Действительно, поначалу их положение казалось очень незавидным. Сам Харальд не проявлял к монахам никакой почтительности и обращался с ними пренебрежительно. Но когда они спустились вниз по Рейну до Кельна, епископ этого города из сострадания подарил Ансгарию и Аутберту небольшой корабль с двумя каютами. Харальд пожелал занять одну из них и таким образом пришел в более тесные отношения с миссионерами. Каждый день общаясь и разговаривая с ними, он в конце концов почувствовал интерес к их предприятию.
Так что на месте все оказалось не так плохо, как могло показаться в момент отъезда из Германии. Центром своей миссии Ансгарий избрал Гадеби на берегу Шлея, против Шлезвига. Здесь он устроил церковь и школу для мальчиков, причем ученики отчасти отдавались ему, а отчасти покупались им с целью воспитания их в христианской вере.
К несчастью, Харальд своим почтением к императору Людовику и своей переменой религии возбудил вскоре сильное негодование среди датчан. В 829 г. подданные восстали против него. Харальд вынужден был бежать во Фризию, после чего Ансгарию также пришлось уехать из Гадеби. Но его миссионерство этим не кончилось. В том же году к императору Людовику Благочестивому явились послы из другого скандинавского государства — Швеции. Они сообщили, что их соотечественники благоприятно расположены к христианству и просили дать им учителя. Ансгарий, которому предложена была эта миссия, немедленно согласился. После многих приключений он прибыл в шведскую столицу Бирку, где король Бьерн разрешил ему свободно проповедовать евангелие. Среди первых обращенных Ансгарием был Геригар, правитель округа, который построил на своей земле церковь.
С успехом потрудившись полтора года, Ансгарий возвратился на родину с письмом от Бьерна к Людовику. Император был весьма доволен его успехами и решил поставить северную миссию на новую ногу. Он уговорил папу Григория IV назначить Ансгария в 831 г. архиепископом Гамбургским, в метрополию которого входили все скандинавские и славянские государства Северной Европы. А чтобы помочь миссии в ее непростых трудах, требовавших больших расходов, Людовик передал в полное распоряжение Ансгария богатый Тургольдский монастырь в Западной Фландрии. Доходы от него сделались потом главным финансовым источником Ансгария, получившим таким образом возможность раздавать щедрые дары местным правителям. Затем Ансгарий отправился в Рим и был милостиво принят папой, который удостоил его буллой и уполномочил обращать северные народы.
Следующие четырнадцать лет прошли в трудах. Пользуясь поддержкой императора, Ансгарий построил в Гамбурге церковь, монастырь и коллегию. Число обращенных среди норманнов с каждым годом увеличивалось. Но затем войны и внутренние смуты едва не свели на нет весь достигнутый им успех. В 845 г. Гамбург был захвачен и сожжен ютландским королем Эриком. Ансгарий, враз лишившийся всего, должен был бежать, спасая свою жизнь. Тем не менее, несмотря на бедственность положения, он не потерял присутствия духа и повторял вслед за Иовом: «Господь дал, Господь взял; благословенно имя Господне!» Убежище он нашел в Рамсло у одной вдовы по имени Икия. Мало-помалу сюда собрались некоторых из его уцелевших последователей.
Единой Франкской империи к этому времени уже не существовало: после смерти в 840 г. Людовика Благочестивого, она была поделена между тремя его сыновьями.
Тургольдский монастырь оказался во владениях французского короля Карла Лысого, который передал его одному мирянину. Но Ансгарий нашел поддержку у другого сына покойного императора — Людовика II Немецкого, который провозгласил его бременским епископом, оставив в то же время в его руках архиепископство гамбургское. В 848 г. это соединение диоцезов признал собор менцских епископов.
Материальное положение миссии быстро поправилось, а затем возобновилась ее деятельность по обращению язычников. Ансгарию удалось приобрести большое влияние на своего прежнего врага, ютландского короля Эрика, который хотя и не крестился сам, но позволил ему проповедовать в своих владениях и построить церковь в Шлезвиге. Датские торговцы, принявшие до этого крещение в Гамбурге или Дорштадте, получили возможность открыто исповедовать христианство. В то время как в Дании дела шли таким образом, Швеция в течение нескольких лет оставалась без христианского учителя. Ансгарию удалось отправить в эту страну священника и отшельника по имени Ардгар. Он проповедовал с большим успехом, но потом вновь удалился в отшельничество. Сменивший его монах Гауберт не понравился норманнам и был с позором изгнан из страны. Тогда Ансгарий решил сам продолжить его дело. По сути, ему пришлось все начинать сначала. Шведы, изгнавшие Гауберта, в большинстве своем были настроены к христианству очень враждебно. И хотя король Олав не имел ничего против новой религии, он должен был считаться с настроениями своих подданных. Решение о судьбе миссии было отдано на суд народного собрания — бросили жребий, и он оказался в пользу допущения христианских учителей. После этого шведы смягчились. Благосклонность к новой религии еще усилилась чудесами, свершившимися во время экспедиции Олава в Курляндию. Отовсюду стали стекаться обращенцы, строились церкви, и Ансгарий нашел возможность возвратиться в Данию, оставив во главе шведской миссии своего помощника Гумберта.
Между тем, в отсутствии архиепископа, Эрик Ютландский пал в одной кровавой битве с языческой партией, которая воспользовалась его благосклонностью к христианству в качестве предлога для мятежа. Церковь в Шлезвиге была заперта, священник ее изгнан, а христиане подверглись жестокому гонению. Ансгарий мог только молиться о прекращении этого несчастья. И молитвы его не остались безответны — вскоре он получил от юного Эрика II, наследника и сына Эрика I, письмо, в котором тот выражал столь же горячее сочувствие к евангелию, какое имел его отец, и приглашал миссионеров возобновить свои труды. При новом короле христианство стало распространяться быстрее, чем прежде. Церкви в Шлезвиге впервые позволили обзавестись колоколом, а в Рипе, втором городе Дании, на берегу противоположном Британии, Ансгарий основал еще один храм, священником которого назначил одного из своих учеников. Так в трудах и заботах прошли последние десять лет его жизни.
До самого конца Ансгарий был предан строгим аскетическим правилам, а молитвы и пост считал наипервейшим делом. Того же требовал он своих сподвижников. Пишут, что его монахи всегда были заняты работой и сам он никогда не сидел без дела.
Несмотря на святую жизнь, он почитал себя за грешника и в своем смирении часто говорил, что «в его жизни произойдет самое большое чудо, если Бог когда-нибудь сделает из него истинно благочестивого человека». Между тем уже при жизни Ансгарий несколько раз являл дар чудотворства, исцеляя своей молитвой болящих, однако тщательно скрывал его, чтобы избежать хвалы в свой адрес. Очень много старался он о выкупе пленных христиан и в 856 г. убедил вождей Нордалбингии отказаться от торговли рабами, которую они вели. Скончался Ансгарий в 865 г., так и не удостоившись венца мученика, о котором мечтал всю жизнь. Несмотря на все свои старания, он не смог заложить прочную основу для христианства в Скандинавии. После его смерти местные жители вновь вернулись к язычеству.
Окончательно христианство утвердилось здесь лишь два века спустя.
Св. Мефодий

Просветитель славян святой Мефодий родился около 815 г. в Солуни (Фессалониках) — одном из самых крупных и богатых городов Византии. Автор «Жития Мефодия» так говорит о его происхождении: «И по отцовской и по материнской линии был он рода не простого, но весьма доброго и почтенного, известного… всей Солунской области». Но при всем этом отец его занимал не очень высокий пост — по мнению большинства историков, он был друнгарием (помощником стратега, или сотником). В семье насчитывалось семеро детей, и самым младшим из них был будущий сподвижник Мефодия, прославившийся под своим монашеским именем Константина, а по принятии схимы прозванный Кириллом. (Что касается мирских имен обоих братьев, то они нам не известны.) Предполагают, что Константин был примерно на десять лет моложе старшего брата.
Около 833 г. Мефодий начал военную службу и проходил ее, по-видимому, в столице, на виду у императора Феофила, так как в его «Житии» говорится: «Мефодий… был мудр беседой и крепок телом, и этим был известен императору, который всегда держал его при себе». Другой его жизнеописатель свидетельствует, что «в военных делах Мефодий был страшен, подобно библейским героям Самсону, Гедеону и Иисусу Навину».
В возрасте 20 лет его поставили архонтом (воеводой) в Славинию — небольшое славянское княжество, находившееся тогда под властью греков. Эту должность Мефодий исполнял десять лет и имел возможность хорошо изучить славянский язык и славянские обычаи. Имеются известия, что в те годы он женился и имел детей.
Вскоре после кончины Феофила (умер в 842 г.) Мефодий отрекся от мира и постригся в монахи в одном из малоазийских монастырей, расположенном на горе Олимп.
Причины, подвинувшие его на такую резкую перемену своей судьбы, нам не известны.
Через несколько лет к его подвигам присоединился младший брат Константин, до этого преподававший философию в Магниурской школе. Именно благодаря ему Мефодий оказался вовлечен в миссионерскую деятельность. Когда в середине 850-х гг. патриарх Игнатий (патриаршествовал в 847–857 гг.) послал Константина проповедовать христианскую веру хазарам, тот уговорил брата отправиться вместе с ним. Путешествие обещало быть трудным и опасным, и Мефодий — человек бывалый, много повидавший на своем веку, обладавший твердым, непреклонным характером, выносливостью, смелостью и необыкновенным трудолюбием, мог оказаться очень полезным для миссии.
Путь братьев поначалу лежал по степям через владения диких угров (венгров).
Добравшись до Херсонеса (в Крыму), они провели здесь некоторое время, изучая хазарский язык. Тут им удалось найти евангелие и псалтирь, написанные «русскими письменами», а также человека, говорившего на этом языке. Тогда же они узнали, что в Крыму хранятся мощи священномученика Климента, епископа римского, и часть их взяли с собой. Наконец, основательно подготовившись к своей миссии, братья через Причерноморские степи двинулись на Нижнюю Волгу, в хазарскую столицу Итиль, и были с честью приняты каганом. В Хазарии Константин много проповедовал и спорил с мусульманами и иудеями (последние имели очень большое влияние на хазарскую знать; известно, что значительная часть ее даже приняла иудаизм). Мефодий не мог много помогать брату, так как не был так хорошо образован и не разбирался в тонкостях богословия «Житие» Константина сообщает, что во всех диспутах он неизменно одерживал победу. Однако значительных последствий его миссия не имела и, насколько известно, христианство среди хазар так и не получило распространения. Каган, впрочем, остался очень доволен своим гостем и по его просьбе отпустил на волю всех греческих пленников — более 200 человек.
По возвращении в Византию, Мефодий встал во главе большого Полихрониева монастыря, располагавшегося в Малой Азии неподалеку от горы Олимп. Свое игуменство он, видимо, совмещал с миссионерством. Пишут, что около 861 г. Мефодий отправился в Болгарию, куда его пригласила сестра царя Бориса, уже принявшая христианство. Сам Борис оставался язычником. Однажды он поручил Мефодию расписать изображениями зверей и птиц стены своего любимого охотничьего замка. Мефодий вместо зверей и птиц велел изобразить на них Страшный суд. Когда картина была закончена, он объяснил царю ее значение, и устрашенный Борис с этих пор стал думать о принятии христианства. Впоследствии он действительно крестился, хотя произошло это важное событие уже без участия Мефодия — в ту пору он совершал миссионерский подвиг в другом месте.
В начале 860-х гг. один из самых могущественных славянских государей — моравский князь Ростислав попросил византийского императора Михаила III прислать ему христианских учителей Великая Моравия была тогда крупнейшим государством Восточной Европы — кроме собственно Моравии, в ее состав входили Западная Словакия, Чехия, часть Южной Австрии, Малая Польша, Лужица и земля бодричей.
Столицей державы являлся город Велеград. Хотя большая часть славянского населения продолжала пребывать в язычестве, христианство уже имело в Моравии прочную основу — и сам князь и его окружение крестились. Евангелие здесь проповедовали немецкие (в основном баварские) миссионеры. В их же руках находились все церкви (служба там шла на латинском языке).
Обращаясь за помощью к византийскому императору, Ростислав прежде всего желал, чтобы евангелие в его государстве проповедовалось на славянском языке. Он писал: «Наш народ отринул язычество и держится христианского закона, но мы не имеем такого учителя, который учил бы нас на нашем языке истинной христианской вере».
Князь справедливо полагал, что успех нового вероучения будет более полным, когда истины его раскроются в понятных и близких каждому его подданному словах. Для этого требовалось прежде всего разработать славянскую азбуку, а затем перевести на славянский язык священные книги. Вместе с тем дело содержало и политическую подоплеку. Не имея ничего против христианства, Ростислав с большим подозрением относился к баварским проповедникам, в которых видел агентов немецкого влияния.
В Константинополе хорошо понимали выгоды, вытекавшие из сближения с Великой Моравией, и потому постарались наилучшим образом исполнить просьбу ее государя.
Подыскивая людей для моравской миссии, император и патриарх сразу вспомнили о Константине и Мефодий. Когда братьев попросили отправиться учителями в Моравию, они ответили согласием и тотчас приступили к работе над славянской азбукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124