- Ладно, хватит трескотни, - говорю я, опускаясь в кресло и наливая себе "Олд Грэнд-Дэд" (гулять так гулять, мне в конце концов тоже нравится карамельный привкус этого виски). - Чем вы меня там хотите порадовать?
- Извольте, - говорит Олав и подходит к видеосистеме. В руках у него появляется комп и видеомонетка. Он опускает монетку - крохотный видеодиск - в щель компа и подключает к телевизору видеосистемы.
Загорается экран. Я вижу спину удаляющегося от камеры чело века. Он подходит к воротам в ограде из колючей проволоки. За оградой высится круглая бетонная башня высотой с десятиэтажный дом - вся в металлических лесах, усеянных какими-то яйцеобразными предметами. Отчетливо видно огромное количество торчащих во все стороны антенн, которые придают башне зловещий вид.
Человека встречают двое в форме без знаков различия. Мужчина вынимает из бокового кармана пропуск и показывает охранникам. Те коротко козыряют. Человек бросает взгляды вправо и влево, затем оборачивается и пристально смотрит прямо на нас.
В моих жилах кровь превращается в горячую ртуть. Этот чело век я.
- Стоп-кадр! - командует Мерта.
Изображение застывает. "Суперсет" работает от голоса. На экране действительно я. Нет никаких сомнений. И походка была моя. И характерная для меня манера оглядываться.
- Где это? - спрашиваю я.
- Бавария, - улыбается Олав.
Я никогда в жизни не был в Баварии.
- А точнее?
- Гора Шварцригель.
"Черный засов", - машинально переводит название с немецкого какое-то лингвистическое устройство в моем мозгу. - "Подходящий топоним для шантажа, - добавляет сознание. - Только безвкусицы и здесь - через край".
- Ну, дальше, - тороплю я.
- Это одна из секретных баз БНД и ЦРУ. Здесь занимаются электронным шпионажем, - с готовностью объясняет Олав. - Прослушивают Восток всеми возможными способами. Допуск высшей категории секретности. Сюда могут войти немногие смертные - у пультов сидят определенные лица из ЦРУ, считанные сотрудники БНД, некоторые офицеры разведки ВВС Германии. Специально для вас мы разработали легенду, которую с удовольствием приложим к этой видеомонетке. Легенда объясняет, когда именно вас завербовали в АрмКо, каким образом осуществляется связь с нами, как часто вы бывали в подобных секретных центрах и во время каких конкретно командировок.
Дьявол! Один из тех редких случаев, когда я нетвердо знаю, как себя вести. Налицо фальшивка, но очень тщательно сработанная. Как повести игру?
- Зачем вам все это нужно? - спрашиваю я, изображая на лице дикое изумление.
- Это нам не нужно, - тут же реагирует Олав, он же Терри. - Хотя, не скроем, ради получения этой видеомонетки мы пошли на определенные затраты. Нам нужны вы, Сергей. Вы даже не представляете, как вы нам мешали последние два года, занимаясь тихой кабинетной работой. Несколько раз вас пытались убрать, но вам везло. Вы об этом и не подозреваете вовсе. Кстати, я всегда был противником вашей смерти.
- Спасибо, дружище, - любезно кланяюсь я.
- Убийство видного человека всегда поднимает слишком большие волны, - не замечает Лейтон моей ремарки. - Вы нам нужны живой. Подчеркиваю: именно нужны и именно нам. В настоящее время у нас нет в КОМРАЗе своего человека вашего уровня подготовки.
Я отмечаю мысленно - "в настоящее время" и "вашего уровня".
- Вы специально привезли меня в городок с таким говорящим названием - Хард-Баргин? - Я уже взял себя в руки, ко мне вернулась растаявшая было ирония.
- Нет, это вышло случайно, - отмахивается Мерта.
- Ой, смотрите. - Я стучу пальцем по столу. - Любовь к театральным эффектам вас погубит. И Шварцригель - тоже перебор. Пока что я имею в виду только название. Натуральный кич. Повторите запись.
И снова вижу, как на экране человек поворачивается и в меня упирается пристальный, как из зеркала, взгляд - мой собственный.
VII
- Покажи монетку, - попросил меня Эдик.
Я порылся в кармане, нашел там кругляш, нашарил в темноте руку Эдика и вложил в нее видеодиск.
Эдик включил автомобильный комп. Засветился дисплей.
- Что ты делаешь? - встрепенулся я. - Нас накроют через две минуты. Сквозь стекла кабины дисплей виден за километр.
- Ша, девочки! - Эдик иногда употребляет словечки из лексикона одесского Привоза, и откуда это у армянского интеллигента - я не знаю. Он почти уткнулся лицом в дисплей и что-то накинул на себя - стало темно. Я ощупал правое сиденье машины и понял, что Касабян снял с него чехол. До моих ушей донеслись тихие шелестящие звуки - это пальцы Эдика забегали по клавиатуре компа. Началось священнодействие, в котором я при всем желании не мог участвовать: Эдик расценивал диалог с машиной как очень интимный процесс, и вмешиваться в него с моей стороны было столь же бестактно, как вламываться ночью в спальню молодоженов с требованием к ним вести себя потише.
Я понятия не имел, что Эдик хочет получить от видеозаписи. Впрочем, ему виднее. Кто из нас компьютерный ас в конце концов?
- Да, кстати, - высунулся Касабян из-под накидки. - Не вздумай спать. Пока я работаю, ты - наши глаза и уши. А чтобы не скиснуть продолжай тихонько рассказывать о своих приключениях. Шехерезада ты наша, - желчно добавил он. - Синдбад-Мореход, мать твою...
Теперь, когда я мог упорядочить в памяти чехарду последних дней, я отчетливо видел все накладки, все швы, строченные белыми нитками, все комедийные мизансцены и драматические случайности. Не только я действовал наспех - мои противники, люди, у которых я встал на пути, тоже действовали наспех, и посему наши разведывательные контакты, сближения и расхождения напоминали плохо отрежиссированный спектакль или неуклюжий танец - с непременным отдавливанием ног и взаимными оскорблениями партнеров.
Я очень легко ушел от моих противников в Хард-Баргине - теперь я видел, что мне дали уйти.
Я прихватил с собой Аллана, которого тоже считал жертвой обстоятельств, - понятно, что и здесь со мной сыграли в поддавки.
...Придя в себя от шока, полученного при просмотре видеозаписи, я попросил Олава показать мне видеомонетку.
- Элементарный видеотрюк, комбинированная съемка, удачный грим, снова и снова твердил я, прокручивая запись.
Три моих тюремщика только улыбались в ответ, переглядываясь между собой.
Меня отвели в небольшую комнату, где тоже была видеосистема - на столике рядом с кроватью. Нехитрая обстановка, включавшая крохотный санузел, наводила на мысль, что хозяева дают мне возможность пожить в этой камере и обдумать их далеко идущие предложения.
Войдя в комнату, я первым делом опустил монетку в щель компа и подключился к телевизору. Ограда, башня, охранники, моя собственная персона. Нет, никакой зацепки. Все очень реалистично. Нет и намека, что изображение поддельное...
- Сделано очень чисто, - подтвердил Эдик глухим голосом из-под покрывала. - Это не видеотрюк. И не монтаж. Что-то иное. По-моему, я начинаю догадываться... Ты говори, говори...
Пленник я или нет? Этот вопрос тоже занимал меня. С одной стороны, меня вроде бы не охраняли, что вполне объяснимо: видеомонетка, по замыслу стратегов АрмКо, должна была держать меня лучше всяких цепей. Но с другой стороны, надзор вполне мог быть незримым и весьма жестким. Так это или нет - следовало проверить экспериментально.
Солнце уже ушло в воды Гольфстрима. Золотые перья облаков на глазах розовели и наливались алым. По мере угасания дня все больше светлело поляризованное стекло-хамелеон моей камеры. Если я и был пленником, то пленником обеспеченным. Около двадцати двух часов ко мне вошел здоровенный мулат с подносом в руках - принес отменный ужин, включавший салат из ракушек, вареных береговых крабов, бананы, сочные плоды манго...
Наевшись от души, я лег и уговорил себя заснуть, не забыв поставить свои внутренние часы на пять утра. Ночь прошла без приключений - по крайней мере я ничего не слышал. А ровно в пять я был уже на ногах. Можно было конечно же запрограммировать комп, чтобы он сыграл роль будильника, но я привык полагаться на тренированного "сторожа" в собственном сознании.
Сделал интенсивную зарядку, бесшумно размялся, облился водой в тесном душе за пластиковой ширмой, оделся. Проверил карманы: деньги, документы на месте. Комп - главное - при мне. Судя по состоянию "секретки", ночью его никто не трогал. Я выщелкнул монетку и положил ее отдельно в потайной - на мертвой "липучке" - карман брюк. Так, ну что ж, вперед! Выглянул в коридор. Пусто. Прошел в холл, где вчера встретился со старым знакомым Олавом и двумя выходцами с того света Мертой и Осгудом. Тоже пусто. Толкнул входную дверь. Хм! Не заперто. Осторожно-осторожно, стараясь издавать звуков не больше, чем тень Петера Шлемиля, я выскользнул на улицу. Ни души.
Утро было чудесное. Легкий свежий ветер дул с моря, солнце, омытое за ночь Гольфстримом и прочими водами океана, сияло как тысячелепестковая дантовская роза. По обочинам улицы горели, не сгорая, ярко-красные костры царских делониксов - поразительных деревьев, придающих неповторимую красоту здешней флоре.
Крадучись я обошел вокруг дома. Опять-таки никого. Краем глаза я уловил какое-то движение. Медленно повернул голову. На втором этаже кубического здания за просветленным зеркальным стеклом стоял Аллан и отчаянно жестикулировал, привлекая мое внимание. Уловив, что я смотрю на него, он стал бешено тыкать правой рукой в сторону моря, размахивая левой таким образом, словно бы изгоняя бесов. Затем опустил руки и навалился на стекло. Огромная плоскость дрогнула, зеркальное изображение на ней поехало вниз.
Я все понял. Аллан догадался, как открыть окно, и что-то высмотрел на берегу. Я медленно отошел в сторону от дома, но, как только продрался сквозь живую изгородь из цезальпинии красивейшей, со всех ног помчался к воде. На берегу я обернулся и увидел эффектную картинку, которая намертво отпечаталась у меня в памяти: черный провал в ряду зеркальных окон второго этажа - видимо рама проворачивалась на центральной горизонтальной оси - и вытянутый в струну Аллан со вскинутыми руками, застывший в воздуху в трех метрах от земли.
Так. Пляж. Волнение нулевое. Начинается прилив. Пустынно. Две фигуры у кромки воды. Что имел в виду Аллан? Ага, в сорока метрах от меня на песке лежит "содьяк" - маневренная надувная лодка с мощным мотором. Между "содьяком" и водой - еще метров двадцать. Две фигуры парень и девушка, купающиеся голышом в утренней прохладной воде, видимо, хозяева лодки. Молодые крепкие тела. Брызги. Адам и Ева. Красиво. Только мне сейчас не до любования изящным. Я что было силы тащу "содьяк" к пенной кромке, толкаю его в. сторону прибоя, волоку, разбивая волны, первые метры - отмель.
"Не обломать бы винт". - Впрыгиваю и запускаю мотор. Реакция у парочки отменная. Нисколько не робея, словно еще не отведав плода с древа познания добра и зла, они бросаются к "содьяку", крича разное: Адам - "'Л килл ю!" (Убью тебя!), Ева - то ли "Робби" (Имя), то ли "роббри" (грабеж).
Да, все правильно: мои действия можно квалифицировать только как грабеж. Но иного выхода у нас нет. Я могу уйти сразу же, однако Аллан - он уже миновал живую изгородь - еще в полусотне шагов от меня. Кто быстрее?
Адам и Ева сталкиваются с Алланом на самой кромке воды. Библейский канон нарушен: сцена явно не из райской жизни. Девушка вцепляется Аллану в волосы, а парень бьет под дых. К счастью для Аллана, промахивается. Впрочем, теперь я понимаю, что Аллан просто не пропустил удар. Сейчас, когда я знаю, кто такой Бетел, я осознаю, каких трудов стоило ему не проявить боевое искусство. Выдержка взяла верх, иначе прокол был бы очевидный: по сценарию начальников Аллана студент-пацифист и профессиональная рукопашная - понятия несовместимые.
Аллан просто отшвырнул парня, дернулся что было мочи (в руках у девушки наверняка остался клок волос), крутанулся на месте, хлестко и очень неджентльменски шлепнул Еву по мягкому месту, нанес встающему из воды Адаму удар раскрытой ладонью - внешне неумелый, но, как я позже понял, достаточно ослепляющий - и в два прыжка догнал "содьяк".
Мотор взревел - мы ринулись прочь от берега. Я сразу же заметил, что пальцы обеих рук Аллана в свежей и засохшей крови, ногти сорваны.
- Что это? - кивнул я на его руки.
- Пустяки. - Аллан остервенело мотнул головой и сплюнул за борт. - Всю ночь отколупывал шурупы. Раму прикрутили намертво, сс-собаки...
- Эк ты ее, - поддел я Аллана, намекая жестом на его неделикатное обхождение с юной девой.
- Сука! - рявкнул Бетел, поглаживая рукой правую сторону черепа. - Половину волос вырвала!
Кроме криков Адама и Евы на пляже, других звуков до нас не доносилось. Берег с пламенеющими делониксами медленно отступал вдаль...
Впереди - в сотне метров - по воде шла белая полоса. Рифы! Я никудышный мореход. Аллан, судя по всему, тоже. Острые кинжалы кораллов наверняка исполосовали бы нашу лодчонку, если бы не начавшийся прилив. Уровень воды поднялся настолько, что легкий "содьяк" смог проскочить над рифом - считанные сантиметры отделили наше днище от гребня мощного известнякового барьера, выстроенного невзрачными полипами. Впрочем, может быть, все дело было не в приливе, а в чикчарни, который решил сменить гнев на милость и перейти на нашу сторону.
В "содьяке" лежал какой-то сверток из плотной ткани. Я развернул его. По синтетическому днищу лодчонки рассыпались сотни полиэтиленовых пакетиков с белым кристаллическим порошком. Вот оно что! Наркотики. Библейская ситуация оказалась вывернутой наизнанку. Адам и Ева в роли змеев-искусителей - можно ли при думать более извращенный сюжет?
Парень с девушкой были контрабандистами - представителями профессии, весьма популярной на Багамских островах. Видимо, они приплыли на Андрос на заре и решили использовать ранние часы в свое удовольствие.
Поразительно, но традиции "бахамара" чрезвычайно сильны на Багамах в самом конце XX века. "Бахамар" - так когда-то называли акваторию Багамского архипелага испанцы. В переводе это слово означает "мелкое море", но мели здесь в общем-то ни при чем: с "бахамаром" всегда связывались представления о пиратстве и контрабанде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11