— Они не преступники. Обычные работники космопорта и бизнесмены. Так что у них нет оснований бояться киллера или охотника за головами…— …если только они не опасаются за жизнь человека, которого им не хочется видеть мертвым, — закончил Найтхаук. — Такое возможно.— И что теперь? — повторила Мелисенд, — Найдем отель Мы слишком долго сидели в маленьком корабле. Надо отдохнуть друг от друга и поразмяться. Тут не Олигархия, поэтому мы без труда найдем место, где нам всем сдадут номера. — Он помолчал. — А с наступлением темноты начнем искать Ибн-бен-Халида или хотя бы человека, который знает, где он находится.— Впятером мы будем выглядеть несколько странно, — заметил Голубые Глазки.— Поэтому мы разделимся. — Найтхаук посмотрел на Пятницу и дракона. — Вы двое пойдете туда, где кучкуются инопланетяне… даже в Пограничье они наверняка не любят отдыхать вместе с людьми. Ито и я осмотрим места, где собираются люди. Мелисенд пойдет со мной.— Почему не с Киношитой? — спросила она.— Если будет потасовка, я защищу тебя лучше, чем он. Пока Ибн-бен-Халид не найден, важнее тебя в нашей команде нет. О месте встречи договоримся позже.Найтхаук перешел на более медленную дорожку, которая и доставила всех пятерых к маленькому отелю. Конечно, он знавал лучшие дни, но чистота и порядок поддерживались на должном уровне, а в ресторане обслуживали и людей, и инопланетян. Они сняли пять комнат на четвертом этаже, отдыхали до обеда, потом спустились в холл.— Пятница, если здесь найдется что-нибудь из твоего рациона, будет лучше, если ты поешь отдельно от нас, — заявил Найтхаук, и Киношита одобрительно закивал.— К кускам трупов, которые вы едите, я питаю не меньшее отвращение, чем вы — к моей пище, — ответил Пятница, не сводя взгляда с Киношиты. — Просто я лучше воспитан.Инопланетянин ушел в дальний конец ресторана и занял свободный столик.Найтхаук и остальные сели у двери, сделали заказ, нажимая кнопки на меню-автомате, и принялись за еду.Мелисенд все время ерзала на стуле.— То ли ты ешь какую-то гадость, то ли считываешь неприятные тебе эмоции, — заметил Найтхаук.— Мне как-то не по себе среди перепуганных людей, — призналась Мелисенд.— А можешь ты отключиться? Как закрывают глаза или затыкают уши?— Как отключить мозг? — ответствовала балатаи.— Должен быть какой-то способ, иначе ты давно бы сошла с ума. Не можешь же ты считывать мерзкие эмоции со всей планеты.— С расстоянием их воздействие уменьшается.— А как насчет стен?— Практически не помогают. Только расстояние.— Должно быть, ты действительно настрадалась на корабле.— Приходится приспосабливаться. Пятница ненавидит всех людей, но ненависть свою держит под колпаком. Иной раз она выплескивается, но нечасто. И у Киношиты эмоции вспыхивают, лишь когда он сшибается с Пятницей.— А как насчет меня? — спросил Голубые Глазки.— Твои эмоции я читать не могу, — ответила Мелисенд. — Очень уж мы разные.— А у босса? — Голубые Глазки указал на Найтхаука.Балатаи долго смотрела на него.— Я никогда не встречала такого человека. Эмоционального излучения почти нет. Ни дурного предчувствия, ни страха, ни ярости. Для него все это не более чем работа. Ничто его не расстраивает, ничто не возбуждает.— Полагаю, потому-то он и Вдоводел, — кивнул Голубые Глазки. — Вероятно, единственное, что ты от него уловишь, так это чувство глубокого удовлетворения, обусловленное успешным выполнением задания. Оно наверняка проявится после того, как он вырежет пятьдесят или шестьдесят плохишей.— Как же это ужасно! — прошептала Мелисенд.— Однако это единственный способ выжить, если ты постоянно ставишь на +сон собственную жизнь, — ответил Найтхаук.— Жизнь больше, чем выживание, — возразила она.— Не для всех.— Чем бы ты занимался, если б не стал Вдоводелом? — спросил Голубые Глазки. — Что бы ты мог делать? Чего бы хотел?— Глупый вопрос. Я такой, какой есть.— Но если бы, — настаивал дракон. Найтхаук пожал плечами.— Наверное, что-нибудь выращивал бы.— Выращивал?— Цветы, растения, животных, — ответил Найтхаук. — За свою жизнь я слишком многих убил. Для разнообразия неплохо кого-то и вырастить.— А что тебя останавливает? — не унимался Голубые Глазки. — От твоих создателей тебя отделяет полгалактики. Ты можешь раствориться в Пограничье, и они тебя никогда не найдут.— У меня есть обязательство.— Перед ними? — пренебрежительно бросил Голубые Глазки.— Передо мной.— Перед собой?— Перед моим двойником, который лежит в морозильной камере на Делуросе VIII. Обеспечив его будущее, я займусь своим.— Я знаю, что люди заботятся о родителях и детях, — продолжал Голубые Глазки. — Но какие чувства испытывает клон к своему… как бы его назвать… к своему оригиналу?—» Он — не другой человек. Он — часть меня, точно так же, как я — часть его.— Не понимаю.— Я тоже, — признался Найтхаук. — Но знаю, что чувствую.— Интересно, а почему клонирование столь сурово наказывается? — проворковал Голубые Глазки.— Возникает слишком много юридических проблем, — ответил ему Киношита. — Несет ли человек ответственность за преступные действия его клона? Если на месте преступления найдена ДНК, чья она? Опять же вопросы наследования. Кто имеет больше прав — сын человека или его клон?— Мне представляется, все это можно решить.— Наверное, можно… но лучше, пожалуй, не стоит, — внесла свою лепту Мелисенд. — Каждому из нас нравится ощущать свою уникальность. Клоны все изменят.— Ну, не знаю, — покачал головой Киношита. — Настоящего Вдоводела я не встречал, но провел достаточно времени с первым клоном, и он не имеет ничего общего с этим.— Почему же он так отличался? — удивилась Мелисенд.— Совсем молодой, импульсивный… да еще страстно влюбился в первую встреченную им женщину.— Ему было всего два месяца, — напомнил Найтхаук. — Не только физиологически, но и во всем остальном. — Он помолчал. — Бедняге не дали ни единого шанса.— Ты говоришь так, словно знал его, — вставил Голубые Глазки.— Больше, чем знал. Я сам был таким же.— Вот! — воскликнула Мелисенд. — Первая сильная эмоциональная реакция, которую я смогла уловить со дня нашей встречи.— Эмоции только мешают делу. — На лице Найтхаука отразилось то ли раздражение, то ли недовольство.— Я не согласен, — покачал головой Киношита. — Без сладострастия и алчности человек так бы и остался на Земле.— Сладострастия, алчности и любопытства, — поправила его Мелисенд.— Что ж, пора утолить наше любопытство. — Найтхаук оставил отпечаток большого пальца на счете, поднялся, знаком позвал за собой остальных и направился к двери.Пятница присоединился к ним, и вскоре команда Найтхаука растворилась в прохладной ночи, отправившись на поиски информации о своей жертве. Глава 13
— Так с чего мы начнем? — нервно спросила Мелисенд, когда она и Найтхаук остались вдвоем на практически пустой движущейся дорожке.— Выбирать тебе. Таверна, аркосалон или кафетерий, где эмоции будут не слишком болезненны для балатаи. Я хочу, чтобы ты смогла прочитать новые эмоции, страсти, которые мне удастся разжечь. Я Полагаю, тебе будет легче при минимальном начальном уровне.— Верно. Но почему ты не предоставил мне права выбора на Сайлене IV?— Мои… э… спонсоры дали знать, что Ибн-бен-Халида пару раз видели в баре Голубых Глазок. Поэтому не имело смысла идти в соседнее заведение.— Ах вот оно что, — протянула Мелисенд. — Но как ты поведешь себя на этот раз, когда нет Киношиты, чтобы затеять спор?Найтхаук пожал плечами.— Что-нибудь придумаю. Сядем не в темном углу, а на свету, чтобы я мог видеть твое лицо. Если кто-то что-то скажет или как-то отреагирует на мои слова, просто посмотри на него.— Хорошо. — По голосу чувствовалось, что Мелисенд не по себе. — А если он попытается что-то предпринять?— Тогда он узнает, как досаждать подругам Вдоводела.— Это, конечно, приятно слышать… но звучит очень самодовольно.— Я заработал право на такое самодовольство, — отрезал Найтхаук. — Или ты предпочла бы, чтобы я вжимался в стул, сосал палец и верещал «Не бейте меня!» всякий раз, когда у кого-либо возникало желание узнать, чего я стою?— Нет, — вздохнула Мелисенд. — Мне бы этого не хотелось.— Как насчет этого заведения? — Найтхаук указал на таверну с экзотической вывеской. Мелисенд сосредоточилась.— Не хуже других. У них очень красивая танцовщица.— Как ты узнала?Женщина улыбнулась.— Воздух напоен сладострастием. Как, по-твоему, в чем причина?— Логично. Думаю, нам лучше войти вдвоем.— Почему?— Ты женщина привлекательная. Если войдешь одна, боюсь, часть этого сладострастия перекинется на тебя.— Ты очень предусмотрительный.Найтхаук пожал плечами.— Зачем создавать себе лишние трудности?Она окинула его взглядом, взяла под руку, и вдвоем они вошли в таверну.Найтхаук и Мелисенд оказались в необычном шестнадцатигранном зале с инопланетными гобеленами на стенах. Почти обнаженная девушка стояла на огромном прозрачном шаре, который катался по маленькой сцене, расположенной в центре зала. Девушка Держалась на шаре с необыкновенным изяществом, и Найтхаук решил, что ей не составит труда сделать пируэт или сальто. Музыка вроде была «живая», но оркестра Найтхаук не приметил.Вокруг сцены стояло примерно тридцать столиков, половина которых пустовала. Женщин, за исключением танцовщицы и Мелисенд, в баре не наблюдалось.Найтхаук подошел к столику у самой сцены, усадил свою спутницу, потом сел сам. Официантов он не заметил, ни людей, ни роботов, поэтому внимательно осмотрел поверхность столика и нашел едва заметную кнопку, при нажатии на которую высветились два меню. Напитки предлагались экзотические: «Пыльная шлюха», «Синяя зебра», «Зеленое с белым», «Чиллер-Киллер» и даже фантастически дорогой алфардский коньяк семидесятипятилетней выдержки. Когда они выбрали коктейли, Найтхаук приложил большой палец к соответствующим точкам меню, и мгновением позже в столике открылись два люка, из которых словно по мановению волшебной палочки поднялись два полных стакана.— Никто тебя не заинтересовал? — спросил Найтхаук, оглядывая зал.— Они все такие страшные.— Внешность бывает обманчивой.— А ты никогда не испытываешь страха, предчувствия беды? — спросила Мелисенд, не сводя с него глаз.Найтхаук усмехнулся.— Если ты этого не знаешь, значит, у нас серьезные трудности.— Я не могу обнаружить у тебя страха.— Такая уж у меня работа. Нельзя нервничать.— Одно дело контролировать или не обращать внимания на страх. И совсем другое — не иметь его вовсе.— Может, это меня и спасает.— Ты очень странный человек, Джефферсон Найтхаук.— Только так и можно стать легендой, — ответил он. Полуголая танцовщица закончила номер, и Найтхаук помахал ей рукой.— Мы будем счастливы угостить вас, когда вы оденетесь.— Я не пью с посетителями.— Но я предлагаю выпить за здоровье Ибн-бен-Халида. — Эту фразу он произнес достаточно громко, чтобы его услышала добрая половина зала.— Вы, должно быть, меня не поняли, — ответила девушка. — Я не пью с посетителями.— Теперь вам осталось только сказать мне, что вы — патриотка Олигархии, — бросил он вслед танцовщице, когда та сходила со сиены, и повернулся к Мелисенд. — Ну?— У нее никакой реакции Но при упоминании Ибн-бен-Халида я уловила дна эмоциональных всплеска. От твоей реплики о патриотизме у одного эмоции зашкалили.— За нас или против?— Не знаю. Я считываю эмоции, а не мысли… но, учитывая, что до ближайшей планеты Олигархии две тысячи световых лет, думаю, что за нас.— Давай выясним.Найтхаук встал со стаканом в руке.— Предлагаю выпить за Ибн-бен-Халида! — воскликнул он.Все промолчали.— Паршивые трусы, — пробормотал Найтхаук и, осушив свой стакан, уселся обратно за столик. Посмотрел на Мелисенд, шепотом спросил. — Есть что-нибудь?— Все, — ответила она. — Верность, ярость, любовь, ненависть, даже страх.— Направленные на меня или на Ибн-бен-Халида?— Не знаю.— Всплеск эмоций может означать, что они знают его или хотя бы знают о нем. Что они любят его и боятся меня или наоборот. — Он печально улыбнулся. — Эмпатия не относится к точным наукам, не так ли?— Ты это знал, когда нанимал меня.— Не сердись. — Найтхаук оглядел зал. — А может, именно это от тебя и требуется?— Не поняла.— Если я шлепну тебя по щеке, только обозначив удар, ты сможешь упасть так, словно я ударил со всей силы?— Не знаю. Я не актриса.— Тогда не волнуйся об этом.— В каком смысле?— Я не могу ждать весь вечер, пока кто-то да подойдет. Попытаемся спровоцировать ответную реакцию.— Ты хочешь ударить меня? Я не смогу убедить их, что мне действительно больно.— Сможешь.— Ноя…Получив крепкую затрещину, она свалилась со стула и покатилась по полу.— Поднимайся! — проревел Найтхаук. — Поднимайся и повтори это еще раз!Мелисенд села, перед глазами расплывались круги. Найтхаук рывком поднял ее и выволок на улицу.— Жди в отеле, — шепнул он, прежде чем вернуться в таверну.— Обещает мне ночь развлечений, а потом начинает перечислять добродетели Кассия Хилла, — объяснял Найтхаук свой поступок, усаживаясь за столик. — Этот мерзавец знать не знает, что такое добродетель.Однако реакции не последовало, и Найтхаук вновь встал.— Здесь я уже насиделся, — изрек он и широким шагом вышел на улицу.Он удалился от таверны футов на сорок, пошатываясь, словно пьяный, когда за его спиной послышался голос.— Подожди, приятель!Найтхаук подавил довольную улыбку, уже кривившую губы, и повернулся. Его догонял мужчина, которого он только что видел в зале, широкоплечий, с большим животом (любил, видать, выпить пива), окладистой черной бородой и сверкающими серыми глазами.— Я слышал твои слова в таверне.— И что?— Так уж получилось, что я служил под началом Кассия Хилла в войне с боролитами. Он — великий человек, и я не согласен с тем, что ты говорил про него.Превосходно, подумал Найтхаук. В таверне пятьдесят сторонников Ибн-бен-Халида, но мне достается тот, кто его ненавидит.— Ты имеешь на это полное право, брат. Я не хотел никого обидеть.— Тогда тебе лучше извиниться прямо сейчас.— Хорошо, я извиняюсь.Но мужчина, похоже, разозлился еще больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25