Держась за руки, они стали у окна полюбоваться Пэддингтонским вокзалом.
– Ох, милый, что за счастье – у себя! И никаких хозяек!
– А мне больше всего нравится, что мы будем теперь завтракать вместе. Столько знакомы, а ведь никогда вдвоем не завтракали. Представляешь, я сижу, а напротив ты, кофе мне наливаешь?
– Так давай прямо сейчас, а? Я умираю от желания погромыхать этими плошками.
Она сварила кофе и на лаковом подносе (тоже необыкновенно удачная покупка на распродаже) принесла в гостиную. Взяв чашечку, Гордон прошел к окну. Улица далеко внизу расплывалась в солнечном мареве, будто затопленная ласковым золотым морем. Гордон опустил допитую чашку на столик рядом:
– Вот сюда мы поставим фикус.
– Что мы сюда поставим?
– Фикус.
Она расхохоталась. Видя, что слова его всерьез не восприняты, он добавил:
– Надо пойти и заказать, пока цветочный магазин открыт.
– Гордон, ты что? Какой фикус?
– Обыкновенный. Будем за ним ухаживать; говорят, листья лучше всего протирать мягкой суконкой.
Розмари схватила его за руку, вглядываясь в лицо:
– Шутка?
– С какой стати?
– Фикус! Эту корягу жуткую! Да и куда его? Тут ни за что не поставлю, а в спальне тем более. Спальня с фикусом, бред!
– В спальню не надо. Его место здесь, у окна в гостиной, чтобы все люди из дома напротив любовались.
– Смеешься? Ну конечно, смеешься надо мной!
– Вполне серьезно. Говорю тебе, нам нужен фикус.
– Но зачем?
– Должен быть. Первое, чем положено обзаводиться новой семье. Часть свадебного ритуала.
– Не городи ерунды! Фикусов я не желаю. Ну, в крайнем случае, купи герань.
– Герань не то. Необходим именно фикус.
– Только не нам, у нас такой пошлости не появится.
– Появится. Ты разве не дала обет во всем быть верной мне?
– Нисколько, мы перед алтарем не стояли.
– Все равно, брак подразумевает это церковное «любить до гроба и во всем повиноваться».
– Во-первых, не так, а во-вторых, фикуса здесь не будет.
– Непременно будет.
– Не будет, Гордон!
– Будет.
– Нет!
– Да.
– Нет!
Она не понимала, ей казалось, он просто дразнит. Оба вспылили, началась обычная их перепалка. Первая супружеская стычка. Минут через двадцать они отправились покупать фикус.
Но только спустились на несколько ступенек, Розмари замерла, схватившись за перила. Приоткрыв губы, прислушалась:
– Гордон!
– А?
– Шевельнулось.
– Что?
– Ребенок. Он шевельнулся.
– Правда?
Под ребрами у Гордона пробежал холодок сладкой жути. Голова на миг закружилась от страстно вожделеющего, но необычайно нежного порыва. Встав на колени, он ухом прижался к ее животу.
– Ничего не слышу, – вздохнул он наконец.
– Конечно, дурачок. Еще рано.
– Но я потом услышу?
– Наверно. Мне-то и сейчас слышно, а тебе, видимо, месяца через три.
– И ты почувствовала – шевельнулся? Точно? Уверена?
– О да! – погладила она его прижатую голову.
Долго еще он простоял на коленях, слыша, правда, лишь пульс, стучащий в собственном ухе. Но ошибиться она не могла. Значит, дремавшее в укромной теплой тьме, существо это ожило и заворочалось.
В общем, кое-что новенькое все-таки случилось в семействе Комстоков.

1936



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28