Сейчас мы наконец имеем дело с реальностью. Нам нужно закрепиться на захваченных позициях.— Я все ждала, когда же ты мне это скажешь. Скажешь, что я наконец свободна. Не обязана больше быть Жанной д'Арк.— Я сравнивал тебя с Жанной д'Арк, потому что такой образ больше всего подходит женщине, возглавившей героический поход. Ты не Жанна д'Арк. Жанна д'Арк была пятнадцатилетней девушкой, обладающей военным талантом, и с ней говорили голоса. Ты не слышишь голосов. Весь этот оглушительный шум вокруг тебя — не ангельские призывы, а просто очень талантливая и умелая пропагандистская кампания. Жанну д'Арк сожгли на костре. Она была очень популярна, и ее поджарили. Ни того ни другого я для тебя не планировал. Я не хочу, чтобы ты стала знаменитостью и чтобы тебя поджарили, Грета. Нестоящее это дело.— А чего же ты хочешь от меня, Оскар? Ты хочешь Жанну д'Арк со счастливым концом? Шизоидную крестьянскую девушку, которая выстроит громадный дворец и станет… кем… французской герцогиней? Крестьянской герцогиней в прекрасном парчовом наряде.— И принца не забудь, ладно?— Какому принцу действительно нужна будет Жанна д'Арк? Я хочу сказать — надолго.— Ну, очевидным кандидатом в принцы был бы Жиль де Ре, — но этот парень давно уже вышел из игры. Не заботься об этом, исторические аналогии нас только запутают. Я говорю сейчас о нас с тобой. Все это безумие кончается. Наконец-то. Теперь мы можем остановиться. Нам нужно как-то устраиваться.Грета закрыла глаза и несколько раз вздохнула. В комнате было тихо, лишь тонко шипел воздушный фильтр. Постоянное напряжение обострило ее аллергию, теперь она всегда носила с собой воздушный фильтр, как дамскую сумочку.— Значит, в конечном счете все это о нас с тобой.— Да, так.— Нет, не так. Позволь, я объясню тебе про нас с тобой. Когда я впервые тебя увидела, я отнеслась к тебе крайне скептически. Мне не нужны были новые заботы и волнения. А ты все пробовал на мне свои чары. А я думала: зачем это ему надо? Он политик. У меня нет ничего, что нужно этому парню. Я просто зря трачу свою жизнь в правлении, пытаясь достать необходимую аппаратуру. И даже этого мне не удалось добиться. Но затем мне пришла в голову совершенно новая мысль: этот парень действительно влюбился в меня. Он считает меня соблазнительной. Он хочет спать со мной. На самом деле все так просто. — Она перевела дыхание. — И я подумала: вообще-то это плохо. Но, в конце-то концов, в самом худшем случае — что может случиться? Меня застают в постели с этим типом, и я получаю выговор, и меня вышвыривают из правления. Ну и чудесно! Тогда я смогу вернуться в Лабораторию. И, кроме того: посмотри-ка на этого малого! Он молод, красив, он пишет забавные записки, он дарит роскошные букеты. И в нем есть что-то такое особенное.Она поглядела на него. Оскар не пропускал ни слова. Он чувствовал, что всю жизнь ждал этих признаний.— Я полюбила тебя, Оскар. Я знаю, это правда, потому что я никогда в жизни никого не ревновала, кроме тебя. Я никогда раньше не позволяла себе такой эмоциональной роскоши. Я люблю тебя, и я восхищаюсь тобой. Ты для меня образец. Я люблю тебя за то, что ты такой, какой есть, всего тебя насквозь с начала и до конца. И мы здорово провели с тобой время. Я ринулась в эту авантюру очертя голову. И я нисколько не боялась, потому что, в конце концов, у тебя есть одно огромное, неоценимое, решающее достоинство. Потому что ты для меня — только на время. Ты не моя судьба. Ты не мой принц. Ты только гость в моей жизни, заезжий торговец. Оскар кивнул.— Ну, наконец-то мы к этому пришли.— В самом деле?— Это совершеннейшая, правда. Я всегда был на время. Я могу дать совет, я могу провести кампанию, я могу прийти и уйти. Меня хватает только на краткосрочные дела, я не способен основать что-нибудь по-настоящему прочное! Мой приемный отец подобрал меня в минутном порыве. У него было четыре жены и миллион подружек: в детстве все женщины проносились мимо меня с такой скоростью, что я не успевал их запомнить. Я был в постоянной лихорадке. Я должен был восстанавливать себя каждое утро. Я завел свое дело, но продал его. Я построил дом, но он пустой. Я построил гостиницу, но не могу ею управлять. Я построил новое общество, я построил город, чтобы в нем могли жить люди, с башней маяка, и гремящими фанфарами, и развевающимися вымпелами, но сам я до сих пор там не поселился. Я его отец-основатель, но я в нем не остался. Я принц, но я до сих пор не нашел своего королевства. У меня никак не получается где-нибудь остаться.— О господи.— Ты улавливаешь, о чем я?— Оскар, а я, как я могу остаться? Я не могу продолжать по-прежнему. Я вся перегорела. Я сделала то, что следовало сделать, и я не могу сказать, что ты мной воспользовался. Но что-то мной воспользовалось. История мной воспользовалась, и она все еще пользуется мной вовсю. Даже наш роман теперь использован.— Грета, мы должны сделать одну вещь, и это будет правильно. Мы должны заявить о себе. Давай останемся вместе. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.Она опустила голову на руки.— Ну не надо так, Грета! Выслушай меня. Из этого может выйти толк. Это вполне реально. В сущности, это гениальный ход.— Оскар, ты меня не любишь.— Я люблю тебя так, как только способен кого-нибудь любить.Она уставилась на него с изумлением.— Это увертка. Блестящая увертка.— Ты никогда не найдешь другого человека, кто больше бы заботился о твоих интересах. Если найдешь такого и захочешь за него замуж, брось меня ради него! Я этого не боюсь. Этого никогда не будет.— Господи, как же ты красноречив.— Это не обман. Я сейчас совершенно честен. Я сделаю из тебя честную женщину. Я наконец бросаю якорь, я беру на себя обязательства. Брак — это замечательное установление. Свадьба — это великолепное символическое представление. Особенно свадьба первых лиц государства. Раньше у нас была военная романтика, а теперь у нас будет мирное бракосочетание, и это все в высшей степени нормально и разумно. Мы устроим большой праздник, мы пригласим всех. Мы обменяемся кольцами, мы разбросаем рис. Мы пустим корни.— У нас нет корней. Мы сетевые создания. У нас есть только антенны.— Это будет правильный и вполне уместный шаг. Это необходимо. В сущности, это единственная реальная возможность для нас обоих куда-нибудь отсюда двинуться.— Оскар, мы никуда не можем отсюда двинуться. Наша свадьба не может создать прочное общество. Узаконить отношения двоих — это не значит узаконить все сообщество. Оно не может стать законным. Я военный вождь и забастовочный лидер — я была Жанной д'Арк. Никто никогда не избирал меня. Мое правление держится только на силе и умелой пропаганде. Реальная власть здесь у тебя и твоего друга Кевина. А Кевин — это уголовник, дорвавшийся до власти: он наводит ужас, это просто безмозглый громила. Он приносит мне пухлые досье, он запугивает людей и шпионит за ними. Мне все это опротивело. Я становлюсь каким-то чудовищем. Так не может продолжаться, это неправильно. За этим нет будущего.— Ты много думала над этим, не правда ли?— Это ты научил меня об этом думать. Ты научил меня думать политически. Ты хороший тактик, Оскар, ты действительно очень умен, ты хорошо разбираешься в людских недостатках и слабостях, но ты совсем не разбираешься в их сильных сторонах и ничего не знаешь об их чистоте и честности. Ты не мыслишь стратегически. Ты знаешь все грязные трюки в го — как ходить камнями в угол и прочее, но ты не воспринимаешь доску в целом.— А ты воспринимаешь?— В какой-то мере. Я достаточно знаю о мире, чтобы понимать, что лучшее место для меня — это моя Лаборатория.— Так ты капитулируешь?— Как раз наоборот. Я ухожу в то время, когда я в выигрыше. Из того, что здесь затевается, кое-что окажется жизнеспособным, кое-что сохранится. Но это вовсе не новый мир. Это просто новая политическая система. Мы не можем запереться наглухо в недоступном убежище со мной в роли Королевы Термитов. Мне нужно уйти, бросить все это. А потом все это, может быть, будет разрушено до основания и на этом месте построено заново с самого начала что-нибудь совсем другое, прочное и основательное.— А может быть, выйдет и иначе. Вдруг я все-таки окажусь великим стратегом.— Дорогой мой, это не так! Ты житейски умен и хорошо соображаешь, но ты молод и не очень-то мудр. Ты не можешь стать королем, женившись на самозваной королеве, которую ты же сам и сотворил, продвинув ее из пешек. Тебе вообще не нужно быть королем. Это мерзкая должность. В нашем положении нам не нужно еще одного тупого тирана с золотой короной на голове. Нам нужно… нам нужно, чтобы явился такой человек, который может основать новую цивилизацию. Какой-нибудь святой или пророк, немыслимо мудрый, самоотверженный и благородный. Тот, кто сможет извлечь законы из хаоса, и порядок из хаоса, и справедливость из шума, и смысл из общего распада.— Боже мой, Грета. Никогда раньше я не слышал, чтобы ты так говорила.Она метнула на него быстрый взгляд.— Мне кажется, я никогда раньше так и не думала.— Все, что ты говоришь, — чистая правда. — Это жестокая, холодная правда, и это плохо, до невозможности плохо, это хуже, чем я мог себе представить, но, знаешь ли, я рад, что я теперь все это понял. Я всегда предпочитаю знать, с чем я имею дело. Я отказываюсь признать наше поражение. Я отказываюсь выходить из дела.Я не хочу расставаться с тобой, я этого не вынесу. Ты единственная женщина, которая меня понимает.— К сожалению, я слишком хорошо тебя понимаю и поэтому знаю, что есть вещи, которые тебе просто не под силу.— Грета, не отказывайся от меня. Не бросай меня. Я сейчас добился здесь настоящего прорыва, я на пороге великих достижений. Ты права насчет проблемы диктаторства, это грязная реальность, это фундаментальная политическая проблема. Мы все вымотаны сейчас до предела, мы перегорели, мы погрязли в мелочах. Я согласен, что сиюминутная тактика больше не годится, но просто махнуть рукой на все и уйти — это дезертирство. Нам нужно создать что-то огромное и постоянное, нам нужна более высокая истина. Нет, не более высокая — более глубокая, нам нужно стать на граните. Никаких больше песочных замков, никаких импровизаций. Нам нужен гений. И ты и есть гений.— Да, но не в том роде.— Но мы с тобой, мы можем это сделать вместе, вдвоем! Если б у нас только было время действительно собраться с силами, если б мы могли так разговаривать с тобой, как сейчас. Послушай. Ты полностью убедила меня: ты умнее, чем я, ты более реалистична, я с тобой до конца. Мы уйдем отсюда. Мы удерем вместе. Забудь о пышном бракосочетании, о кольцах и рисе. Поедем с тобой… ну не то чтобы на остров, они все сейчас тонут… Мы поедем в Мэн. Мы пробудем там месяц, два месяца, пробудем год. Мы выйдем из Сети, мы будем пользоваться ручками и свечами. Мы соберемся там с силами всерьез и вплотную, ни на что не отвлекаясь. Мы напишем Конституцию.— Зачем? Пусть этим занимается президент.— Что, этот тип? Ну, это тот еще парень! Он же социалист, он собирается сделать нас здоровыми и практичными, совсем как в Европе. Но мы не европейцы! Америку создал тот народ, которому Европа опротивела до смерти! Для Америки норма не в том, чтобы держать носы в чистоте и отслеживать выбросы углекислого газа. Норма для Америки — это технологические перемены. Конечно, мы временно упустили это из виду, мы перестали об этом заботиться, другие страны нас обманули, они нас обморочили, они хотят, чтобы мир так и жил с холстами Рембрандта и неочищенным рисом до скончания веков, но сейчас мы встали с одра. Перемены в огромном масштабе — вот что нормально для Америки. А то, что нам сейчас нужно, — это плановые перемены, прогресс. Нам нужен прогресс.— Оскар, ты весь раскраснелся. — Она потянулась к нему.Он отдернул руку.— Перестань. Хватит щупать мне пульс. Ты же знаешь, я этого терпеть не могу. Слушай меня внимательно. Я добьюсь того, чтобы этот образцовый в своем роде живой лабораторный стол меня по-настоящему полюбил. Я сделаю это для тебя, Грета. Я говорю совершенно серьезно, мы приступим к этому прямо с завтрашнего утра. Длинные каникулы в Мэне, в какой-нибудь славной романтической хижине. Лана снимет для нас что-нибудь в этом роде, она это умеет.Ее глаза расширились.— Что? Завтра? Лана? Глушь? Мы никак не можем отказаться от романтики: Клара и Лана Рамачандран, девчонка из Камасутры.Оскар смотрел на нее с изумлением.— Что ты сказала?— Прошу прощения. Я ничего не хочу сказать дурного о Лане. Лана не виновата в том, что она к тебе неравнодушна. Но я не извиняюсь за то, что сказала о Кларе. Ты выпивал с ней! Кевин сказал мне.Оскар был ошеломлен.— Как это получилось, что мы об этом заговорили? Краска гнева залила ей шею и лицо.— Я всегда думаю про это — я просто никогда не говорю об этом вслух! Клара, и Лана, и жена сенатора, и Мойра — все эти накрашенные, целеустремленные, глянцевые женщины — норовят запустить в тебя когти…— Перестань, Грета, хватит. Верь мне! Я прошу тебя выйти за меня замуж. Мойра! Пойми же ты наконец. То, что я тебе предлагаю, — это всерьез. Это на самом деле, это прочно и основательно. Скажи мне раз и навсегда, за Мойру ты, что ли, выходишь замуж?— Что? Мойра — это женщина из твоей команды, так ведь? Она ко мне заходила — старается искупить вину.— Но Мойра работает на Хью! Когда ты ее видела?— Она приходила ко мне в служебный кабинет. И принесла совсем новые воздушные фильтры. Они такие милые.Оскар пристально посмотрел на воздушный фильтр. Он чувствовал, как в нем поднимается ужас. Он давно уже успел привыкнуть к этим безобидным устройствам. Их было множество повсюду. Без них нельзя было обойтись. Они очищали воздух от миазмов ядовитого тумана, они служили защитой от газовой атаки — этого троянского коня биовойны.— Грета! Как ты могла принять подарок от этой женщины?— Она сказала мне, что это подарок от тебя. Потому что он пахнет розами.Она похлопала по коробочке. Затем подняла на него глаза, и взгляд ее выразил страдание и замешательство — след медленно осеняющей ее ужасной догадки.— Милый, а я думала, ты знаешь. Я думала, ты знаешь все.В Коллаборатории было все предусмотрено для борьбы с биологическим заражением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69