И других: Вальтера де Барби, Сыбка из Кобылейглавы, Стор
ка из Горговиц. Этим скажешь, что Таммо Стерча заплатит тысячу рейнских з
олотых за живого Рейнмара де Беляу. Тысячу, запомни.
Апечко сглатывал слюну при каждом имени. Потому что это были имена самых
жутких во всей Силезии разбойников и убийц, мерзавцев без совести и чест
и. И без веры. Готовых замордовать собственную бабушку за сказочную сумм
у в тысячу гульденов. «Моих гульденов, Ц зло подумал Апечко. Ц Потому чт
о они должны были бы стать моей долей после того, как паскудный скелетина
откинет наконец копыта».
Ц Ты понял, Апечко?
Ц Да, отец.
Ц Тогда Ц пшел! Вываливай отсюда. Давай Ц в путь. Выполняй что приказан
о.
«Сначала, Ц подумал Апечко, Ц пойду на кухню и выпью за двоих. Скупец дря
хлый. А там Ц посмотрим».
Ц Апеч.
Апечко Стерча повернулся. И взглянул. Но не на искривленное и налившееся
кровью лицо Хрипача, которое не в первый раз показалось ему здесь, в Штере
ндорфе, чем-то противоестественным, ненужным, каким-то неуместным. Апечк
о глянул в огромные ореховые глаза маленькой Офки, посмотрел на Грозвиту
, стоящую за стулом…
Ц Да, отец?
Ц Не подведи нас.
«А может, Ц пронеслось у Апечки в голове, Ц это вовсе и не он? Может, его зд
есь нет, может, на стуле сидят останки, полутруп, у которого паралич уже по
лностью выжрал мозг? Может, это… они. Эти бабы Ц молоденькие, юные, средни
е и старые Ц командуют в Штерендорфе?»
Он быстренько отогнал от себя нелепую мысль.
Ц Не подведу, отец.
Апечко Стерча и не подумал спешно выполнять приказы, а вместо этого, борм
оча под нос ругательства, быстро направился в кухню замка и велел подать
себе все, чем упомянутая кухня богата. В том числе остатки оленьего окоро
ка, жирные свиные ребрышки, большой круг кровяной колбасы, шмат подсушен
ной пражской ветчины и несколько отваренных в бульоне голубей. Вдобавок
Ц ковригу хлеба размером с сарацинский круглый щит. Ну и разумеется, вин
а, самого лучшего, венгерского и молдавского, которое Хрипач держал искл
ючительно для собственного употребления. Однако паралитик мог сколь уг
одно командовать и хозяйничать у себя в комнате наверху, а вне этого прос
транства исполнительная власть принадлежала другому. За пределами ком
наты хозяином был Апечко Стерча.
Апечко таковым себя и чувствовал, а поэтому сразу же, как только вошел в ку
хню, показал это всем и вся. Собака получила пинка, заскулила и сбежала. Сб
ежала кошка, ловко увильнув с трассы запущенного в нее деревянного черпа
ка. Слуги аж присели, когда на каменный пол грохнулся чугунный котел. Раст
ерявшаяся больше других служанка отхватила по шее и тут же узнала, что он
а курвочка и недотепа. Очень много сведений о себе и своих родителях полу
чили слуги, причем некоторые из них познакомились с хозяйским кулаком, т
вердым и тяжелым, как железная чушка. Тот, которому пришлось дважды повто
рить приказ принести вина из хозяйского погреба, получил такого пинка, ч
то в путь отправился на четвереньках.
Вскоре после этого расположившийся за столом Апечко Ц хозяин Апечко!
Ц жрал жадно и огромными кусками, пил попеременно молдавское и венгерск
ое, по-господски кидал на пол кости, плевался, отрыгивал и из-подо лба погл
ядывал на толстую экономку, ожидая только предлога. «Старый хрен, парали
тик, пердун, отцом велит себя называть, а кто он мне? Всего лишь дядька, отцо
в брат. Но приходится терпеть. Потому что когда он наконец протянет ноги
Ц я, самый старший Стерча, стану главой рода. Наследством, ясный перец, на
до будет поделиться, но главой рода буду я. И все это знают. Ничто мне не пом
ешает, никто не может мне в этом… »
Ц Помешать, Ц вполголоса буркнул Апечко, Ц мне может драчка с Рейнева
ном и женой Гельфрада. Помешать мне может кровная месть, означающая стыч
ку с ландфридом.
Союз рыцарства данного района, имеющий целью поддержание порядка и
безопасности.
Помешать может наем убийц и разбойников. Шумное преследование, со
держание в яме, избиение и пытка парня Ц родственника Ностицей, близког
о по крови Пястам. И ленника Яна Зембицкого. И вроцлавский епископ Конрад,
который Хрипача любит так же, как Хрипач его, только и ждет случая ухватит
ь Стерчей за задницу.
Скверно, скверно, скверно.
«А всему виной, Ц неожиданно решил Апечко, ковыряя в зубах, Ц Рейневан. Р
ейнмар из Белявы. И за это он заплатит. Но не так, чтобы расшебуршить всю Си
лезию. Заплатит обычно, по-тихому, в темноте, ножом под ребро. Когда Ц как э
то здорово угадал Хрипач Ц он тайно явится в лиготский монастырь цистер
цианок, под окно своей любовницы, Гельфрадовой Адели. Один удар ножом, всп
леск воды в цистерцианском пруду с карпами. И ша. Ни звука.
С другой стороны, от поручения Хрипача полностью отмахиваться нельзя. Хо
тя бы потому, что Хрипач привык контролировать выполнение своих приказо
в. Поручать их выполнение не одному человеку, а нескольким.
Так, что же делать, ядрена вошь?»
Апечко со звоном всадил нож в крышку стола, одним духом опорожнил кружку.
Поднял голову, встретил взгляд толстой экономки.
Ц Ну, чего вылупилась?
Ц Старый хозяин, Ц спокойно проговорила экономка, Ц недавно еще приве
з отличное итальянское. Велеть принести, ваша светлость?
Ц Само собой. Ц Апечко невольно улыбнулся, почувствовав, как спокойств
ие женщины передается и ему. Ц Конечно, прикажите нацедить, отведаем, что
там дозрело в той Италии. Отправьте также кого-нито в сторожевую, пусть м
не немедля доставят такого парня, который хорошо управляется с лошадью,
да и чтоб голова была на плечах. Такого, который сумеет послание доставит
ь.
Ц Как прикажете, хозяин.
Подковы зацокали по мосту, выезжающий из Штерендорфа гонец оглянулся, сд
елал ручкой невесте, машущей ему с вала беленькой косынкой. И неожиданно
уловил движение на освещенной луной стене сторожевой башни. Шевелящуюс
я туманную тень. «Кой черт, Ц подумал он, Ц что там такое лазит? Филин? Сов
а? Летучая мышь? А может… »
Гонец прошептал заклинание против сглаза, сплюнул в ров и дал коню шпоры.
Послание, которое он вез, было срочным. А хозяин, давший его, строгим.
Он не видел, как большой стенолаз раскинул крылья и беззвучно, словно дух,
словно ночное видение, полетел над лесами на запад, в сторону долины Вида
вы.
Замок Сенсенберг, как знали все, построили тамплиеры и неспроста выбрали
именно это, а не другое место. Вздымающаяся над рваной кручей вершина гор
ы была в древние времена местом отправления культа языческих богов, здес
ь стояла кончина
Название языческих славянских капищ, приведенное в описаниях мисс
ии Оттона Бамбергского (1125 г.) как «contina».
, в которой, судя по преданиям, древние обитатели этих земель, требов
яне и бобряне, приносили своим идолам человеческие жертвы. Когда от капи
ща остались только круги, выложенные из окатанных, обомшелых, укрывшихся
среди сорняков камней, языческий культ не замирал, на вершине по-прежнем
у горели костры накануне Ивана Купалы. Еще в 1189 году вроцлавский епископ Ж
ирослав жестокими карами угрожал тем, кто отважится отмечать в Сенсенбе
рге festum dyabolicum et maledicum.
Дьявольский и проклятый праздник (лат.).
Да еще и без малого сто лет спустя епископ Вавжинец гноил в ямах тех
, кто осмеливался праздновать.
Тем временем, как сказано, прибыли тамплиеры. Построили свои силезские з
амки, грозные и зубчатые миниатюры сирийских Краков
Замки крестоносцев, котор
ые возводили в Сирии на Святой Земле.
, возводившиеся под надзором людей, обмотанных платками и с лицами
темными, как дубленая бычья кожа. Не случайно для размещения крепостей в
сегда выбирали священные места древних, уходящих в небытие культов, таки
е, как Малая Олесьница, Отмент, Рогов, Хабендорф, Фишбах, Петервиц, Овесно, Л
ипа, Брачишова Гура, Серебряная Гура, Кальтенштайн. И конечно, Сенсенберг.

А потом тамплиерам пришел конец. Справедливо ли, нет ли, спорить поздно, но
с ними покончили. Каждому известно, как это было. Их замки заняли иоанниты
, поделили между собой быстро богатеющие монастыри и как грибы вырастающ
ие силезские магнаты. Некоторые замки, несмотря на таившееся в их корнях
могущество, очень скоро обратились в руины. Руины, которых избегали, обхо
дили стороной. Которых боялись.
Не без причин.
Несмотря на быстро прогрессирующую колонизацию, несмотря на волны жажд
ущих земли поселенцев из Саксонии и Тюрингии, Надрейна и Франконии, гору
и замок Сенсенберг по-прежнему окружала широкая полоса ничейных земель
, пустошей, на которые забирались только браконьеры да беглецы. Именно от
них-то, браконьеров и беглых, впервые пошли рассказы о необычных птицах, о
кошмарных наездниках, об огнях, мерцающих в окнах замка, о диких и жутких
криках и пении, мрачной музыке органов, как бы пробивающейся из-под земли.

Были такие, которые не верили. Были и такие, которых соблазняли сокровища
тамплиеров, вроде бы по-прежнему лежащие где-то в подземельях Сенсенбер
га. Были и просто любопытствующие и беспокойные души.
Эти не возвращались.
Окажись в ту ночь поблизости от Сенсенберга какой-нибудь браконьер, бег
лец или искатель приключений, гора и замок послужили бы поводом для возн
икновения очередных легенд. Из-за горизонта налетела буря, небо то и дело
освещалось стрелами далеких молний, настолько далеких, что сюда не долет
ало даже ворчание грома. А черная на фоне разгоравшегося неба глыба замк
а вдруг расцвечивалась яркими глазницами окон.
И все потому, что внутри этой с виду развалины помещался огромный, с высок
им потолком рыцарский зал. Освещавшие его канделябры, подсвечники и горя
щие в железных держателях факелы вырывали из мрака фрески на строгих гол
ых стенах. На фресках рыцарские и религиозные сцены. На стоящий посреди з
ала огромный круглый стол глядели опустившийся на колени перед Граалем
Персеваль, Моисей, несущий каменные скрижали с горы Синай, Роланд в битве
под Альбраккой и святой Бонифаций, принимающий мученическую смерть от м
ечей фризов, Годфрид Бульонский, въезжающий в захваченный Иерусалим. И И
исус, второй раз падающий под тяжестью креста. Все они смотрели своими чу
точку византийскими глазами на стол и сидящих за ним рыцарей в полных до
спехах и плащах с капюшонами. Через открытое окно с порывом ветра влетел
большой стенолаз.
Птица совершила круг, отбрасывая призрачную тень на фрески, уселась, взъ
ерошив перья, на спинку одного из стульев. Раскрыла клюв и заскрипела, а пр
ежде, чем скрип умолк, на стуле уже сидела не птица, а рыцарь. В плаще и капюш
оне, как близнец похожий на остальных.
Ц Adsumus Мы зде
сь! (лат.)
, Ц глухо проговорил Стенолаз. Ц Мы здесь, Господи, собравшиеся во
имя Твое. Прииди к нам и пребудь среди нас.
Ц Adsumus, Ц в один голос повторили собравшиеся за столом рыцари. Ц Adsumus! Adsumus!
Эхо пронеслось по замку, как раскаты грома, как отзвуки далекой битвы, как
грохот тарана о городские ворота. И медленно замерло в темных коридорах.

Ц Хвала Господу, Ц проговорил Стенолаз, дождавшись тишины. Ц Близок д
ень, когда в прах обратятся все враги Его. Горе им! Потому мы здесь!
Ц Adsumus!
Ц Провидение, Ц Стенолаз поднял голову, и глаза его загорелись отражен
ным светом пламени, Ц ниспосылает нам, братья мои, очередную возможност
ь поразить врагов Господа и еще раз покарать врагов веры. Пришло время на
нести очередной удар! Запомните, братья, это имя: Рейнмар из Белявы. Рейнма
р из Белявы, именуемый Рейневаном. Послушайте.
Рыцари в капюшонах наклонились, слушая. Сгибающийся под тяжестью креста
Иисус смотрел на них с фрески, а в его византийских глазах была беспредел
ьность очень человеческого страдания.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой разговор пойдет о делах, так мало Ц казалось бы Ц имеющи
х между собой общего, как соколиная охота, династия Пястов, капуста с горо
хом и чешская ересь. А также о диспуте, касающемся проблемы, следует ли, а е
сли следует, то когда держать слово

У речки Олесьнички, извивающейся по черным ольховым заливным лугам сред
и белых берез и зеленеющих полей, на возвышении, с которого видны были кры
ши и дымы деревни Боровая, княжеский кортеж сделал долгий привал. Но не дл
я того, чтобы перекусить самим и накормить лошадей, а совсем наоборот Ц д
ля того, чтобы измучиться. То есть Ц по-господски Ц развлечься.
Когда кортеж подъезжал, с лугов сорвались тучи пернатых Ц уток, чирков, н
ырков и даже цапель. Видя это, князь Конрад Кантнер, хозяин Олесьницы, Тжеб
ницы, Милюча, Счинавы, Воловья и Смогожева, а совместно с братом Конрадом Б
елым также и Козьла, немедля приказал свите остановиться и подать ему лю
бимых соколов. Князь прямо-таки маниакально любил соколиную охоту. Олес
ьница и финансы могли подождать, вроцлавский епископ мог подождать, поли
тика могла подождать, вся Силезия и весь мир могли подождать Ц и все ради
того, чтобы князь мог увидеть, как его любимый Раби вырывает перья из кряк
в, и убедиться, что Серебряный выйдет победителем из воздушной схватки с
цаплей.
Поэтому князь как одержимый носился галопом по прибрежным зарослям и за
ливным лугам, а вместе с ним столь же энергично, хоть и не совсем по своей в
оле, мотались его старшая дочь Агнешка, сенешаль Рудигер Хаугвиц и неско
лько карьеристов-пажей.
Остальная свита ожидала у леса. Не слезая с лошадей, поскольку неведомо б
ыло, когда князю наскучит. Заграничный гость князя незаметно зевал. Капе
ллан бурчал Ц вероятно, читал молитву, казначей шевелил губами, вероятн
о, считал деньги, миннезингер бормотал, вероятно, слагал стихи, девушки кн
яжны Агнешки сплетничали, вероятно, относительно других девушек, а юные
рыцари убивали скуку, объезжая и исследуя окружающие заросли.
Ц Эй, Бычок!
Генрик Кромпуш, сильно удивившись, остановил и развернул коня, а потом пр
ислушался, пытаясь понять, который куст тихо окликнул его фамильным проз
вищем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13