Он поспешно принялся вылезать из люка, как вдруг Генрих истерично завопил:– Бинокль, герр Морунген, бинокль!!!Дитрих вздрогнул от неожиданности и схватился обеими руками за бинокль:– В чем дело, Генрих, решил заикой меня сделать?Генрих, понизив голос до громкого шепота и вплотную приблизившись к командиру, таинственно произнес:– Бинокль оставьте, герр майор. Эта «Голубая мечта» – тоже полевой, гхм…Дитрих не сразу понял, в чем дело, и сердито уставился на подчиненного, но Генрих пялился на командира многозначительно и с укором – – и Морунгена осенило. Он хлопнул себя по лбу и принялся торопливо снимать бинокль:– Ах ты, черт! Извини, совсем забыл! Но видишь, все-таки вспомнил!Генрих бережно принял драгоценный прибор из рук Морунгена и скрылся в недрах башни. Дитрих спрыгнул на землю. Из люка опять высунулась голова Генриха:– Герр майор, может, мне с вами пойти, для поддержки? А то мало ли что…Дитрих поправил кожаный китель и затянул ремень, чтобы выглядеть более подтянутым:– Ты что, тоже в платный туалет хочешь?– Да нет, герр майор.– Тогда отставить поддержку!Он лихо развернулся на каблуках и, демонстрируя несравненную прусскую выправку, зашагал в сторону разрекламированного заведения.Морунген осторожно приблизился к дощатому строению и внимательно осмотрел его снаружи. На фасаде висела скромная, но солидная табличка:«Туалет „Голубая Мечта“ – собственность Лазурного Низапутического союза» и крупными буквами значилось: «Направо – М, налево – М», а внизу дополнение: «Ж – просьба не беспокоить. Заранее благодарим, администрация WC».Дитрих недоумевающе пожал плечами и нерешительно затоптался на месте. Вопрос был все-таки деликатный. Немецкий аристократ не может вот так, с ходу, решить, в какую дверь платной уборной ему ломиться – правую или левую. Особенно если над входом висит такая странная надпись. Припоминая что-то о конях, которых теряют при повороте налево, и деньгах, которые отчего-то исчезают при выборе правостороннего движения, майор робко потянул на себя правую дверь. Она оказалась незаперта.Пустое помещение Дитриха, естественно, не заинтересовало. И он переместился к левой двери. Рассуждал он предельно просто и логично – как и всякий немец на его месте: одно из двух, а третьего не дано. Следовательно, если Хруммсы нет в кабинке справа, он находится в кабинке слева и, конечно, должен был бы запереться. Однако, соблюдая элементарные правила приличия, майор деликатно постучал, прежде чем толкнуть дверь.Дверь подалась так легко, словно только и делала, что гостеприимно ждала посетителя. Морунген приоткрыл ее и, смущаясь, заглянул внутрь. Там было абсолютно пусто и на удивление чисто, как если бы это заведение посещали крайне редко, а хозяева его были просто до одури чистоплотными. Дитрих даже присвистнул, выразив тем самым свое одобрение. Впрочем, германское командование не ставило перед ним задачу инспектировать платные русские туалеты, и барон строго указал себе на это.Прикрыв дверь, он остановился в раздумьях перед входом: Хруммса исчез – это было очевидно, но тем не менее невероятно. Маленький полиглот пропал без единого крика о помощи, будто его вознесли на небо доброжелательные ангелы. Впрочем, набожный Дитрих никогда не слыхал о том, чтобы человека забирали на небо прямо с унитаза.Поглощенный мыслями об исчезнувшем полиглоте, майор фон Морунген забыл о своих подозрениях насчет туалета как замаскированной огневой точки противника. Собственно, противника он уже и не ждал, а поэтому пришел в замешательство, когда строгий голос, доносившийся откуда-то сверху, скомандовал:– Стой! Ру-ки вверх! Кру-гом! Не шевелиться! Не оборачиваться!Вряд ли это ангел, подумал наш герой. У ангелов другой текст. Во всяком случае, хотелось бы на это надеяться, хоть и невозможно утверждать наверняка. Решив, что если даже это и ангел, то он, должно быть, вооружен, Морунген честно исполнил требования невидимки.Когда он поднял руки, некто тяжело спрыгнул с крыши за его спиной и задал вопрос вопросов:– Злакуздрический кашменчик или жизнь?В воздухе повисла нервная пауза.Морунген не знал, что такое злакуздрический кашменчик, но решил не рисковать. Все-таки отдел пропаганды не зря ел свой хлеб, и Дитрих понял, что ему, похоже, придется лично столкнуться с теми зверствами, которые чинят русские на Восточном фронте.– Жизнь! – бодро заявил он.Незнакомец замялся, словно не рассчитывал на такой ответ. Прикинул что-то в уме, после чего философски заключил:– Ты храбрый воин, но сначала злакуздрический кашменчик!«Видимо, пыток все-таки не избежать», – с тоской подумал Дитрих и приготовился к худшему.Невидимка ощупывал и похлопывал его по всему периметру, проверяя содержимое карманов и кобуры. Не переставая шустрить руками, некто заметил:– Что, красавчик, никак не можешь решиться, какую дверь выбрать?Дитрих издал неопределенный звук. Понимать человека, захватившего его в плен, он отказывался, а потому решил тянуть время, надеясь на то, что от танка подоспеет спасательная экспедиция.– А с кем я имею честь…Он не успел договорить, так как руки незнакомца наконец добрались до внутреннего кармана его кителя и извлекли оттуда кожаный бумажник. Послышался хруст перебираемых бумажек, затем негодующий вопль – и чья-то рука с возмущением ткнула ему под нос купюру, добытую из его собственного кошелька:– Что это тут за усатая киса нарисована рядом с птичкой?С купюры на Морунгена немного грустно и обиженно взирал Гитлер. Майор возмутился:– О фюрере попрошу выражаться с уважением!Голос сердито предостерег:– Спокойно, спокойно, без фанатизма! Просто интересно – ты это сам нарисовал или тебе такое где-то всучили? – И, поскольку Дитрих замкнулся в гордом молчании, уточнил: – Это билеты на концерт, что ли, такие?Морунген насупился и не удостоил нахала ответом – о чем прикажете говорить с таким идиотом? Судя по шелесту и шуршанию, незнакомец продолжал изучать содержимое Дитрихова портмоне.– Женат, дети есть?– Нет, нету, – сердито буркнул майор.– А это кто?Из-за плеча снова высунулась рука и в жесте крайнего негодования предъявила Морунгену фотографию Марты – точнее, не самой Марты, а ее портрета. Того самого, в который барон был влюблен с пятнадцатилетнего возраста. Но не объяснять же в самом-то деле русскому снайперу про свою великую платоническую любовь.Морунген пожалел, что не послушал Генриха и пошел сюда один.– Невеста! – ядовито процедил он сквозь зубы.– Ладно, ладно, расслабься, – предложил некто. – Теперь о главном. Поговорим начистоту.Знакомая рука снова высунулась из-за спины и потыкала в табличку на фасаде.– Ты читал, что здесь написано?На всякий случай Дитрих еще раз пробежал глазами текст.– Да, – наконец подтвердил он. – В чем, собственно, дело?Некто внезапно изменил манеру поведения и голосом воркующей голубки произнес:– А не желает ли котя добровольно вступить в наш чудесный Лазурный Низапутический союз?! – И присовокупил нечто, по всей видимости, весьма заманчивое: – Членам общества – скидки.О каких скидках шла речь, майор так никогда и не узнал. Но понял, что все дело в оплате. Конечно, платить принято только за реальные услуги, но каких только исключений не сделаешь из общего правила, если тебе вот-вот могут пальнуть в затылок.– Может, я просто заплачу вам, сколько скажете, и мы спокойно разойдемся? – предложил Морунген и тут же уточнил с типично немецкой дотошностью: – Правда, я не воспользовался вашим заведением…Незнакомец проигнорировал сии разумные речи:– А мы еще разок спросим: а не желает ли ко-о-отя…Но он так и не успел закончить свою коронную фразу – в его спину уперся твердый холодный ствол МР-40, и Генрих пробасил нараспев, как лучший солист Берлинской оперы в партии Мефистофеля:– Не желает. Господин майор не бу-у-у-удет вступать ни в какие союзы, потому что он член партии с тридцать восьмого года, ему нельзя-я-я! Еще вопросы есть? Если нет – руки вверх и два шага в сторону!Некто беспрекословно повиновался Генриху, успев только печально заметить:– С тридцать восьмого? А так молодо выглядит…Теперь уже Генрих возился, обыскивая карманы незнакомца в поисках удостоверения личности, оружия или каких-либо бумаг. Тот боязливо поинтересовался:– Ребята, а кто вы, собственно, такие?Если бы эту сцену видел сторонний наблюдатель, он бы мало что в ней понял. Ибо один немец, держа в правой руке автомат, левой обыскивает странного вида незнакомца, а второй – его командир – так и стоит с поднятыми руками.Генрих по-хозяйски извлек из рук незнакомца портмоне, засунул его обратно в боковой карман морунгеновского кителя и принялся увлеченно шарить в карманах у задержанного. Но счел возможным ответить на вопрос:– Мы из состава Второй танковой бригады. – И, расшалившись, пропел: – Боль-шо-о-ой такой бри-га-а-ады.Морунген, продолжая держать руки кверху, сухо отрезал:– Генрих! Прекрати дурачиться, надо выяснить, кто он такой и что здесь делает!Генрих продолжал выворачивать содержимое карманов незнакомца с видом медведя, выковыривающего мед из отчаянно протестующего улья:– Так точно, герр майор! – Но, видимо, бес его искушал, ибо он тут же обратился к незнакомцу, стараясь не глядеть в сторону командира: – А из какой бригады мы-ы-ы?..Незнакомец возбужденно захихикал:– Ой! Ай! Ой, ще-ко-о-отно, котя! В чем, собственно, вопрос? Я твоей красотуле сразу сказал, что я из Лазурного Низапутического союза, – и кокетливо добавил: – Тут вот наш туалетец.Генрих сосредоточился, пытаясь переварить полученную информацию, в поисках моральной поддержки он обратился к Дитриху:– Низа… какого союза?Дитрих, до которого уже дошло, что руки отчего-то устали и болят, но еще не установивший причину этой внезапной усталости, сиротливо пожал плечами:– Низапутического…Генрих недоверчиво хмыкнул. Затем окинул майора взглядом, каким обычно смотрит портной на клиента с нестандартной фигурой, – смесь сожаления, негодования и уверенности в собственных силах – и посоветовал:– Герр майор, руки лучше опустить.Дитриха осенило: так вот что причиняло ему столько неудобств в последние несколько минут. Он спохватился и принялся деловито одергивать и поправлять задравшийся китель. Затем его гневный взор упал на незнакомца, который был непосредственным виновником его конфуза. И Морунген жестко заговорил:– Отвечай внятно и четко, почему ты на меня напал? Какова численность вашего формирования? Где вы располагаетесь?Незнакомец занервничал, переводя печальный взгляд с улыбающегося лица Генриха на свирепую физиономию Дитриха и обратно:– Ребята, в чем вопрос? Вы только скажите, и наша «Голубая мечта» – целиком в вашем распоряжении. Оба помещения со всеми услугами. Причем бесплатно. – Это предложение было адресовано непосредственно автомату МР-40.Морунген и Генрих переглянулись в замешательстве, а незнакомца уже несло дальше:– А если коти хорошо попросят, мы вообще можем присоединиться к вашей большой бригаде всем нашим большим и дружным Низапутическим союзом. На время, разумеется, – хорошего понемножку.Генрих тяжело вздохнул:– Ничего такого нет, господин майор!– А ничего такого и не было, – отвечал неугомонный некто. – Я просто поинтересовался у красавчика, зачем он пожаловал в наше заведение.Дитрих побагровел от злости и возмущения, а Генрих рявкнул:– Что значит зачем?!Незнакомец захлопал глазами.Окончательно сбитый с толку, Морунген понял только одно: самыми опасными, разумеется после русских фрау, для боевой единицы вермахта в России являются безоружные члены Лазурных Низапутических союзов. Они могут сбить с толку, заболтать до полусмерти, запутать и т.д. и т.п. А еще он понял, что пора перехватывать инициативу, а то можно проторчать у платного сортира до завтрашнего вечера и так и не выяснить, что здесь произошло, куда делся Хруммса и как жить дальше.– Вопросы, – упер он указующий перст в грудь незнакомца, – буду задавать я. А ты будешь отвечать – вразумительно, кратко и предельно правдиво.Тип закивал в знак согласия.Дитрих удовлетворенно моргнул и задал первый вопрос:– Тут маленький такой, – отмерил он ладонью рост Хруммсы, – фиолетовый, не пробегал?Незнакомец уставился на Морунгена, как каннибал на вегетарианца, жующего шпинат:– Фи-оле-то-вый? – переспросил недоверчиво. – Это голубой и розовый одновременно?! – Тут он замотал головой, будто ему привиделось нечто ужасное. – Ну нет, это уже слишком! У нас таких не принимают!Барон рассвирепел:– Я не спрашиваю, каких у вас принимают, а каких – нет. Я спрашиваю, видел ли ты у этого туалета кого-нибудь подозрительного в течение последних десяти минут?Субъект торопливо сообщил:– Видел. Вас.Дитрих возвел глаза к равнодушному небу и мысленно укорил Господа за те муки и испытания, которые тот счел необходимым ему послать. Да, он, Морунген, не всегда был примерным христианином, да, был грешен, но не до такой же степени, чтобы подсовывать в виде наказания низапутическое чучело.– Кроме нас, – прорычал он, завершив безмолвную беседу с высшими силами, – точнее, до нас, не пробегал ли невысокий, сиреневый тип в кожаном комбинезоне, шлеме и очень больших очках? – Он приставил руки к глазам и изобразил Хруммсины очки.Незнакомец внимательно посмотрел эту пантомиму и озадаченно бормотнул, обращаясь в основном к себе, родному:– В сиреневом кожаном комбинезоне? Нет, в таком клевом прикиде в этих краях никто не водится. Попадись он мне на глаза, я бы точно его не упустил. Такими стильными членами наш союз дорожит и предоставляет им разные льготы.И он задумался, явно представляя обладателя кожаного комбинезона в кулуарах Низапутического союза.Генрих, выслушав эту ахинею, обратился к командиру:– Ну что с него возьмешь? Может, отпустить на все четыре стороны да пусть убирается в свой Низапутический союз?В глубине души Дитрих понимал, что Хруммса сбежал и никто им не поможет. А странный некто просто не вовремя оказался в том же самом месте. Толку с него не было никакого, и майор устало махнул рукой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42