Ещё один повод задуматься. Что я знал о застенчивом гении-неудачнике, которого племянник Кардинала пренебрежительно назвал «тараканом усатым»? Только то, что у него была псевдомилиция, но трактат о Доме не забрала, и тот достался племяннику Кардинала. А кому достался сам Михаил Ильич? И не убили ли его, как человека, знающего слишком много? 17. Жизнь прекрасна, но… удивительна. Прошло три дня. Отец с Седым так и не объявились. Что непонятней всего — исчезла даже мать. Хорошо, если это отец спрятал её на время своих авантюр. Оставалось надеяться. А искать… Кого из жильцов Дома можно найти?С Рутой я тоже не виделся. Идти к ней первому, после всей истории с похищением и освобождением, не хотелось. То ли чувство вины мешало, то ли какой-то дурацкий принцип. И она не шла. Ничего, не последний день живём…Я побывал в Риме. Поборол опасение оказаться белой вороной в чужом непонятном городе. И был вознаграждён. Рим — лучшее в мире место для «белых ворон». Я выглядел банальным туристом, которые встречались здесь на каждом шагу. Да почему выглядел? Я БЫЛ туристом! А паспорт и виза — это уже вторично.Рим меня восхитил. Я не собирался ограничиваться кратким знакомством. А своей очереди ждали Венеция, Милан, Флоренция… Да и не сошёлся свет клином на Италии! Мало ли в мире интересных мест!? Япония, Франция, Индия, Мексика… Господи, до чего странен же Атлант, обуздавший своё хобби государственной границей. Уж в Риме бы он нафотографировал…Я настроился на самое подробное знакомство с земным шаром. Чуть позднее, получив понятие о странах и народах, можно было махнуть в другие варианты истории. А там, глядишь, если высшие этажи мне подчинятся, и во времени попутешествую, и дальше… Ни к чему делать кавалерийские наскоки на Пушкина. Если уж Дом обещает превратить мою жизнь в роскошное пиршество, то надо подобрать подходящее меню.Но я не расставался с Ленинградом, возвращаясь в город для ночлега. С одной стороны ещё не набрался нахальства, чтобы устраиваться в отелях, с другой — надеялся на встречу с родителями и Рутой. А на четвёртый день римских каникул — «спёкся», замучила ностальгия. И после завтрака, начитавшись родных газет, решил прогуляться по Питеру.Вышел я сразу на Невский рядом с Домом Книги, сам толком не зная, куда направиться. "Потолкаюсь среди очередей, у Казанского собора постою, послушаю ораторов, — думал я, — и надоест. Уж на что римский воздух ругают, а наш, похоже, ядовитей будет. Вон как «Икарусы» копоти поддают!Летние дни готовились к превращению в осенние, но кое-что от летнего зноя в них осталось. Облака старались не баловать ленинградцев солнечным теплом, солнце успешно ускользало… Одним словом — день как день. На миг во мне вспыхнуло ощущение жуткой зависти к людям, деловито снующим вокруг. Они ЗНАЮТ, зачем пришли сюда, ЗНАЮТ, что им надо делать в ближайшее время. А я? Я — человек без желаний, у меня ВСЕ есть, мне нечего больше желать. Противоположности сходятся: чья-то абсолютная бедность сходна с моим абсолютным богатством. В чём сходство? В безысходности…Чувство было жуткое, словно мир вокруг меня поплыл, потерял ясность очертаний. Мне показалось, что этак я смогу ходить сквозь варианты даже без помощи Дома. Наваждение постепенно рассеялось, вернулась способность к логическому мышлению. Что это? Жесточайший приступ угрызений совести? Зависть к тем, кто знает смысл жизни? Получается, и я в туристах надолго не засижусь, куда-нибудь полезу восстанавливать справедливость в моём понимании.Побродив у фонтана рядом с Казанским собором, я, как в старые недобрые времена, попытался установить наличие слежки. Никого. Сложновато это, выследить человека, выходящего не из Дома, а Бог знает где…— Извините, вы говорите по-английски? — изящная стройная брюнетка с болтающимся на груди фотоаппаратом обратилась ко мне на таком разборчивом английском, что я автоматически ответил:— Да. — И после недолгих размышлений. — Немного.Моя собеседница так же разборчиво спросила, как проехать до Исаакиевской площади. Я объяснил и добавил, что могу проводить. Она согласилась, и мы сели в автобус. По дороге я вспомнил слова о ружьё, висящем на театральной сцене, которое обязательно должно выстрелить в конце спектакля. На этот раз «ружьём» оказался английский язык. Не зря, выходит, я зубрил его, накачивая мышцы! Шибко не преуспел, но с девушкой симпатичной пообщаться хватит. И в чём особенная прелесть — не где-нибудь в Нью-Йорке или Майами, а у себя в Ленинграде, на своей, так сказать, территории. И почему, вообще, лезут в голову дурацкие мысли о конце спектакля?Девушка оказалась американской студенткой, приехавшей в Ленинград в составе туристской группы и пожелавшей осмотреть городские достопримечательности самостоятельно. Я вызвался поработать гидом, и моё предложение было принято. Слава Богу, перед выходом из Дома мне хватило ума заменить лежавшие в кармане брюк итальянские лиры на изрядное количество рублей. Это позволило лихо катать американскую гостью на такси и щедро угощать её в кафе, куда мы прорвались лишь благодаря ещё более щедрым чаевым швейцару. Моя спутница, в полном соответствии с тем, что я знал об американцах, вначале пыталась платить сама, но я пресёк её поползновения на корню. С шутливой (насколько я разбираюсь в английском) интонацией она спросила, богатый ли я человек. Мне не оставалось ничего другого, как согласиться.Кроме фраз типа: «Это очень старый дом», «Это очень красивый дом», — я оказался способен и к диалогам на более сложные темы. Ну, а под вечер мы так наловчились общаться, словно нашему разговору помогала телепатия. Я все меньше смотрел в направлении дворцов, о которых рассказывал, мой взгляд был прикован к девушке, а она улыбалась мне в ответ. Я предложил Кэт (так звали американку) побывать у меня в гостях, и она согласилась.Первым делом Кэт из моей квартиры позвонила в гостиницу «Пулковская», где ей удалось застать в номере свою соседку, и предупредить, чтобы та не волновалась из-за её, Кэт, отсутствия. Поговорив, она приступила к изучению висящих на стенах живописных полотен. Дело в том, что стараясь потрясти гостью я «заказал» настоящие хоромы, а стены украсил запомнившимися работами матери, дополнив их и врезавшимся в память «Собакочеловеком». Именно «Собакочеловеку» да ещё картине со скелетом-велосипедистом Кэт уделила особое внимание. Она спросила, не Сальвадор ли Дали автор этих полотен, и высказала несколько предположений об их возможной баснословной цене. Вечер прошёл замечательно, аванс на ещё более замечательную ночь (звонок в «Пулковскую») я получил… О чём ещё остаётся мечтать человеку? Да я ни о чём и не мечтал. Правда, лаская Кэт, я вспомнил о Руте, и кое-какие угрызения совести зашевелились в душе. Но не сильные. В конце концов, мы ведь не давали друг другу никаких клятв верности?Засыпая, я пообещал сам себе, что не расстанусь с Кэт ни завтра, ни … в ближайшее время. Наверное, навещу её в Штатах. Пусть теперь она поработает моим гидом.
Ярчайший солнечный свет наконец сумел пробраться даже сквозь мои закрытые веки. Сзади, уткнувшись носом в спину посапывала Кэт, и я боялся пошевелиться, чтобы не разбудить её. Но через несколько секунд после пробуждения до меня дошло: ни разу в жизни в моей комнате не было так солнечно. Как это я расположил спальню, разместил кровать? Или заказал наутро за окном калифорнийский пейзаж?Я открыл глаза. И сразу же понял, что комната мне незнакома. Надо вспомнить вчерашний вечер, .. ночь. Пили мы шампанское и французский коньяк, притом не так, чтобы слишком. Спальню я придумал без выкрутасов, простенькую. Но не эту комнату, точно. Это же… крестьянская изба какая-то. Верно, изба. Разве Кэт тоже из Дома? Какие сволочи так шутят!Осторожно, стараясь не разбудить Кэт, я повернулся. Господи, Боже мой! Спаси и сохрани! Рядом со мной лежала не Кэт! Рута? Трудно даже за день пересказать весь поток мыслей, гипотез, часто абсолютно противоречивых, выданый моим мозгом за какую-то долю секунды. Нет, не Рута. Но и не Кэт. От Руты только соломенного цвета волосы и короткая стрижка. Волосы меня обманули. А вот всё остальное…Похоже, женщина почувствовала на себе мой взгляд, ритм её дыхания изменился, она открыла глаза, посмотрела на меня.Первой естественной реакцией женщины в подобной ситуации должна быть попытка прикрыться. Во всяком случае, я так думал. Однако, моя соседка по постели была другого мнения. Не меняя позы и ничуть не стремясь прикрыть внушительных размеров грудь, она окинула меня изучающим взглядом и спросила на английском, с трудом поддающемся пониманию:— Кто ты такой, парень? Что ты здесь делаешь?— Не знаю. Кто ты? Где я? Чей это дом?— Это мой дом, — ответила хозяйка на один из моих вопросов, — и ты должен мне деньги… за ночлег.Мысленно проклиная все на свете я натянул брюки и полез в карман за деньгами. Интересно, рубли ей подойдут? Кстати, я перевёл «за ночлег», а может быть она имела в виду «за ночь»? Вот переплёт… За такие шуточки убивать мало… Не представлял, что когда-нибудь заплачу за ночь с женщиной. А за что и кому? Уж этой-то я ничего не должен. Разве что она мне.Женщина повертела в руках десятирублевую купюру и бросила на пол.— Это деньги?! — взвизгнула она. — Ты, чёрт бы тебя побрал, кто ты такой? Почему ты не платишь? Я — бедная женщина, а ты…Дальше, мне кажется, последовали ругательства, но с этим разделом английского я почти не был знаком. Из добродушной с примесью любопытства женщины, хозяйка начала превращаться в крикливую ведьму. Рассчитывать на диалог с ней не приходилось. Да и ситуация пиковая. Лучше сматываться по-добру — по-здорову..Я накинул рубашку, всунул ноги в кроссовки, сгрёб носки и куртку, окинул комнату взглядом в поисках своих вещей. Ничего. Оставив за дверью крики и вопли, я выскочил на улицу. Отбежал метров на пятьдесят, остановился, привёл в порядок одежду, завязал шнурки. И только потом огляделся.Без, сомнения меня занесло в деревню, притом очень большую, дома равномерно тянулись во все стороны до горизонта. Но сами дома… Во многом они напоминали обыкновенные крестьянские постройки, бревенчатые и кирпичные. Только крыши подкачали: односкатные, почти параллельные поверхности земли, лишь с самым минимальным наклоном. Эти крыши, да ещё малая высота домов, метра три — три с половиной, придавали всем постройкам эфемерный вид. Сараюшки, да и только. Но всё остальное вокруг домов — вполне основательно. Заборы, огороды, фруктовые деревья. Где-то лают собаки, где-то курица кудахчет. Улицы не замощены, вдоль заборов стоят столбы с натянутыми проводами.Я не был за границей нигде кроме Рима. Куда меня забросили неизвестные шутники? Мысленно я перечислил все англоговорящие страны. США, Англия, Канада, Австралия, Новая Зеландия. Кажется, в Ирландии тоже говорят по английски? Шесть стран, надо же! Если судить по фильмам… Трудно судить по фильмам. Такой садово-огородной архитектуры я ни в одном кино не видел. В Америке, даже в самой глухой деревне, дома другие. Канада, по-моему, должна быть просто продолжением Америки. Австралия? Почему-то я Австралию не представлял такой. Англия? Добрая старая Англия? Верится с трудом. Остаются только Ирландия и Новая Зеландия, страны, почти диаметрально противоположные на земном шаре. Да и в них, надо понимать, трудно найти такую отсталую провинцию. Не знаю. Я огляделся: ни одного высокого дома, выходит, «мать всех лестниц» на помощь не позовёшь. Та-ак. Кто же так тонко пошутил и зачем? Да и шутка ли это? Отсутствие высоких домов означает мою полную изоляцию на приличный срок. В зависимости от расстояния до ближайшего города. Кому надо меня изолировать? Кардиналу, если его помощник врал, или самому преемнику, если тот врал лишь о своём выходе из игры? Есть у меня ещё враги? Не слыхал, не знаю. Неожиданно в памяти всплыла случайная встреча, когда мы с Кэт шли к Дому. У соседнего здания, того самого, с преимущественно женским населением, стояла симпатичная девушка, которую я вначале принял за Руту и здорово струхнул. Но она, скользнув равнодушным взглядом, отвернулась, а я, подойдя поближе, признал свою ошибку. Опять же — блондинка с короткой стрижкой, но Рута так никогда не одевалась. На этой платьице — закачаешься. А если, всё-таки, это была Рута? Увидела, закипела от ревности и сама или ещё, не дай Бог, с мамашиной помощью отомстила?Я стоял посреди улицы и ломал голову над происками неизвестных врагов. Одно можно сказать: все мои неприятности от женщин. Из-за Наташки со шпаной связался, потом Рута влипла, тоже «весело» было. А теперь — Кэт. Нет, это она меня сюда доставила, точно. Только я убедился, что слежки нет, она объявилась. И я хорош, ас сыскного дела.Через секунду меня занимали уже другие проблемы. Я увидел вывернувшую из-за угла процессию. Впереди в обтрёпанной красной накидке с белыми крестами на груди и спине шёл скелет. Да-да, скелет. Бело-жёлтые кости, череп с пустыми глазницами… Как он ходит, что он видит?За скелетом вереницей шли пятеро хмурых людей: трое мужчин и две женщины. В самой… гм… разнообразной одежде. На шеи пятерых была петлями накинута общая верёвка.Процессия прошла мимо меня, стоящего с отвисшей челюстью, и остановилась у одного из домов. Скелет бросил на землю конец верёвки, открыл калитку, прошёл к зданию. Подойдя к дому вплотную он засветился сиреневым светом и… прошёл сквозь стену. Секунд через тридцать дверь распахнулась, он появился на пороге. Костлявая образина тащила отчаянно сопротивлявшуюся женщину в изодранной рубашке.Высокая, плотного сложения женщина не могла противостоять усилиям непонятного, чуть ли не просвечивающего насквозь существа. Скелет волок пленницу абсолютно без усилия, как это делал бы какой-нибудь мощный механизм. Вопль стоял жутчайший.Я почувствовал себя как на просмотре объёмного, да ещё и с запахами, фильма ужасов. В дырах ночной рубашки мелькнула белая грудь, ягодицы. Фильм ужасов, да ещё с элементами эротики. Но ведь у скелета не видно никаких признаков пола?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39