Дойдя до старого верстового камня, он присел отдохнуть. Вся одежда на нем стала мокрой от пота, хоть выжимай! Он снял минтан, встряхнул его на ветру, стащил чарыки, постучал ими друг о друга, вытрясая набившуюся пыль.
От верстового камня дорога пошла на подъем. Чем дальше шел и чем больше думал Рыжий Осман, тем тверже он укреплялся в своем решении. Теперь ему хотелось только как можно скорее исполнить задуманное.
На краю дороги свернулась клубком змея, грелась на солнышке. Схватив подходящий камень, он одним ударом размозжил ей голову. Слава аллаху, вот уже
одно доброе дело сегодня сделано! Плюнув на мерзкую тварь, Осман продолжал свой путь.
У источника перед городом он умылся, набрав в рот воды, попрыскал на минтан, почистился.
— Ну, совсем немного осталось!
До самого города он больше не отдыхал, только разок остановился, чтобы окончательно привести себя в порядок и явиться на место бравым молодцом. Ведь теперь он не просто Рыжий Осман — ему уготована великая судьба. Он расправил плечи. Поднял, руки — они дрожали. Что же это такое? Неужели порчу на него наслали? Или заколдовали? Этак и умереть недолго. Его охватил страх. Не в смерти дело — все мы когда-нибудь умрем. Но умереть сейчас, умереть Рыжим Османом, какого все знали раньше! Собрав последние силы, он почти бегом ринулся в город. Он обязательно совершит то, что задумал, обязательно станет героем!
Перед входом в полицейский участок он остановился, чтобы сполна ощутить всю торжественность этой минуты. Сейчас он сядет в тюрьму... А Хасан пойдет домой и расскажет всем о его геройстве. Мысли плясали в его мозгу. Он поднялся на второй этаж и остановился перед роковой дверью. Дверь отворилась сама. Вышел жандарм с изжелта-бледным лицом.
— Тебе чего, земляк?
Перед глазами Рыжего Османа мгновенно пронеслись отец, мать, невеста, его поле, его волы...
— Ничего,— проговорил он, запинаясь.— Куда это я попал?
— Здесь полицейский участок.
Рыжий Осман попятился и одним махом слетел с лестницы. Очутившись на улице, он побрел в кофейню.
— Чаю, чаю! — крикнул он, повалившись на стул и еле переводя дыхание.
Постепенно он пришел в себя и ужаснулся: «Что же я делаю?» Бросил на стол деньги за чай и кинулся к двери. Добежав до участка, он в два прыжка одолел лестницу.
— Начальника мне!
— Что такое? Зачем тебе начальник?
— Мне нужно с ним поговорить!
— Нашел себе приятеля! Иди-ка по своим делам.
— Я разрушил стену.
— Какую стену?
От удивления Рыжий Осман даже рассмеялся. Вот так жандармы! Про стену не знают!
— Да стену Мастана в Караахметли!
Жандарм задумчиво переступил с ноги на ногу.
— Пойдем со мной! — сказал он наконец. Начальник жандармского участка с важным видом восседал за столом.
— В чем дело?
Рыжий Осман шагнул вперед. Лицо начальника плыло перед его глазами.
— Хасан не виноват! Это я разрушил!
— Что ты разрушил?
— Стену, стену я разрушил.
— Какую такую стену?
— Стену Мастана... В Караахметли у Мастана была стена.
— Ах, вон что! Так, значит, это ты сделал? — Начальник ткнул в его сторону указательным пальцем.
— Я! — Рыжий Осман вытянулся, выкатив грудь.
— Хорошо, чего же ты хочешь? Указательный палец нажал зеленую кнопку над столом.
— Принесите машинку, составим протокол. Бледнолицый жандарм, которого Рыжий Осман уже видел, принес печатную машинку и уселся за стол. Пока шел допрос, Рыжий Осман не спускал с машинки глаз, следя за тем, как от движения пальцев жандарма на белую бумагу выбегали строчки. Такое чудо он видел впервые.
После допроса начальник опять нажал кнопку звонка.
— Отведите его к судье.
В сопровождении жандарма Рыжий Осман спустился по одной лестнице и поднялся по другой. Они вошли в кабинет с черной табличкой на двери.
— Господин судья! Меня послал капитан...
Судья взял из рук жандарма бумаги и начал читать. Прочитав два раза, он глухо кашлянул.
— Заберите этого. Там еще кого-то держат по тому же обвинению. Как его... Хасаном, что ли, зовут? Выпустите.
Рыжий Осман вздохнул. Вот и случилось все так, как он хотел. Тот же невозмутимый жандарм отвел его в какое-то новое помещение, указал на стул и велел ждать. Рыжий Осман так и рухнул на стул — устал, оказывается, ноги уже не держали. Дверь отворилась, и вошел Хасан. Он удивленно уставился на друга.
— Я во всем сознался,— торжественно сказал Рыжий Осман.— Кланяйся там в деревне.
— Зачем ты это сделал? Меня бы все равно выпустили.
— Сердце у меня ныло. Не мог я снести, чтобы ты вместо меня сидел. Ну до свидания, Хасан, счастливого пути!
— Спасибо, друг. Да наградит тебя аллах! Пришел новый жандарм и повел Рыжего Османа в тюрьму.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Утро настало, утро настало.
Цигарка моя гореть перестала.
(Из народной песни.)
Хасан не мог нарадоваться обретенным вновь солнцу и свету. Пятница впереди, он увидит Алие... Грудь его разрывалась от неведомого чувства, жаркого и тревожного. Слезы брызнули из глаз при виде родной деревеньки.
— Слава аллаху, слава! — шептал он.
Увидев Хасана в деревне, люди глазам своим не поверили. У Мастана-то хватка железная. Как это парень вырвался на свободу? Ну и ну!.. В который раз Мастан расставляет ему ловушки, а этот нищий Хасан из нищей Караахметли выходит из них жив и невредим.
— Рассказывай, как да что?
— Рыжий Осман...— Хасан почесал в затылке, кашлянул,— пришел к начальнику. Я,— говорит,— стену разрушил.
— Да что ты! Наш Рыжий Осман!
— Его посадили, а меня выпустили.
— Неужели он разрушил?
— Про то аллах знает.
— Не под силу ему одному такое дело.
Все новые и новые крестьяне, любопытствуя, подходили послушать, сказать свое слово.
— Как знать.
— Камень, от которого меньше всего беды ждешь, на голову и падает. Мы про Рыжего и не думали, а он вот что отмочил!
— Такую толстую стену! Да ему за месяц ее не проломить.
— А я так полагаю: это он наговорил на себя, чтобы Хасана спасти.
— Позлится теперь Мастан...
— Позлится... Хасан, а Хасан! С чего это Мастан все подкапывается под тебя? Тут что-то не так...
— Не знаю,— отвечал Хасан.— Не уживаются наши звезды на одном небе.
— Его звезда ни с кем не уживается. Дело не в том.
— Все время тебе пакости устраивает, нечестивец!
— Не печалься, брат,— успокаивали Хасана.— Есть на небе аллах!
— На него вся надежда...
Услышав о возвращении Хасана, Мастан ушам своим не поверил, вскочил:
— Что, что ты сказал, Муса?
— Хасан, говорю, вышел из тюрьмы, хозяин,— повторил тот.— Клянусь аллахом, правда!
Лицо Мастана налилось кровью, потом посинело. Дрожащие губы что-то забормотали.
— Ты смотри,— сказал он, тяжело усаживаясь на место,— девять душ у гада.
Он-то думал, что разделался, наконец, с Хасаном, повесил ему на хвост жестянку. И вот на тебе!
Чувствуя себя усталым и разбитым, поплелся он домой и лег в постель. Долго ворочался с боку на бок, вздыхал, сон не шел к нему. Хасан стоял перед его глазами, мешал уснуть.
Алие тоже не спала. Она лежала в темноте с открытыми глазами, закинув руки за голову. Так, значит, в пятницу они встретятся!
Девушка знала, что и отец сейчас не спит. Из щели под его дверью струилась полоска света.
Алие было душно в тесной комнате. Она тихо встала, вышла в залу — так в доме называлась парадная комната — и подошла к окну. Как прекрасна деревня, залитая лунным светом! Еще сегодня утром глаза ее ни на что не глядели. А теперь...
В груди подымалась теплая волна... Она прислонилась горячим лбом к оконному стеклу. Две слезинки упали ей на руку. «От радости плачу»,— подумала она. И вдруг слезы хлынули неудержимым потоком. Она и не пыталась сдерживать их. Рыдания сотрясали все ее тело.
— Что такое? Что это за плач среди ночи? В дверях стоял отец.
Алие подняла голову.
— Тоскливо мне... Не спится...
— Тоскливо, тоскливо! Других слов у тебя нет! — Отец воздел руки к небу.— Если сидеть на одном месте, как попугай, да думать, будет тоскливо. Займись делом. От безделья с ума сходят!
Не дослушав отца, Алие повернулась и пошла в свою комнату. Лучше молчать. Отца трясет от одного упоминания о человеке, которого она любит. Сидел небось сейчас за своей дверью и голову ломал, в какую бы новую паутину заманить Хасана. Чем объяснить, что один человек так ненавидит другого?
Молчаливый отпор дочери потряс Мастана. Что заставляет Алие не спать, бродить ночью по дому? «Хасан!» — кольнуло в сердце. Глаза Мастана загорелись злобным огоньком, все тело покрылось холодным потом, во рту пересохло.
— Открой! — Он с силой ударил кулаком в дверь. Послышались пугливые шаги. Тень Алие метнулась под дверью.
— Открывай сейчас же!
Дверь тихо отворилась. Алие стояла на пороге.
— А ну, отвечай, что тебе мешает спать? Она опустила голову.
— Это он, собака? Отвечай! Девушка молчала.
— Обрадовалась, что он вернулся? Говори! Алие молча переступила с ноги на ногу.
— Та-ак! Довольна, что вернулся этот бандит, разбойник с большой дороги? О аллах, моя дочь радуется вместе с моим врагом!
Алие продолжала молчать.
— О всевышний, не гневайся на меня, если я согрешил перед тобою! Даже дитя мое на стороне врага.
Алие медленно подняла голову. Мастан всей кожей ощутил ее пристальный и твердый взгляд.
— Кто твой враг?..— Она чуть не сказала по привычке «отец», но запнулась и смолчала.
Мастан оторопел. Его дочь впервые говорила с ним на «ты»!..
— Хасан! Эта собака, этот головорез, которому ты так обрадовалась...
— Он не враг тебе..— Голос девушки дрогнул.
— Не враг? А кто же?
— Это ты его враг.
— Замолчи! — Мастан бросился к дочери, пятерней закрывая ей рот.
— Ты его враг! Чего тебе от него нужно?
— Замолчи!
— Не буду молчать. За что ты посадил его в тюрьму, сжег его амбар? А теперь говоришь, что он твой враг. Это ты его преследуешь без конца...
Мастан размахнулся. В темноте прозвенела пощечина. На минуту воцарилось молчание, потом послышалось сдавленное рыдание девушки.
Голоса разбудили Зюбейде-ханым. Она вскочила с кровати и выглянула из-за двери своей комнаты. Над плачущей Алие стоял Мастан, такой страшный, словно душу из нее собирался тянуть.
— Иди, иди отсюда! — Женщина потащила мужа за собой.— Посреди ночи драться задумал! Чего ты пристал к девочке?
— Она меня в могилу сведет! Все! Не дочь она мне после этого! Клянусь!
Зюбейде-ханым втащила его в комнату и закрыла за собой дверь. Девушка осталась одна. Она вытерла слезы, выпрямилась и ушла к себе, с силой хлопнув дверью.
Утром Алие не вышла из своей комнаты. Ужас охватывал ее всякий раз, когда до нее доносился голос отца или звук его шагов. «Это же мой отец»,—
пробовала она урезонить себя. Нет, никакого родственного чувства к нему у нее не осталось, только отвращение и страх.
Алие ждала, когда затихнет этот ненавистный хриплый голос и она сможет выскользнуть из дому, убежать на виноградник Кебира, к Хасану.
Наконец Мастан собрался и уехал.
Не помня себя от радости, Алие неслась к заветному месту. Сейчас, сейчас она увидит Хасана! Вот он впереди, на камне сидит... Хасан вскочил и побежал ей навстречу. Алие чуть не бросилась ему на шею, но застыдилась, сдержала свой порыв. Они молча смотрели друг на друга. По лицу Алие катились слезы. Хасан обнял ее. Она уткнулась ему в плечо и заплакала еще сильнее.
— Что с тобой, Алие? — встревожился Хасан.— Что случилось?
— Спаси меня! Я боюсь отца.— Тело ее вздрагивало от рыданий.— Спаси меня!..
Хасан нежно гладил ее плечи. Ах, где найти слова, чтобы выразить то, что у него сейчас на душе!
— Потерпи, потерпи,— только повторял он.— Аллах милостив.
— Не могу я больше так, мы враги с ним! —Алие отвела голову, посмотрела в глаза Хасану.— Вчера опять меня побил.
Хасан снова привлек девушку к себе.
— Потерпи немного.
Они медленно пошли к сторожке.
— Он вчера заснуть не мог от злости,— жаловалась Алие.— Из-за того, что ты из тюрьмы вышел. Как сумасшедший бродил по дому.
Хасан невольно улыбнулся. Скажи на милость! Мастан из-за него уже и спать не может.
Алие села на камень. Хасан осторожно пристроился рядом. Она придвинулась поближе. Ей захотелось быть с ним всегда... Трудная доля ожидает ее, если она согласится разделить с ним любовь и жизнь. Но уйти от этой любви уже нельзя. От судьбы своей как уйдешь?
— Давай убежим,— сказала девушка.
Хасан недоверчиво заглянул ей в глаза. Он ведь то же думал...
— Не время еще. Подожди немного.
Алие сидела к нему так близко, что он ощущал тепло ее тела.
— Давай убежим далеко-далеко...
— А на что жить будем? — Хасан развел руками. Девушка поймала его руку и потянула к себе.
— Я буду шить. И ты будешь работать. Хасан закусил нижнюю губу.
— С тобой,— он крепко сжимал руку девушки,— с тобой я поеду, куда хочешь, но до урожая надо подождать. Соберем урожай — будет у нас немного денег на дорогу.
Алие подняла на него светящиеся надеждой глаза. Все ее мечты о будущем приобретали теперь черты реальности. Она радостно прислушивалась к его мягкому, низкому голосу — уверенному, ласковому, проникающему в самое сердце... Он нес ей покой и счастье.
— Мне кажется, что я не доживу до этого дня,— прошептала она.— Давай продадим мои перстни.
Хасан встал на колени, взял девушку за руки и стал перебирать перстни на ее пальцах.
— Я так не хочу,— сказал он.— Ты не возьмешь их с собою. Они не твои. Я не желаю брать у Ма-стана ни одного куруша, ни одной тряпки. Хочешь, я куплю тебе бархатное платье?
Алие с восторгом смотрела на его взволнованное, излучающее нежность лицо.
— Когда, когда ты купишь?
— Да хоть сейчас! У меня на это хватит денег.
— Ах, купи, пожалуйста!
— Обязательно.
— Ты только бархат купи. Я сама потихоньку сошью себе платье.
— Завтра же поеду в касабу.
Алие все теснее прижималась к Хасану, словно хотела раствориться в нем. Он медленно провел рукой по ее рассыпавшимся волосам — мягкие, как шелк.
Он страстно обнял девушку, губами нашел ее губы, замер в долгом поцелуе, целовал еще и еще... Девушка не противилась. Глаза Хасана были закрыты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20