— Я не удовлетворен... — отвечал Свстов. — Что же, я доложу начштаба, что на западном побережье Скалистого высадка десанта приведет к большим людским потерям, пусть условным... это не меняет дела. Я хочу просто использовать все возможности своего похода до конца.
— Из огня да в полымя лезете, — сказал посредник. Видимо, разговор между ними продолжался уже долго, потому что Светов лишь буркнул в ответ:
— Слышу от вас это в третий раз. Благодарю за предупреждение.
— Где мы и зачем? — спросил Порядов, подходя к Светову.
— Вот мыс Медвежья голова, Викеитий Захарович, — ткнув рукой вперед, ответил, не поворачивая головы, Светов. Он ни на мгновение не отрывал глаз от берега. — Зачем мы здесь? Задумал одно интересное дело. Только чуточку потерпите и все узнаете.
Порядов ничего толком не понял и обиделся. Значит, ночью Светов изменил курс «Дерзновенного».
— Что вы все-таки задумали, Игорь Николаевич? — требовательно повторил вопрос Порядов.
— От мыса Медвежья голова начинается пролив в Безымянную бухту. Туда и идет «Дерзновенный», — сказал Светов.
Уклончивый ответ не успокоил Порядова. Он готов был уже рассердиться, однако сдержал себя. До поры до времени не хотелось ни вступать со Световым в спор, ни ставить под сомнение его действия. Дни, проведенные в походе, убедили Порядова в бесспорной талантливости командира «Дерзновенного». И сейчас интерес к происходящему заслонил мелкую обиду.
Медвежья голова уже раздвоилась. Явственнее доносился раскатистый гул прибоя. Стало еще темнее от нависших со всех сторон скал, и в этой темноте трудно было разобрать, где вход в пролив, где подводные скалы, мели. Эсминец несколько раз качнуло, куда-то понесло.
«Дерзновенный» осторожно втянулся в узкую щель между каменными громадами. Ветер, гул прибоя — все исчезло разом. Заблестела, как черный японский лак, спокойная до жути вода. Запахло прелой сыростью и водорослями. Открылся узкий, как улочка, пролив. Освоившись с темнотой, Порядов различал выступающие из воды скалы, опушенные сверху снегом, недалекие очертания берега. Он не мог себе представить, как можно провести здесь корабль. Это был уже не воображаемый риск боя в западной гавани, как несколько часов назад. Там все сводилось, в конце концов, к той или иной оценке действий командира. Здесь же подвергался настоящей грозной опасности не только сам корабль — он мог сесть на мель, разбиться о камни, — но и весь экипаж. И зачем? Может быть, командир «Дерзновенного» — не более как азартный игрок?
Пролив в узкой части оказался замерзшим. Послышался треск льда по бортам «Дерзновенного». Проносились мимо, шурша и царапая корпус корабля, льдины. Это продолжалось недолго, потом начались разводья чистой воды, скалы широко расступились. Открылось утреннее небо, без единой звездочки, похожее на чисто вымытое льняное полотно. Тысячи птиц—чаек, гагар, бакланов сорвались с усыпанных снегом круч и, горласто вереща на все лады, заметались над кораблем.
— А если бухта, куда мы идем, замерзла? — сказал посредник, нервно потирая ладони. — Эсминец — не ледокол, и, пожалуй, трудненько будет «Дерзновенному» развернуться в этих узкостях, у берега толстый ледяной припай. Что тогда? — он глядел на Порядова, словно ожидал поддержки.
— Не знаю, — откровенно признался Порядов. Он и в самом деле не мог в полной мере представить себе величину опасности, которой подвергался «Дерзновенный». Он подумал об этом и невольно удивился тому, что создавшееся положение перестало его всерьез волновать. Спокойствие незаметно овладело им. Как бы
там ни было, интуитивно он верил в Светова. — Это командир один сейчас знает, — продолжал Порядов. — А нам остается только доверять... — он подумал, что, говоря так, исключал возможность критики Светова и принимал на себя часть моральной ответственности за все, что может случиться.
Посредник, пожав плечами, молча отошел. Вырисовывались явственнее очертания небольшой бухты, глубоко врезанной в горы, не заметной ни с моря, ни с суши. Правый берег ее был совсем свободен ото льда; над водой подымался пар, похожий на туман. При первом взгляде на бухту Порядов понял, что она не скоро замерзнет и вообще может не замерзнуть всю зиму. В нее стекала теплая речка, и отовсюду из скал били горячие ключи, окутанные паром. Недаром множество птиц облюбовали на зимовье эти дикие места.
«Дерзновенный» стал на якорь. Светов вздохнул всей грудью, снял шапку-ушанку и вытер платком вспотевший лоб.
— Ну вот, прибыли... Любуйтесь, Викентий Захарович, — сказал Светов тоном радушного хозяина, показывающего гостю редкую вещь. — Вам нравится? — продолжал он в шутливо-радостном топе, который, видимо, отвечал его душевному состоянию.
— Когда полностью рассветет, тогда скажу, нравится или не нравится, — ответил Порядов.
— Рассветет полностью минут через сорок, не раньше. За это время многое сделаем. Ночью была метель, в море нас противник потерял, а здесь в этакой дыре постов наблюдения «синих» нет. — Светов довольно захохотал, широко поводя рукой вокруг.
— Расскажите толком, что вы задумали, хотя я уже, пожалуй, сам догадываюсь. — Порядов помедлил и, встретившись взглядом со Световым, закончил уверенно: — Разведка?
Светов кивнул головой. — Это лучшее место для внезапного удара, — горячо заговорил он. — Проход в бухту неизвестен. Искать нас здесь никому в голову не придет. От западного побережья отделяют горы. Мы вне зоны огня батарей «неприятеля». Отсюда, перевалив через вершины, которые считаются неприступными, мы выходим в тыл военно-морской базы «синих». Путь де-
санта будет напоминать поход Суворова через Альпы в миниатюре. Заманчиво?
— Вообще заманчиво, — согласился Порядов, — неизвестно только, можно ли перебраться через эти скалы?
— Я произведу рекогносцировку и уйду... — Светов уже спускался с мостика, обуреваемый жаждой деятельности. — Сейчас, Викентий Захарович, отправлю на берег офицера и двух — трех боевых матросов, не может быть того, чтобы хоть тропку не отыскали... — Порядов едва поспевал за Световым. Войдя в коридор, где располагались каюты офицеров, Светов остановился у одной из дверей.
— Вы слышали мой давешний разговор с лейтенантом Батыревым? — спросил он у Порядова. Тот кивнул головой. — Вы были очевидцем, как этот безрассудный малый, очертя голову, полез на мачту за флагом. — Светов улыбнулся. — Кажется мне, что задатки у него неплохие. Да только думает, что его личные желания повыше дисциплины. Ну, а я его воспитаю по-своему. Сейчас у него, должно быть, только и мечта получить благодарность за флаг и отлежаться, а я поручу ему рекогносцировку берега.
— Но разумно ли будет доверить трудное задание усталому человеку? — спросил Порядов.
— Я думал об этом, — Светов сиял кожаные перчатки, хлопнул ими по ладони, потом сунул в карман реглана,—по усталость надо учиться преодолевать. Кроме того, с Батыревым идет старшина Канчук. Его-то знаю давно, уверен в нем.
Светов толкнул дверь.
— Лейтенант Батырев! — окликнул он.
В темноте каюты послышался шорох, негромкое раздраженное бурчание, затем зажглась настольная лампа. При виде командира корабля Батырев вскочил с койки и стал поспешно застегивать китель на все пуговицы. Покончив с этим, он вытянулся по-уставному.
— Как самочувствие? — спросил Светов, садясь на край койки и жестом приглашая Порядова воспользоваться единственным стулом. — Вы недурно, лейтенант, лазаете. Ба, я вижу у вас и значок альпиниста? — Светов говорил дружеским тоном. Батырев не знал, что ему отвечать. Он чувствовал себя сейчас отвратительно.
После того как Донцов проводил его до каюты, он полежал только десять — пятнадцать минут, затем умылся, привел себя в порядок, наспех смазал иодом ссадины на руках и ушел в рубку. Всю ночь он работал, помогал штурману вести прокладку, и лишь час назад ему разрешили отдохнуть.
Ничего на свете так не хотелось Батыреву в эту минуту, как завалиться спать. Спать во что бы то ни стало, беспробудно, хоть сутки., двое подряд. Что же касается значка альпиниста, прикрепленного к лацкану верхнего кармана кителя, так ведь не признаешься Свет о-ву, что альпинистский значок он получил вовсе не за подъем на некую неприступную горную вершину, а от приятеля, работника турбазы под Москвой, с которым вместе катался на лыжах и неплохо провел новогодние дни.
По тону, по выражению лица и глаз Светова чудилось, что командир теперь симпатизирует ему, возможно, даже и одобряет его, и это привело Батырева к мысли: «Он не должен видеть, что я слаб, почти болен. Слабых он не терпит. Я не должен уронить себя в его глазах». Батырев ответил, что чувствует себя превосходно, и ни единым словом не возразил в отношении альпинистского значка.
Светов удовлетворенно кивнул головой:
— Иным мне и не хотелось вас видеть, — сказал он довольным тоном. — Вы просили дать возможность показать себя на настоящем, как вы выразились, трудном деле. Пусть будет по-вашему, лейтенант! — Светов встал с койки, и голос его стал жестким. — Вы пойдете на рекогносцировку берега. Предстоит отыскать путь через горы в глубину полуострова до первых шоссейных и грунтовых дорог. В вашем распоряжении шлюпка, два матроса и старшина Канчук. Время па разведку три часа. На сбор десять минут. Все ясно?!
Батырев машинально сказал: «Есть!», и тут же с ужасом подумал, что у него не хватит сил сделать и сотни метров, карабкаясь по кручам.
У открытой двери каюты появился Донцов. Он слышал слова Светова.
— Товарищ командир, — сказал он, — по вашему приказанию старшина Канчук вместе с боцманом готовят шлюпку к спуску, говорят — будет разведка. Да и
я вот сам слышал только что... Разрешите и мне отправиться на берег.
— Ого, волонтер! — воскликнул Светов. Он давно знал Донцова и тепло относился к нему. «А, пожалуй, неплохо будет, если рядом с Батыревым будет такой крепыш, как Донцов».
— Значит, и вам захотелось отличиться?—-спросил он все же не без насмешки.
— Нет. Но политработникам всегда нужно быть в трудном деле.
От Светова не укрылся беглый взгляд, брошенный Донцовым в сторону Батырева. «Эге, ты смекалистый, парень», — подумал он, расхаживая по маленькой каюте.—Что же, я не против. У вас, Донцов, давняя спортивная слава в соединении.—Он поглядел на По-рядова. — Впрочем, тут уже вы сами решайте.
— Прошу разрешить, Викентий Захарович! — сказал Донцов.
Порядов кивнул. «Интересно, почему ко мне и обращаются как-то по-штатски?».
— Решение верное, товарищ Донцов, — сказал Порядов и на секунду заколебался. Он хотел добавить, что и сам с великой охотой отправился бы с разведчиками, но, вспомнив о своей одышке, промолчал.
Когда, выйдя из каюты, Порядов и Светов поднимались на верхнюю палубу, Светов вдруг остановился и, наклонившись к Поряяону, с каком-то душенной грустью проговорил:
— Через несколько лет мой сын станет офицером. И я хотел бы, клянусь вам, чтобы его воспитывали не менее строго, чем я Батырева.
Разведчики собрались быстро: два офицера, два матроса и старшина Канчук. Высадившись па берег, закинув автоматы за плечи и обвязавшись фалом, они углубились в горы. Снова начала мести метель. Темные фигуры людей вскоре потонули в белесой мгле.
Светов и Порядов, вооружившись биноклями, с палубы рассматривали берег. Светов, улыбаясь, похлопывал себя руками по бедрам; он был в отличном настроении и чувствовал себя, наверно, как Колумб, от-
крывший Новый свет. Он ничего не мог поделать с охватившим его нервным возбуждением. Для него Безымянная бухта представляла не просто географическую точку, а подступ, тайный ход к стану «синих». И хотя Светов иронизировал над своим душевным состоянием, он не мог представить себе «синих» только условным, воображаемым противником. В данный момент все его помыслы были направлены на то, чтобы перехитрить и безжалостно уничтожить «синих», как настоящих врагов. Бухту он считал своей находкой, своим призом, а себя — ее хозяином, пусть ненадолго, но все же хозяином. Он уже строил различные планы относительно безопасной проводки десантных кораблей, их размещения, и его всецело занимала мысль о том, насколько удобна береговая полоса для выгрузки оружия, техники, людей и найдется ли сколько-нибудь удобный проход среди сопок и гор в глубь полуострова. Без всего этого бухта теряла свое значение для боевой операции, а значит, теряла и значение для Светова.
— Бухта—чудо! А, Викентий Захарович?
— Да как вам сказать... диковата уж очень бухточка...
Светов рассмеялся.
— Не по-военному оцениваете. Берусь в ней разместить добрую дюжину морских охотников. На эту площадку выгрузятся минометы и легкие горные пушки. Форсируем горы... и как лавина на голову. — Светов окинул все вокруг хозяйским взглядом и добавил: «А потом хорошо бы эту безымянную дыру занести на карты под названием «Бухта «Дерзновенного».
Порядов не мог подавить улыбку. «Как совмещаются в Светове военная сметка, дерзкая смелость с чисто мальчишеским тщеславием». Порой командир «Дерзновенного» производил на него впечатление военачальника большого масштаба, будущего флотоводца, порой чем-то напоминал легко увлекающихся, мечтательных юных лейтенантов вроде стремящегося во что бы то ни стало отличиться Батырева.
— Когда мы должны вернуться в базу, Игорь Николаевич?
— В двадцать ноль-ноль я буду докладывать в штабе о результатах похода,— уверенно ответил Светов. — Это крайний срок. Панкратов не терпит неточ-
ности. — И не давая Порядову высказать сомнения и опасения, закончил: — Пойдемте-ка в рубку. Чего нам мерзнуть?
Порядов все еще не мог оторвать глаз от бинокля. У мокрых обледеневших прибрежных валунов плескалась ярко-зеленая вода, сидела, нахохлившись, чайка, осторожно поводя головой вокруг. Ветер кружил снег, бросал снежные иглы в лицо. Порядов глубже надвинул шапку на лоб и сказал:
— Метет, но здесь еще ничего, а представьте себе, как там наверху, в горах. Как бы беды не случилось, Игорь Николаевич?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70