А он, Оскар, даже не среагировал. Он не отреагировал на стрельбу. Он был как бревно.Оскар поднялся по ступенькам в кабинет на третьем этаже. Он отпер ящик письменного стола и достал заветную записную книжку, к которой прибегал только в критических ситуациях. К ней прилагалась антикварная ручка «Уотерман». В такие моменты, как сейчас, ему очень помогало составление списка. Не на экране лэптопа. С помощью ручки. Он разложил записную книжку на письменном столе в стиле Эро Сааринена и начал писать.Приоритет А. Стать главой администрации Бамбакиаса.B. Реформа Коллаборатория. Внутренний переворот. Чистка. Убрать старую гвардию. Жестко урезать бюджет, реформировать финансовую политику. NB: если повезет, то не понадобятся обращения за финансированием в Комитет.C. Хью. Можно ли с ним справиться? Обдумать все возможные меры противодействия.D. Расширить команду. Прекратить дезертирство. NB: отель в Буне может приносить доход. NB: прежде всего нанять нового шефа безопасности. Такого, на кого можно положиться.E. Вернуть федеральным демократам автобус, заплатить за перекраску.F. Грета. Побольше секса, поменьше электронной почты. NB: визит в Бостон — обязательно!!! Послать людей из команды, чтобы договорились обо всем по поводу конференции. NB: использовать ВСЕ выпадающие дни, настоять на этом. NB: подготовить почву в Буне, чтобы она могла бывать ВНЕ Лаба — какую-нибудь хитрую болезнь. PS. Думаю, я ее люблю.G. Найти смотрителя за домом.Н. Вернуть глупое животное в Буну, придумать подходящую историю. NB: избежать всякого намека на коррупцию.I. Я действительно хочу остаться в живых, а не быть убитым из-за натравливания по Сети. NB: этот вопрос заслуживает более высокого приоритета.J. Кто, черт возьми, организовал налет на Вустерский банк? NB: рациональная игровая стратегия невозможна, когда части невидимы, смутны или нематериальны.К. Необходимо покончить с чрезвычайными комитетами. Они являются основным источником противостояния Бамбакиаса и Хьюгелета. Американская политическая ситуация в принципе неисправима, пока конституциональные права узурпируются безответственными органами. NB: даже должность главы администрации не спасает от их капризов.L. Сен. Бамбакиас — голодовка вызывает состояние физической депрессии?Оскар посмотрел на список. Он использовал почти половину букв алфавита и почувствовал, что даже воздух вокруг него сгустился от ощущения непредсказуемости.Всего этого было слишком много. Это был хаос, сумасшествие, крутящийся клубок.Все было слишком сложно. И совершенно не поддавалось управлению. Если только… если только не автоматизировать некоторые процессы. Некоторая реструктуризация. Проанализировать кризисные направления. Децентрализация. Кооптация. Мыслить более широко.Но тогда встает вопрос о многих других. О тех, кто зависит от него. Он должен передать…Нет, ничего не выйдет. Он окружен. С ним покончено, это конец, поражение. У него нет никакой возможности найти правильный выход. Ничто не двигается с места.Нет, он должен сделать хоть что-то. Пусть это будет какая-то простая вещь, но он покончит хотя бы с одной проблемой.Оскар поднял трубку настольного телефона. На звонок ответила секретарь Лорены. Нет, он еще поборется.— Прости, Оскар, — ответила Лорена, — у меня Элкотт на другой линии. Могу я перезвонить тебе попозже?— Это займет совсем немного времени, важный вопрос.— Да?— У нас новости. Мойра в тюрьме, здесь в Бостоне. Я пытался вразумить ее насчет нынешней ситуации. Она вышла из себя, впала в агрессию. К счастью, поблизости оказался полисмен. Бостонские копы забрали Мойру в тюрьму.— О боже, Оскар.— Я не хочу выдвигать против нее обвинений, но не собираюсь ей этого сообщать. Думаю, будет лучше, если ты возьмешь это на себя. Пора тебе подключиться. Мойра страдает. Я изображаю гнев, а ты играешь роль доброго ангела. Понимаешь? Ты утешаешь ее, все устраиваешь, успокаиваешь. Вот как мы это разыграем, и тогда все сработает.— Ты шутишь? Позволить ей вернуться?— Нет, не шучу. Я предлагаю тебе раз и навсегда решить эту проблему. Подумай хорошенько.На том конце трубки воцарилось задумчивое молчание.— Да, конечно, ты прав! Это лучший способ справиться с ситуацией.— Мне придется немного поскрежетать зубами, но дело того стоит.Задумчивая пауза.— Ты действительно удивительный человек, Оскар.— Это часть моей работы, мадам.— Что-нибудь еще?— Нет. Хотя да. Скажи мне кое-что. Мой голос сейчас слышен нормально?— Для зашифрованной линии просто прекрасно.— Нет, я имею в виду, я не слишком быстро говорю? Это не похоже на жалобный скулеж?Лорена понизила голос и зашептала в трубку.— Нет, Оскар, ты говоришь чудесно! Ты действительно чудесный. Ты красив и обаятелен, ты преданный человек, и ты — настоящий политик! Я полностью доверяю тебе. Ты никогда не подводил меня, и, если бы я была в той проклятой Лаборатории в Колумбии, да я бы клонировала дюжину таких, как ты! Ты самый лучший на свете!Грета приехала после полуночи на автоматическом такси. Оскар наблюдал за ней через дверной монитор. В кадр попадала северо-восточная часть Гринхауза, хлопья снега кружились в конусах света уличных фонарей. Наблюдающий за порядком полицейский аппарат парил позади головы Греты, похожий на черную кожаную ласточку. Оскар отпер пуленепробиваемую дверь, приготовившись встретить Грету веселой и игривой улыбкой.Она ступила внутрь, громко топая и отряхиваясь от снега, лицо ее было мрачнее тучи. Ему пришлось отказаться от мысли ее обнять.— Надеюсь, ты добралась без приключений?— Здесь, в Бостоне? Конечно. Она сняла шапку и стряхнула снег.— Бостон очень цивильный город.— Тут были небольшие беспорядки на . улице, чуть раньше, — Оскар выжидательно помолчал, — но ничего серьезного. Расскажи, как прошла конференция.— Я провела вечер с Беллотти и Хокинсом. Они пытались меня напоить. — Тут Оскар с некоторым опозданием сообразил, что она в самом деле пьяна и довольно сильно.С осторожностью медсестры снимающей повязку, он освободил ее от пальто. На Грете был ее лучший наряд: шерстяная юбка до колен, мягкие туфли, зеленая ситцевая блуза.Он повесил ее шапку и спрятал пальто в альков при входе.— Беллотти и Хокинс, это, должно быть, те джентльмены, что исследуют фибрилы? — подсказал он.Складки на ее лбу мгновенно разгладились.— Да, на конференции все было отлично! Зато вечер прошел ужасно. Беллотти купил выпивку, а Хокинс пытал меня насчет того, какие мы получили результаты в нашем Лабе. Я не против того, чтобы поделиться результатами до опубликования, но эти парни играют нечестно. — Ее губы сжались в тонкую линию неодобрения. — Это может иметь промышленное значение.— Понятно.— Они индустриальные жулики, внедряют результаты. Злюки и грубияны, такие вот ребята с улицы. Безнадежный вариант.Он провел ее сквозь дневную гостиную и включил свет в кухне. В мягком уютном освещении лицо Греты казалось застывшим и несчастным. Смазанная губная помада. Всклокоченные черные волосы. Невыщипанные брови производили особенно тягостное впечатление.Она обвела внимательным взглядом одноногие стулья, хромированный стол, керамический угол с плитой и встроенной вытяжкой.— Так вот какая у тебя кухня, — с удивлением сказала она. — Здесь так… чисто. Ты бы мог заниматься здесь лабораторной работой.— Спасибо.Соблюдая большую осторожность, чтобы не промахнуться, она приземлилась на пластиковый белый саариненский стул, сделанный в виде тюльпана.— Ты имеешь полное право на жалобы, — подбодрил ее Оскар. — Тебя окружают сплошь эксплуататоры и тупицы.— Нет, эти не тупицы, они умненькие ребята. Просто… Ну, не люблю я внедрение в промышленность. Фундаментальные исследования это… Наука предназначена для… — Она раздраженно махнула рукой. — Да для чего, черт возьми?— Для общественного блага? — вкрадчиво подсказал Оскар.— Да, вот именно! Для общественного блага! Я предполагаю, для тебя это звучит предельно наивно. Но я могу сказать одну вещь — я не собираюсь наращивать личный банковский счет, пока мои счета по Лабу оплачивают налогоплательщики.Оскар повернулся к сверкающим стеклянным поверхностям шкафчика Кураматы.— Ты будешь кофе? У меня есть очень хороший растворимый кофе.На ее лбу опять появилась складка, настолько глубокая, что казалась рисунком или татуировкой.— Ты не можешь заниматься настоящей наукой, а по выходным быть бизнесменом. Если ты всерьез занят наукой, у тебя нет выходных!— Сейчас выходные, Грета.— А-а… — Она посмотрела на него пьяным, взглядом, полным удивления и сожаления.— Ладно, но я не смогу остаться у тебя и завтра. Там утром в девять безумно интересный семинар «Домены цитоплазмы».— Цитоплазма — звучит крайне соблазнительно.— Но сегодня я все равно здесь. Давай выпьем немного. — Она открыла сумочку. — 0, нет! Неужели я забыла свой джин? Он в моей дорожной сумке. — Она растерянно заморгала. — Ох, Оскар, я забыла свою дорожную сумку! Я оставила ее в отеле…— Ты также забыла, что я не пью, — заметил Оскар. Она положила локти на стол и закрыла лицо руками.— Все прекрасно, — сказал Оскар. — Просто забудь ненадолго о работе. У меня в распоряжении целая команда. Мы можем достать тебе все, что необходимо.Она сидела за кухонным столом, погруженная в горькие раздумья.— Давай я лучше покажу тебе свой дом, — предложил Оскар. — Это занятно.Он провел ее в дневную гостиную. Тут стоял эллиптический кофейный столик Пита Хейма, стулья с изогнутыми ножками из стали и дерева, а также виниловый надувной диван.— Ты коллекционируешь модернизм, — заметила она.— Да, вот мой Кандинский. «Композиция VIII», 1923 год. — Оскар любовно дотронулся до рамы, чуть-чуть поправив ее. — Не знаю, почему это называется современным искусством, хотя было создано сто двадцать лет назад.Она внимательно рассматривала холст, потом перевела взгляд на Оскара.— Почему вообще называют это искусством? Здесь просто углы и круги.— Ты так воспринимаешь потому, что у тебя совсем нет никакого вкуса. — Оскар подавил вздох. — Кандинский был знаком со всеми направлениями того периода: «Голубым всадником», сюрреалистами, супрематистами, футуристами… Кандинский — это фигура…— Наверное, тебе эта картина стоила уйму денег? — спросила Грета. Судя по тону, она очень надеялась, что нет.— Нет, я купил ее за гроши на распродаже Гугге-хейма. Сейчас весь коммунистический период — с 1914 по 1989 год, самый показательный для двадцатого века — вышел из моды. Кандинский противопоставляется нынешнему «современному искусству», однако, знаешь, что я скажу? Думаю, Василий Кандинский как раз в духе нашего времени, его искусство действительно что-то говорит мне… Понимаешь? Если бы он вдруг оказался здесь с нами сейчас… Думаю, ему было бы все понятно.Она недоверчиво покачала головой.— Модернизм… Интересно, как они умудрялись со всем этим справляться. Это напоминает какое-то тяжелое уродливое жульничество. — Она вдруг чихнула. — Извини. Моя аллергия разыгралась.— Пойдем.Он провел ее в кабинет, оформленный как пресс-центр. Оскар гордился этим кабинетом. Здесь все было сделано в соответствии с политическими требованиями времени. Стулья с алюминиевым покрытием стояли вдоль стены, основное же место занимали модули хранения информации и множество дисплеев. Датские покрытия, литые подставки, корзины из сверкающего пластика. Красивые миланские лампы. Никаких украшений, ничего лишнего, никакого потраченного впустую пространства. Все лаконично, эффективно и гладко.— Здесь хорошо. Я могла бы работать в таком кабинете.— Мне очень приятно! Надеюсь, у тебя будет такая возможность.Она улыбнулась.— А что? Мне здесь нравится. Кабинет похож на тебя, в твоем духе.Он был тронут.— Это страшно мило с твоей стороны, но должен признаться… это не мой дизайн. То есть Кандинского, конечно, выбрал я сам, но после того как я продал свою первую компанию и купил этот дом, я нанял профессионального дизайнера… Тогда я очень много внимания уделял дому. Мы месяцами трудились тут. Джованна хорошо в этом разбиралась, мы часто посещали антикварные рынки…— Джованна, — сказала Грета. — Красивое имя. Она, наверное, была очень элегантна?— Да, она такой и была, но у нас ничего не получилось.Грета стала всматриваться в обстановку с новым интересом.— И потом тут была еще другая — журналистка. Ей нравился пресс-центр?— Клара здесь жила! Это был ее дом.— И она уехала в Голландию, да?— Да, она уехала. С ней тоже ничего не вышло.— Почему с ними ничего не вышло, Оскар?— Не знаю, — ответил он. Руки в карманах сжались в кулаки. — Великолепный вопрос.— Ну, — сказала она, — может, и великолепный, а может, я просто пьяна и лезу не в свое дело.— Нет, Грета, ты мне нравишься такая — пьяная и задиристая.Он скрестил руки на груди.— Давай я тебе быстро все расскажу. Понимаешь, я продукт необычных обстоятельств. Вырос в особой обстановке. В доме Логана Вальпараисо. Это был классический дом голливудской звезды. Теннисные корты. Пальмовые деревья. Повсюду монограммы, шкуры зебр, золотые побрякушки. Прекрасный фон для друзей Логана — всех этих миллионеров и латиноамериканских наркобаронов. У моего отца был самый жуткий вкус, какой только можно себе вообразить. И я очень хотел, чтобы мой дом был совсем другим.— И чем же он отличается?— Ничем! — с горечью воскликнул Оскар. — Я хотел, чтобы мой дом имел свое лицо. Но этот дом никогда не был настоящим домом! У меня нет семьи. И здесь никогда не жил кто-то, кому я был бы дорог, кто хотел остаться со мной. На самом деле, даже я сам редко здесь бываю. Я всегда в дороге. Так что все это сплошной обман. Пустая оболочка! Я пытался сделать все наилучшим образом, но все оказалось глупой фантазией. У меня ничего не вышло. — Он пожал плечами. — Так что добро пожаловать в мой дом.Она была поражена.— Слушай, но я ничего такого не говорила.— Но ты все равно так думала. Она помотала головой.— Ты не можешь знать, что я думаю.— Согласен, я не могу угадать, что ты думаешь. Но я знаю, что ты чувствуешь.— Этого ты тоже не можешь знать!— А вот и могу! Конечно могу. Я знаю это по тому, как ты говоришь, по тому, как ты двигаешь руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69