Родной вариант сильно изменился за четыре года. А странные обстоятельства даже самых нормальных людей могут склонить к странному поведению.— Вот что, Боря, — сказал я после первой, пока братец разливал вторую порцию, — давай совмещать приятное с полезным. Тебе вино нравится?— Угу, — Борис кивнул.— У меня его — хоть залейся. Выпьем, сколько захотим. А ты мне пока рассказывай все, что в вашем долбаном мире произошло за последние четыре года. Проведи самую масштабную политинформацию в твоей жизни. Поехали!— С чего начать? — спросил брат, осушив вторую рюмку.— С лета 1989-го.— Та-ак. Ты помнишь Горбачёва?..
Я узнал все. Или почти все, так как Борис не обладал абсолютной памятью. Мир действительно изменился, притом настолько необычным образом, что я заподозрил самое наглое и беспардонное вмешательство со стороны. Но Борису не сказал, чтобы не прерывать лекцию. Тем более, одна помеха уже была. Сердитая Люда с каменным лицом заглянула на кухню и сказала металлическим голосом:— Попрошу потише, дети спят. И, вообще, уже поздно, а Борису завтра рано на работу.Брат с виноватым видом открыл рот, чтобы возразить. Потом, неожиданно, замолчал, задумался.— К чёрту работу, — сказал он. — Я уже у Сергея работаю. Он меня по протекции берет, как родственника. Ведь правда, Серёга?Я немного обалдел от такого нахальства, но быстро сообразил, что дела у Бориса идут не совсем хорошо. И не только на работе. Недовольное лицо жены, початая бутылка в холодильнике… И это отчаянное заявление…— Все правильно, — важно сказал я, — Боря будет директором моего израильского филиала. И деньгами не обижу.Когда жена ушла, я негромко спросил:— Что там у тебя с работой? Ты же диссертацию защищал.— Диссертацию? Да, было дело. Но уж больно сильные токи я исследовал. В Израиле с такими токами не развернуться. А работа… Пусть мои враги на ней работают. До ста двадцати лет. Ты мне деньжат подкинешь? Тебе же просто.— Нет проблем. — Я засмеялся. — Считай, что ты уже миллионер. Гони дальше.Когда Боря дошёл до сегодняшней заварухи в Москве, я махнул рукой. Хватит, мол. И одновременно подумал, что большего мерзавца, чем я, наверное, в природе не существует. Называется — любящий сын, к родителям стремился. И не спросил про отца родного! Конечно, с Борисом они общались не ахти как, но всё же…Брат развёл руками.— Ну, ты же папашу знаешь, — сказал он. — Великий путешественник и борец за правое дело. Хотя меня в борьбу он не впутывал. Значит так. Когда ты исчез, он меня допрашивал, как в КГБ. О чём мы говорили, что ты собирался делать… Словно мы с тобой не полтора раза виделись, а каждый твой шаг обсуждали. Потом летом девяностого он на меня свалился, говорит, что надо из Союза убираться и чем быстрее, тем лучше. А ехать надо — только в Израиль. Дал немного денег, сказал, что ещё добавит. Ну, в Союзе тогда такой бардак был, хуже, чем сейчас, наверное. Путч, то, другое… Я и рванул. Отсюда позвонил — он ко мне через десять минут прибежал. Притащил двадцать тысяч долларов, обнял, похлопал по плечу и сказал, что хоть за меня он теперь спокоен. «Какое, — говорю, — спокоен? С Ираком тут заваруха…» А он опять похлопал и сказал, что Ираку уже конец скоро. Посмотрел на обстановку, вышел, принёс видик классный, пожелал успеха и ушёл. Потом звонил…— Слушай, а почему он тебя именно в Израиль упёк? Мог бы в Америку или на какие-нибудь банановые острова.— Понимаешь… Отец наш — он ведь большой ребёнок, если задуматься. И живёт он, исходя из очередной владеющей им идеи. Это — как я сейчас понимаю ситуацию. Ты его помнишь борцом с мусульманской агрессией. Чуть позднее он занялся поисками корней. Я попал под еврейский период. И слава Богу, что не в шотландский. Подыхал бы сейчас с тоски где-нибудь в Шотландии.— М-да. Что-то русский период у нас оказался растянутым. А что ты говоришь со звонками?— Да ничего! Уже около года — ни слуху, ни духу. Без объяснения. Его телефон в Доме не отвечает.— Глубоко же он закопался в поисках корней.— Да уж.Я оглядел стол. «Финикия» иссякала. Вспоённые кумысом хазары пили вино из детских пластмассовых чашек, как воду. Я был слишком сосредоточен, чтобы опьянеть, Борис — слишком увлечён рассказом. А, тут, как раз, наступила моя очередь рассказывать.Я сделал вторую вылазку в Питер. В дополнение ко второй пятёрке «Финикии» я заказал Дому чемоданчик с долларами. Мысленно прикинул-намекнул, что там должен находиться миллион. Вернувшись, поставил вино на стол, а деньги вручил брату.— Тебе!— Что это?— Я же обещал миллион.— Что-о!! — Борис распахнул чемоданчик и то, что не сделало вино, сделал опьяняющий вид денег. Борис окосел.— Ты бы лучше… шекелей… — сказал он заплетающимся языком. Мне же их… менять… замучаешься.— Ты недоволен? — я сделал вид, что собираюсь забрать деньги.— Доволен, — Борис, кажется, протрезвел. Закрыл чемодан, вышел из кухни и вернулся уже с пустыми руками. — Я весь внимание. Кого надо убить?— Никого. Для этих целей у меня Йегуда и Рами. А ты просто посиди, послушай меня. Кстати, шекели — это местные сикли?— Какие такие сикли? — похоже, мои слова ещё раз прозвучали, как бред сумасшедшего.— Неважно. Слушай сюда.Я рассказал все. Не очень подробно, но достаточно для понимания. В середине рассказа Борис сбегал за географическим атласом, и мы вчетвером стали наносить на карту контуры альтернативного Израиля. Борис аж постанывал, издавая восклицания типа:— И нефть у них есть! И Сирии у них нет! А почему они Кипр не захватили? Сорок миллионов, говоришь?Зато мои хазары при виде карты «нашего» Израиля только что не плевались.— Восточный берег Иордана! — кипел от возмущения Рами, — это же исконная еврейская земля. Как можно было её отдать.— Ливан? — вторил ему Йегуда, — нет такой страны! В каком году мы разбили султана Абдаллу под Цором? Ты не помнишь, Рами? И потом догнали и добили под Цидоном. Я сам на берегу Литани родился.— Вот удивил! — возмутился подвыпивший Рами. — Литани. Я вообще в Пумбедите родился. Это же еврейские места, там Вавилонский Талмуд составили. А где у вас Пумбедита?— Пум… что? — Борис полез в атлас, раскрыв его, почему-то, на Индии.— Это ты слишком размахнулся, — рассмеялся я. — Раз Вавилонский Талмуд, то где-то в Ираке или в Иране надо искать.Рами открыл рот, но так как кроме доказательств исконности еврейских земель ничего другого он сказать не мог, я сделал резкий жест и приказал:— Все, хватит о чепухе. Нам карты не изменить. Рассказываю дальше.Когда я дошёл до своих утренних злоключений в Хевроне, Борис начал неприлично хихикать. Вскоре хихиканье переросло в хохот.— Хеврон — это же территории. Там евреев почти нет. Это все были арабы.— А как же пещера праотцов? — удивился Йегуда.— Не знаю, — Борис пожал плечами. — Я нерелигиозный. Может быть, и есть там какая-то пещера.— У нас религиозных почти нет, — не сдавался Йегуда, — но все равно, в пещеру праотцов все ездят ещё школьниками.— Нет религиозных? — это сообщение, кажется, изумило брата больше, чем наличие нефти в Израиле. Я даже не понял, почему. — И как вы без них живёте?— Есть, конечно, — пошёл на попятную мой телохранитель. — Даже в кнесете три человека религиозные. А что такое? Живём.— Три человека! — Борис тряхнул головой. — Живут же люди… А что ты дальше делать будешь?— Тебя спасать, — ухмыльнулся я. — Разве ты не понял, что именно ваш Израиль мусульмане хотят уничтожить в первую очередь?— Мы тут на первой очереди с сорок восьмого года стоим, — сердито ответил брат. — Хотеть не вредно.— А как же бомба? На такой маленький Израиль одной бомбы хватит.— Бомба? — Борис зевнул. — Черт его знает. Конечно, надо её найти.Тут я понял, что брат уже давно находится в полусонном состоянии. Пора было удаляться. Тем более, теперь не было никакой проблемы в том, чтобы найти Бориса в следующий раз. Мы откланялись. По дороге домой телохранители поинтересовались, зачем я дал «этому человеку» так много денег. Я ответил, что раз это мой брат, то ему принадлежит половина наследства моего отца. Вполне приличное объяснение. 11. Вторжение в Санкт-Петербург. Несколько дней мы валяли дурака. Хазары учили русский язык и скоро научились говорить, почти как телевизионные дикторы. Я валялся на диване и смотрел видео, навёрстывая упущенное за четыре года. Можно было вернуться в Израиль варианта Медведя, но я боялся упустить звонок Седого, который должен был вернуться с какой-нибудь из войн.Наконец, в один из визитов на почту, я получил отправленное Е. Волк письмо следующего содержания:«Уважаемая Е. Волк! Поздравляем, Ваши данные совпали с требованиями к победительнице компьютерной лотереи. С Вами будет заключён контракт, также вы получите приз в размере 1500000 рублей.» Разумеется, следовали подписи президента компании и её казначея. Обратиться предлагалось к представителю компании в Санкт-Петербурге Дмитрию Салаеву.Я обсудил ситуацию с хазарами. Конечно, совсем неплохой результат дала моя невинная провокация. В наших руках оказалась тоненькая ниточка, которая при умелом обращении, могла вывести нас сквозь запутанный мафиозно-политический лабиринт прямо на мусульманского Минотавра. Но в чём заключалось это «умелое обращение»? Не дать нити оборваться, вытягивать на себя, одного за другим, все более и более информированных членов исламской банды.Возникла проблема связи с Салаевым. Я мог позвонить сам, представившись братом Елены Волк. Но тогда меня не будут ждать люди желающие схватить эту особо ценную девушку и доставить её в «странный мир» для обмена на «странную бомбу». Я смогу поторговаться от имени сестры, но… это все — не то. Куда лучше, если позвонит сама девушка и договорится о встрече. Я не мог говорить женским голосом даже очень постаравшись. Значит, надо найти какую-нибудь девушку хотя бы для одного звонка. Но где? Старых подруг у меня нет, а новых я не завёл. Найти случайную шлюху, заплатить ей за звонок и разговор? А если она ляпнет глупость, и Салаев что-то заподозрит?И тут меня осенило. Я вспомнил умненькую секретаршу Седого. Кажется, у меня было желание с ней встретиться? Отлично. Встретимся. Поговорим. Дам девушке возможность заработать без ущерба для её девичьей чести. Уж она-то глупость не ляпнет. А там — посмотрим.Я наскоро обучил телохранителей искусству обращения с пультом дистанционного управления и оставил их перед видиком с кучей боевиков. Они пытались было протестовать, но я спросил, похож ли я на человека, который любит рисковать жизнью? Парни согласились, что не похож. А когда я намекнул, что собираюсь навестить одну старую знакомую, то успокоились окончательно. Хотя, я считаю, кадры из фильма «Терминатор-2» убедили их куда сильнее, чем моё враньё.Девушка была в конторе. Толстую книгу сменил тонкий журнал. Всё остальное — без изменений. От Седого-Седова — никаких вестей.— Меня зовут Сергей, — сказал я, — напоминаю, если вы забыли, а вас?— Света.— Знаете, Света, я пришёл сюда не только из-за Седова. Вы понимаете, я в Риге проездом, ничего не знаю. И как раз сейчас я слегка проголодался. Вы не составите мне компанию в каком-нибудь кафе или ресторанчике?Девушка недоверчиво посмотрела в мою сторону и показала на стоящий рядом с раковиной стакан и маленький кипятильник.— Вот моё кафе, — сказала она. — А в честь некоторых праздников — даже ресторан. Мне платят зарплату, чтобы я сидела в конторе.— Это единственная проблема? Возьмите пол-дня отгула, и я заплачу вам в два, нет — в пять раз больше. Ничего неприличного, как гиду. Идёт?— Вы очень хорошо умёте убеждать, Серёжа, — девушка сложила журнал, я увидел, что это банальный «Огонёк». — Раскрою вам маленький секрет, хоть я и не должна это делать. Седов сказал, что если меня захотят подкупить, я должна взять деньги, а потом рассказать ему, и он заплатит в два раза больше. Я очень рада, что меня, наконец, подкупают.— Спасибо за откровенность, — сказал я, — но что если я захочу разорить Седова? Я заплачу вам очень много, и он обанкротится. Или не сдержит обещание. Вообще-то, я вынужден вас разочаровать. Это не подкуп. Это обыкновенная реализация человеком прав не только на труд, но и на отдых. Вы идёте?— Иду.Кафе оказалось именно таким, каким я представлял себе рижские кафе: уютным и прекрасно декорированным. Кофе был не особенно вкусен, а вот пирожные — в самый раз. Я чувствовал на себе изучающий Светин взгляд. Конечно, девушка подозревала, что я польстился не на её неброскую внешность, а на возможность получить какую-то информацию о Седове. Придётся её разочаровать.Я сказал, что мне требуется помощница для одного очень важного телефонного розыгрыша. Это никак не касается Седова, а за помощь я хорошо заплачу.— Если это не касается Седова, то почему именно я? — Света умела задавать вопросы. Попробуй ответь, что она — моя единственная знакомая! Стыд и позор!— Звонить надо именно сегодня, — сказал я, — у меня нет знакомых девушек в Риге кроме вас.— Сколько?— Тысяча долларов. — Я уже знал, что за такие деньги на территории бывшего СССР я мог попросить у девушки значительно больше, чем участие в розыгрыше по телефону. Потому и добавил, — Это не просто розыгрыш. Это очень важная операция, и одно слово, сказанное невпопад, может все испортить.— Так что надо?— Вы согласны?— Это будет только по телефону?— Клянусь! Вы поговорите, получите деньги — и все. Хотя, я надеюсь, вы и после этого иногда составите мне компанию в кафе.— Согласна. Что надо сделать?— Запоминайте. Вас зовут Елена Волк. Вы послали свои фото в рекламное агентство для участия в компьютерной лотерее. Вы должны получить приз и заключить договор на работу манекенщицей. Пока всё ясно?— Да.— Вы позвоните, представитесь. Скорее всего, вам назначат время и место встречи. Это в Петербурге. Да, кстати, вы сами из Петербурга. Будут спрашивать адрес — не говорите. Будут настаивать — вы поссорились с родителями и живёте у подруги. Да, а звоните вы после того, как получили от компании письмо «до востребования» с известием о выигрыше. Не запутаетесь?— Не должна.Я расплатился долларами (ах, каким взглядом меня провожала официантка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39