- вкрадчиво спросил он.
- Не понимаю вопроса. - осторожно отвечал Франц.
- Ну, вот вы рассказали, что обнаружили в его апартаментах пустую
бутылку из-под рома. Он что - пил?
- Не могу сказать, господин Следователь. - Франц стал понимать, куда
тот клонит, но поделать ничего не мог, - Пьющим я его не видел ни разу.
Если хотите узнать - сделайте анализ его крови или содержимого желудка.
- Уже сделали, подследственный, уже сделали, - Скептик не мог
удержать восторга, - ваш Наставник был в стельку пьян! А отсюда и изменение
почерка. - он посмотрел вправо и влево на двух других следователей, - Ибо,
как доказано графологической наукой, в состоянии опьянения почерк
индивидуума меняется!
И опять наступила тишина, прерываемая лишь скрипом стенографисткиной
ручки. Скептик удовлетворенно откинулся на стуле, Злыдень угрожающе
раскачивался, Добряк удрученно качал головой.
- Вы можете выключить лампы? - глаза Франца слезились. - Или, по
крайней мере, направить их не в лицо.
- Нет. - по голосу Злыдня чувствовалось, что он улыбается.
- Почему, господин Следователь?
- По Уставу, господин подследственный. - издевательский тон Скептика
был особенно противен, - По тому самому Уставу, который вы так хорошо
знаете.
- Вы не имеете права видеть наших лиц, - извиняющимся голосом сказал
Добряк, - и, кроме того, допрос записывается на видеопленку - нужен яркий
свет.
- Так зачем же тогда стенографистка, господин Следователь?
- Ну, хватит! - рявкнул Злыдень, и, на этот раз, Добряк его
урезонивать не стал. - Если ты сейчас же не заткнешься и не перестанешь
дерзить, падаль, ТЕБЕ БУДЕТ ХУДО! - Последние слова он проорал в полный
голос.
На мгновение наступила тишина.
- Я вам в последний раз предлагаю изложить ваше объяснение событий,
подследственный. - по голосу Добряка было слышно, что францева строптивость
оскорбила его в лучших чувствах.
- Какой в этом смысл, господин Следователь? Двое ваших коллег уверены,
что я - убийца, и мои слова не смогут ничего изменить.
- Согласно Уставу, ваше дело будет прекращено, если вы убедите в своей
невиновности хотя бы одного следователя. - сухо сказал Добряк, - Ну что,
будете говорить?
Прежде, чем ответить, Франц еще раз просчитал оба имевшихся у него
варианта:
доказательного объяснения он представить не сможет - что бы он ни
сказал, все будет осмеяно и разбито в пух и прах;
однако, молчание в данной ситуации еще хуже - версия, по которой он
выходит убийцей, останется тогда единственной.
Он должен представить выгодную для себя альтернативную версию,
объясняющую все факты!
- Ну-у?! - рявкнул Злыдень.
- Хорошо. - сказал Франц. - Слушайте.
Он был в поту с головы до ног - эффект холодного душа, принятого перед
допросом, давно испарился.
- Я исхожу из того, что, послав зачинщика драки - то есть, меня - в
карцер, Наставник оставил 12-го и 16-го в камере, а новичка перевел в
изолятор. Вскоре после отбоя 24-ый вызвал охрану и заявил, что задыхается
или что у него рези в желудке, или, может быть, почечные колики. В таких
случаях охранник - перед тем, как вызвать доктора, - осматривает больного
сам. Я предполагаю, что у 24-го был нож ...
- Откуда? - перебил Добряк.
- Пронес с Первого Яруса, господин Следователь.
- Это невозможно, подследственный: контроль в приемнике очень жесткий
- все личные вещи, включая одежду, у заключенных отбирают ... да что я вам
объясняю - вы это лучше меня знаете!
- Контроль везде жесткий, господин Следователь. Когда мы с работы
возвращаемся, нас тоже обыскивают.
- Обыскивают или не обыскивают, подследственный, а холодное оружие в
цехах изготавливается и в камеры проносится. - Добряк говорил намного суше,
чем раньше. - Надеюсь, вы не станете отрицать очевидного.
- Не стану, господин Следователь, - не сдавался Франц, - да только и
вы тогда не отрицайте, что оружие в камере могут иметь только урки. Если б
они нашли у меня нож, то этим бы ножом меня тут же и зарезали.
- А как, по-вашему, подследственный, - вмешался Скептик, - закон
урок дозволяет, чтоб вы им морды били?
"Вот ведь сволочь!" - подумал Франц.
- Драка с 12-ым и 16-ым мне потом дорого бы обошлась, после карцера
...
- Если б они до этого дожили ... - перебил Скептик, - Ну да ладно,
подследственный, давайте для экономии времени по вопросу ножа согласимся не
соглашаться: вы считаете, что оружие легче пронести с Первого Яруса, а мы
считаем - что из механических цехов. Не возражаете? - он посмотрел на двух
других следователей, и те закивали. - Продолжайте.
Три черных силуэта неподвижно, как мишени в тире, застыли перед
Францем.
- Зарезав охранника, 24-ый завладел его пистолетом, пробрался на
главный пост и застрелил второго охранника.
- Каким образом? - резко спросил Добряк, - Второй охранник не
подпустил бы к себе заключенного ночью за пределами территории Потока, не
подняв тревоги.
- Насколько я понимаю, господин Следователь, если один из охранников
уходит по вызову, то второй остается на главном посту у поворота на карцер.
- Допустим.
- Скорее всего, 24-ый обошел этаж по периметру кругом и подошел к
главному посту с востока. Обратите внимание, что от пересечения восточного и
северного коридоров до главного поста не более десяти метров; если 24-ый
выскочил из-за угла и сразу выстрелил - охранник среагировать не успевал. С
таким сценарием, кстати, согласуется и ориентация трупа: ногами по восток,
головой на запад - пуля, пущенная из восточного коридора, как бы сбила
охранника с ног.
- Что ж, убедительно. - иронически согласился Скептик, - А теперь
давайте рассмотрим альтернативный сценарий: убийца стреляет не из восточного
коридора, а из карцерного. - он наслаждался собственной сообразительностью,
- Причем охранник находится в этот момент слева от входа. Как, по-вашему,
будет ориентирован труп?
- В этом случае, труп будет ориентирован примерно так же, но ...
- Достаточно, подследственный. - Скептик с удовлетворением откинулся
на стуле.
- Ну уж нет, господин Следователь, - впервые за весь допрос Франц
повысил голос, - раз уж вы потребовали от меня объяснений, извольте
выслушать все, что я хочу сказать.
- ЧТО?! - ужасающим басом заревел Злыдень, - ОПЯТЬ ДЕРЗИТЬ? - он
привстал на своем стуле.
- Господа! Господа! - вмешался Добряк, - Подследственный имеет право
сказать, все, что сочтет нужным, - а уж выводы из его слов вы делайте сами.
Недовольно ворча, Злыдень опустился обратно на стул. Он жаждал крови -
разговоры его не интересовали.
- Карцерный коридор просматривается от главного поста насквозь, -
объяснил Франц, - а потому, незаметно подобраться по нему к охраннику
намного труднее, чем по периметру.
- Но все-таки можно, подследственный, - опять влез Скептик, - если
охранник стоит не в точности напротив входа.
- Например, слева. - добавил Добряк, - Что, как мы уже выяснили,
объясняет и ориентацию трупа. Продолжайте, подследственный.
Комбинезон Франца промок насквозь.
- Ну, может, теоретически я и мог бы пробраться из карцера к главному
посту незамеченным. - он замолчал и секунд пять слушал пульсировавшую в
висках боль, - Но, во-первых, это исключительно маловероятно - чтобы
второй охранник не смотрел в сторону карцера, зная, что его товарищ ушел
туда ночью по срочному вызову; а во-вторых, я этого не делал, и доказать
обратное никто и никогда не сможет.
Он посмотрел по очереди на сидевшие перед ним три черные фигуры.
- Продолжайте, подследственный. - произнес Добряк ничего не
выражающим голосом.
Подавив непрерывно усиливавшееся чувство безысходности, Франц
продолжил:
- Потом 24-ый перенес тело первого охранника из изолятора в коридор и
спрятал его в стенном шкафу.
- Каким образом в изоляторе не осталось следов крови? - злобно
пробасил Злыдень.
- Если держать труп сидя, прислоненным к стене, то кровь из
перерезанного горла будет впитываться в переднюю часть мундира и не попадет
на пол.
- Значит, 24-ый попросил охранника сесть на пол и прислониться к
стенке - и лишь потом зарезал его? - насмешливо поинтересовался Скептик.
- Даже если кровь и брызнула вначале на пол, то в изоляторе есть
умывальник, - все следы ничего не стоило убрать.
- Я в это не верю. - это сказал Злыдень.
- Ваше право, господин Следователь. - сделав паузу в ожидании
дальнейших придирок (их не последовало), Франц продолжил, - Затем 24-ый
проник в квартиру Наставника, убил его и завладел автоматической винтовкой.
- Каким образом? Все огнестрельное оружие хранится в запертом сейфе -
чтобы открыть его, нужно знать шифр. - это сказал Скептик.
- Он мог пригрозить Наставнику и заставить его выдать шифр.
- Этого не могло быть, подследственный: все указывает на то, что
преступник убил Наставника сразу же, как проник в его апартаменты.
Франц на мгновение задумался.
- Ну, тогда Наставник, в пьяном виде, мог забыть запереть сейф после
того, как выдал оружие охранникам.
- Это тоже маловероятно: охранники-то были трезвы и указали бы ему на
просчет.
- Они могли не заметить, господин Следователь.
- Ну, хорошо, продолжайте. - неожиданно сдался Скептик.
Добряк и Злыдень промолчали - победа пришла к Францу подозрительно
легко.
- Далее 24-ый проник (с помощью ключей, взятых у охранников) на
территорию Потока и расстрелял всех заключенных, кроме 12-го и 16-го; а
последних, угрожая оружием, отвел к карцеру, приказал им лечь на пол и
перерезал им глотки. Потом он быстро перенес тела в карцер и уложил на
кровати - вся операция не должна была занять более десяти секунд.
- А вы даже не проснулись? - язвительно поинтересовался Скептик, -
Крепкий сон - признак чистой совести.
- Проснулся, господин Следователь, но не сразу, и, поскольку трупы
были укрыты с головой простынями, ничего не заметил.
- Вы поразительно ненаблюдательны, мой друг.
Франц промолчал, не желая тратить немногие оставшиеся у него силы на
бесплодные препирательства.
- Я уснул опять; а 24-ый, вернувшись в камеру, обнаружил, что
некоторые заключенные не убиты, а только ранены, и дострелял их.
Злыдень и Скептик, перебиравшие бумаги на своих столах, подняли головы.
Добряк резко спросил:
- Откуда вы знаете?
- Что знаю?
- Что некоторые из заключенных не были убиты наповал?
- Догадался по пороховым отметинам на их телах - их приканчивали
одиночными выстрелами в упор, да и винтовка, когда я ее нашел, была
переключена с автоматического боя на одиночный.
Злыдень и Скептик опять опустили головы и зашуршали бумагами. Франц
продолжал:
- После этого 24-ый вернулся в карцер, приоткрыл дверь и разбудил меня
каким-то звуком, а сам отправился в апартаменты Наставника (он понимал, что,
рано или поздно, я обязательно туда приду). Он спрятался в спальне,
намереваясь задушить меня, оттащить труп в изолятор, а потом представить
дело так, будто я сам напал на него, но не рассчитал своих сил. Именно для
этого он расстрелял все патроны и оставил нож в камере: иначе бы получалось,
что я явился в изолятор вооруженным до зубов, и ему б никто не поверил, что
он сумел меня одолеть.
- И он не испугался оставить нож? - недоверчиво спросил Добряк. -
Ведь вы могли прихватить его с собой, и тогда бы он не имел ни одного шанса.
- Добряк посмотрел на остальных двух следователей, и те согласно закивали
головами.
- 24-ый демонстративно оставил на рукоятке ножа отпечатки своих
пальцев - он понимал, что, увидев их, я ножа не коснусь. Он, видимо,
собирался стереть отпечатки уже после того, как убьет меня; он даже мог
принести нож в изолятор, коснуться рукоятки моей ладонью и унести обратно -
что подтверждало бы его версию событий. Видимо, 24-ый был уверен, что
справится со мной голыми руками ... и, кстати, справился бы, если б мне под
руку не подвернулся тот камень.
Скептик поднял голову.
- Я должен предупредить вас, мой друг, - с лицемерной заботливостью
сказал он, - что следов крови 24-го на камне не обнаружено - только мозги
и кровь вашего Наставника. Ну и, конечно, отпечатки ваших пальцев.
- Уж не хотите ли вы сказать, что я убил Наставника этим камнем,
господин Следователь?
- Конечно же, нет, подследственный. - снисходительно улыбнулся
Скептик, - Я отлично знаю, что он был застрелен.
- Так в чем же тогда дело? - на этот раз Франц решил настаивать на
своем, - Я ведь объяснил, каким образом кровь Наставника оказалась на
камне.
- Я лишь хочу обратить ваше внимание, подследственный, - сказал
Скептик с напускным сожалением, - что даже самые незначительные детали
вашего рассказа не подтверждаются вещественными доказательствами.
Отвечать на это Франц не стал.
Силуэты следователей, будто вырезанные из черной бумаги, застыли перед
ним.
Наконец, Добряк шевельнулся и спросил:
- В своем рассказе, подследственный, вы сконцентрировались на описании
действий 24-го ...
- Гипотетических действий 24-го. - поправил Скептик.
- Хорошо, гипотетических. - Добряк откашлялся, - Однако, почти не
уделили внимания его мотивам. Иными словами - зачем 24-ый все
это сделал?
Франц опустил голову - он давно ждал этого вопроса, однако
удовлетворительного ответа не имел.
- Когда 24-ый на меня напал, он был стопроцентно безумен ...
- А до этого? - перебил Скептик, - Показался ли он вам
безумным накануне событий, когда только появился в камере?
- В камере я его видел около трех минут, - парировал Франц, - за это
время диагностировать шизофрению не смог бы даже опытный психиатр.
- Однако ж в кабинете вашего бывшего Наставника вы диагностировали ее
и за более короткое время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38