вместе со мной – четверо, если только ты и вправду не убил Авессалоса.
– Ну конечно, убил.
– Тогда, значит, трое. Всего нас было девять. Теперь остались Ашателон, Вематол и я. Братья настойчиво рвутся сопровождать нас в Пещерный мир. Они хотят принять участие в убийстве отца.
– Чем дальше, тем занятнее, – пробормотал Кикаха. Но думал он о том, что не может доверять ни одному из клонов, хотя Кумас, похоже, отличался от прочих. Не исключено, что Рыжий Орк побаловался какими-нибудь генетическими экспериментами. Или же влияние окружающей среды оказалось более сильным, нежели предполагал властитель. В любом случае придется держать ухо востро, хотя братья вряд ли нападут на Кикаху, пока Рыжий Орк будет жив. Они боятся отца и нуждаются в лидере, который не ведает страха. И лишь потом, как шакалы, помогавшие льву на охоте, они могут наброситься на Кикаху.
– По крайней мере четверых моих братьев отец сам послал на верную смерть, – продолжал между тем Кумас. – Кентрита, например, он отправил в мир Хрууза с бомбой в рюкзаке, о чем мой брат даже не подозревал. Да и мы ничего не заподозрили, пока отец сам не рассказал. Он просто помирал при этом со смеху. Казалось бы, натерпевшись от собственного папаши, он мог бы относиться к нам получше. Да где там! Лос, похоже, так исковеркал его душу, что он получает особое наслаждение, измываясь над собственными сыновьями. Порой мне чудится, будто он сотворил нас, чтобы терзать себя самого.
– Как это? – спросил Кикаха.
– Он ненавидит себя, в этом не может быть никаких сомнений. Наказывая нас, он наказывает самого себя. Тебе это кажется слишком надуманным?
– Да нет, все может быть. Но я не уверен. Так или иначе, для нас это ничего не меняет. Ты проверил свою комнату? Здесь нет подслушивающих устройств?
– Конечно, проверил. В общем, нас осталось трое. Ашателон и Вематол – люди действия. Как раз такими и хотел нас видеть отец. Я разочаровал его своей пассивностью. Он не может понять, в чем дело: как-никак, я же его генетический двойник! Почему тогда у меня совсем другой характер? Он пытался найти объяснение, но…
– Мы обсудим это потом, – прервал его Кикаха. – Но если мы не остановим твоего отца – а остановить его способна только смерть, – этого “потом” у нас может и не быть.
– Ладно. Сейчас он на Пещерной планете, если только не солгал мне. Я никогда не знаю, когда он лжет, а когда говорит правду. Там он, должно быть, пробудет довольно долго. Оживить умирающий мир – дело не простое. Логичнее всего было бы напасть на него именно там. Но сначала, если это возможно, надо задраить все тамошние врата, за исключением тех, через которые мы войдем. Ты согласен?
Кикаха кивнул. Но, слушая Кумаса, он не мог удержаться от мыслей об Анане. А вдруг она больше никогда не полюбит его? И тут в голове молнией мелькнула идея. Если все выйдет, как он задумал, Анану можно будет настроить против Рыжего Орка.
– Кумас! – взволнованно воскликнул он. – Послушай! Мы обставим твоего папашу! Во всяком случае, в том, что касается Ананы. Он считает, что предусмотрел все до мелочей, но такого он предвидеть не мог. По крайней мере, я надеюсь. Вот что мы с тобой сделаем перед уходом…
Через час Кумас вышел из комнаты и направился к Анане. Кикаха наблюдал за ними, не отрывая от экрана глаз. К тому времени Анана уже закончила купание и надела зеленое полупрозрачное платье, а волосы собрала в тяжелый узел. Она сидела на скамейке в усаженном цветами саду и читала, глядя на маленький видеоэкран. Когда Кумас подошел к ней, Анана подняла голову. Он протянул ей кубик, который подготовил вместе с Кикахой, что-то сказал и ушел. Анана, нахмурившись, сжала кубик в руке.
Как только Кумас вошел в комнату, Кикаха выключил экран.
– Думаешь, она посмотрит? – спросил он. Кумас пожал плечами:
– А ты бы удержался?
– Это зависит от того, заставил ли он ее пообещать, что она не станет слушать никаких порочащих его сведений.
Если заставил, может, она и не станет смотреть. Но я готов поспорить, что синдром Синей Бороды возьмет верх. Она бросит кубик в щель и включит экран. Я очень на это надеюсь.
– Синдром Синей Бороды?
Кикаха рассмеялся:
– Синяя Борода – это злодей из старинной народной сказки. Он часто женился и убивал своих жен, а потом развешивал их для просушки в запертой комнате. Но ему пришлось уехать из дома, и он отдал своей последней жене ключ, открывающий все двери в замке, строго-настрого запретив ей совать свой нос в ту единственную комнату.
Само собой, любопытство пересилило долг послушания супругу. После недолгой борьбы с искушением женщина поддалась ему и отперла запретную комнату, где бывшие жены висели на крюках. Бедняжка, естественно, пришла в ужас, поведала обо всем властям, и Синей Бороде пришел конец.
– У нас, тоанов, тоже есть похожая сказка, – откликнулся Кумас.
– Если Рыжий Орк просто приказал ей не обращать внимания на клевету, которой постараются облить его сыновья, она, возможно, послушается. Но если она дала ему слово… Не знаю. По ее мнению, ей восемнадцать лет. Та Анана, которую я знал, едва дождалась бы ухода Рыжего Орка, чтобы выяснить, что он от нее скрывает. Но восемнадцатилетняя Анана, по-видимому, изменилась как личность.
– Мы все узнаем, когда вернемся, – сказал Кумас. – Если вернемся.

Глава 17

– Приехали! – весело воскликнул Кикаха. – Добро пожаловать в страну умерших!
Он вместе с тремя клонами, “сыночками” Рыжего Орка, вновь очутился в том самом туннеле, где впервые увидел мир Зазеля. Но попали они сюда не сразу. Первый шаг из особняка Рыжего Орка был самым простым и привел их во вселенную Манату Ворсион. Великая Праматерь сообщила Кикахе о том, что снова установила прежнюю ловушку, которая однажды перенесла Кикаху в ее мир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38