они, разумеется, ее не узнали и доставили в Афалию, лишь когда отыскали редкую разновидность орхидей для оранжереи леди Пеннар-Йа, жены Селадейра. Хотя история выглядела малоправдоподобной, Эйкен принял ее без оговорок и не сделал ни одной попытки проникнуть в мозг жены. Мерси вернулась живой и невредимой, на его страсть отвечала с прежним пылом – ему этого было достаточно, да и ее устраивало.
Погожим августовским днем они отправились на берег пролива Редон посмотреть на испытательные полеты, которые проводил Йош Ватанабе, готовясь к Великому Турниру. Король, королева и большая свита придворных удобно расположились под огромным тентом, наслаждаясь свежестью бриза. На пикнике лилось рекой охлажденное медовое вино, а потешные сражения были увлекательны и порой опасны.
Первыми в воздухе появились легкие ромбовидные змеи из Нагасаки. Несущие поверхности были покрыты осколками стекла и ярко разукрашены красными, белыми и голубыми узорами. Когда один змей прорвался сквозь оборону противника, хорошо обученные рыцари тану хором прокричали традиционное: «Кацуро!» и рассчитались по ставкам, в то время как Йош, сияя и раздувая щеки, излагал дальнейший ход событий.
Подхваченные ветром большие воздушные змеи свободно парили на фоне стоящего в зените солнца. Среди них были десятиугольники «Саньо» почти в половину роста тану с изображением отважных самураев и драконов на крыльях, и прямоугольные «О-дако» размером семь на пять метров, украшенные сказочными рыбами, птицами и образами японского фольклора. Тяжеловесные боевые аппараты с экипажем от пяти до десяти человек не отличались большой маневренностью и могли участвовать лишь в лобовых схватках. Побежденный змей, сотрясаясь, терял управление, и победитель увлекал его за собой на землю, нарушая таким образом весь строй. Последний приземлялся плавно и торжественно, тогда как его незадачливый противник летел вверх тормашками, превращаясь в скомканную массу разорванной бумаги и беспорядочное нагромождение бамбуковых палок.
Как только ветер окреп, на берег вынесли двух настоящих гигантов, коим отводилась роль не в отборочном, а в главном турнире. Параметры «О-дако» достигали четырнадцати с половиной на одиннадцать метров и восьмисот килограммов. Бесчисленными канатами они были привязаны к временным помостам, а на другом конце каната сплетались в один толстенный, накрученный на тяжелую лебедку. Авиатор висел на нижней раме с легким противовесом и управлял полетом при помощи специальных постромок; однако основные маневры осуществляла с земли команда из пятидесяти человек посредством свободно висящих канатов, которые крепились к несущим частям змея огромными карабинами.
Когда все было готово к запуску, Йош в своем роскошном самурайском облачении подошел доложить об этом королю. Его сопровождал помощник по имени Вилкас, угрюмый литовец в сером торквесе и не менее живописных, чем у начальника, одеждах.
Йош церемонно поклонился Эйкену и Мерси.
– Позвольте предложить вашему вниманию первую демонстрацию воздушного боя. – Он подал королю для осмотра несколько странное оружие – кривое лезвие, насаженное на длинный шест. – Это нагината. Сейчас мы с Вилкасом будем биться им в воздухе. Учтите, что бой чисто тренировочный. Воины будут без страховки, тогда как в настоящем бою вся конструкция, включая бамбуковую раму и бумажное покрытие, защищена страховочной сеткой.
– Опасная, должно быть, игра, – сочувственно заметила Мерси.
Юная принудительница, нянчившая Аграйнель в отсутствие королевы, подошла с ребенком на руках и встала позади раскладного трона. Мерси взяла у нее девочку и принялась тихонько ее покачивать, в то время как Йош продолжал свои объяснения.
– Да, для обычных людей, таких, как Вилкас и я, действительно есть риск. Но мы сводим его к минимуму и тем самым увеличиваем зрелищность мероприятия, привлекая к делу мощных психокинетиков. – Японец почтительно поклонился человеку в золотом торквесе, что стоял рядом с высокой и статной Олоной. – Лорд Салливан-Танн любезно согласился поддерживать Вилкаса в полете.
Эйкен рассеянно перевел взгляд на Салливана.
– А трудно быть наземным тягачом?
Плюгавый психокинетик пожал плечами и самодовольно усмехнулся.
– На мой взгляд, совсем просто.
– И как проходит игра? – спросил Эйкен Йоша.
– Тягач дает телепатические установки не только спортсмену, но и наземной команде. Ему также дозволено порождать ветер, но только для своего змея. Противодействие аппарату противника становится основанием для дисквалификации. Поэтому манипуляция с ветром ограничена периодами, когда воины находятся довольно далеко друг от друга, если, конечно, ветродуй не обладает поистине отточенным мастерством. Думаю, вам понятно, что тесная связь с наземной командой улучшает управление в моменты клинча. Если игрок запутался в постромках, обязанность тягача не дать ему грохнуться наземь. Вот почему лоцманами в данной игре могут быть только психокинетики.
Эйкен кивнул. Улыбка его казалась вымученной, а глаза-щелочки горели лихорадочным огнем на пергаментно-бледном лице. На нем были золотые джинсы и черная рубаха, расстегнутая у ворота.
– Итак, твоего противника сегодня поведет Салливан. А кто же будет твоим ведущим?
– Я надеялся, вы окажете мне эту честь, Эйкен-сама.
– О Ваше Величество, соглашайтесь! – пропищала Олона. – Я уверена, победа будет за вами!
Салливан побагровел перед лицом такого предательства со стороны своей молодой супруги, но тоже выдавил из себя:
– И я прошу вас, мой король, возьмите второго змея.
Эйкен заколебался.
– Но я еще не в форме…
– Если меня собьют, – сказал Йош, – то вам не придется держать весь аппарат. Достаточно спустить на землю меня. А я со всеми потрохами вешу шестьдесят четыре килограмма.
С видимым усилием Эйкен поднялся.
– Черт с вами, попробую. Ты проделал большую работу, Йош. Продолжай в том же духе!
Йош ухмыльнулся.
– Не сомневайтесь, босс. – И вместе с Вилкасом поспешил к стартовой площадке.
Эйкен снова сел, глядя на суетящихся спортсменов. Жара усиливалась по мере того, как заходящее солнце нависало все ниже над тентом. Салливан и Олона вполголоса пререкались, Аграйнель капризничала, а Мерси прилагала умственные усилия к тому, чтобы успокоить и развеселить ее.
Наконец королю надоело это нытье.
– Ты что, не видишь. Мере, ребенок голоден! Пусть Олона ее покормит.
– Ах ты, бедная крошка! – запричитала принудительница, охотно принимая ребенка и вытаскивая из выреза голубого шифонового платья налитую продолговатую грудь. – Проголодалась, Гранечка! Ну иди к няне!
Ребенок начал жадно сосать. Раздражающее блеянье перешло в восторженные всхлипы.
– Отойди с ней в глубь навеса, милочка, – сказала Мерси. – Там попрохладнее.
– Слушаюсь, моя королева. Принести ее обратно, когда она насытится?
Выражение лица Мерси было отсутствующим, почти отрешенным.
– Найди какой-нибудь тихий уголок и убаюкай ее. Она, очевидно, перевозбудилась. Наверно, не надо было ее брать сюда, но… мне так не хотелось с ней разлучаться.
Кормилица, словно боясь, что Мерси передумает, отвесила поспешный поклон и удалилась.
– Жена любит Аграйнель как собственную дочь, моя королева, – заметил Салливан.
– Вижу. Я несказанно благодарна ей за то, что она кормила малышку, пока я… отсутствовала. Думаю, именно подспудная тревога за Аграйнель помогла мне преодолеть амнезию в джунглях Конейна.
Эйкен тихонько хмыкнул.
– Ну, ясное дело, не за меня же!
Он с преувеличенным вниманием наблюдал за приготовлениями на берегу. Из-под двух огромных змеев убрали помосты, и их теперь удерживали два туго натянутых каната. В окраске змея, порученного Салливану, преобладали алые и золотистые тона, а его эмблемой был великолепный японский воин, нарисованный на фоне цветущих вишневых деревьев. Змей Эйкена выглядел более строго – голубая цветовая гамма в изображении волны цунами, готовой разбиться о скалистый островок.
Салливан изо всех сил старался сохранить светскость, но помимо его воли она была оттенена зловещими умственными обертонами.
– О великая королева, когда Олона вызвалась кормить ваше драгоценное дитя, моему удивлению не было предела. Я думал, что это невозможно для женщины, которая сама не рожала. Не правда ли, тану – загадочная, магическая раса? Так близки людям и столь очаровательны в своей непохожести! Эта странная удлиненная грудь нашла отражение в фольклоре нескольких европейских стран… Эллефольк и Скогра в Скандинавии, Фе во Франции, немецкая Никсен, Агуана в Итальянских Альпах, Джана Сардинии…
– Да-да, у всех фей длинные груди, – мягко перебила Мерси. – А в кормлении нет ничего загадочного, дорогой Танн. Стоит очень сильно захотеть, и гормон пролактина будет выделяться наряду с другими даже у бездетных. Женщина или тануска – никакой разницы. Любовь и желание – вот и вся магия.
– Точней не скажешь, – последовала насмешливая реплика Эйкена. – Но есть и обратная зависимость. Так что нам с Аграйнелью обоим повезло.
Салливан вспыхнул, попятился; из плохо защищенного мозга выплеснулись унижение и бессильная ярость.
Мерси обратила печальный взор к мужу.
– Это верно, у меня уже нет молока. Я была больна, морально раздавлена и не нашла в себе жизненных сил для моей бедной девочки… А на те бя их как будто до сих пор хватало. Или я не права?
– Я… пойду, пожалуй, на берег, – промямлил Салливан. – Ставьте на моего змея… Разрешите… Простите… – Он почти бегом выбрался из-под навеса; полы золотисто-розового кафтана трепетали на знойном ветру.
– Как жестоко с твоей стороны выставить его на посмешище, – упрекнула Эйкена Мерси. – Думаешь, он ничего не видит?
– Он идиот. Кастрат… – проговорил Эйкен и устало закрыл глаза. Темно-рыжие вихры взмокли от пота и облепили правильный округлый череп. – Он бы не задумываясь продал меня первому встречному, если б знал, что это сойдет ему с рук. И потом… тебя так долго не было… – Он разомкнул веки и посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом. – Мне сказали, что ты погибла, Мерси.
– А правда, что ты обливал слезами мой изумрудный шлем? – В ее голосе проскользнула едва уловимая насмешка.
Он отвернулся.
– Правда. Всю дорогу до Гории я пластом лежал в каюте и не выпускал его из рук. Все мои мысли были о тебе. Хотя шлем искупался в водах Хенили, он все еще хранил запах твоих духов. Да, малышка, я действительно плакал… хотя и знал, что ты жива.
– Вот как?
– Я не думал, что ты вернешься. Это была его идея, не так ли?
На берегу раздавались восторженные восклицания:
– Эге-гей!
– Поднимается!
– Глядите! Глядите!
Вся знать тану высыпала из-под навеса, чтобы получше рассмотреть, как золотисто-алый боевой змей медленно возносится в раскаленное небо, а за ним длинным хвостом тянется его человеческий экипаж. Спустя мгновение змей-цунами тоже воспарил. Йош направил королю телепатическое послание:
«Жду указаний, босс!»
«Начинай», – скомандовал Эйкен.
Два огромных змея словно бы поклонились друг другу и ринулись в первую схватку. Серебряная нагината блеснула на солнце. Каждая команда держала канат толщиной в руку, пока лебедчики ликвидировали люфт.
Эйкен глянул на небо, оценивая силу ветра, потом опять повернулся к Мерси.
– Видимо, ты получила задание наблюдать за мной и доносить обо всем ему. Иначе как он прорвется сквозь мои щиты?
С надменным, неприступным видом она откинулась на подушки; золотистые волосы рассыпались по загорелым плечам и составляли ослепительный контраст с зеленым платьем.
– Я буду рядом с тобой, пока нужна тебе. Нужна или мне уйти?
Голубой змей, поднявшись метров на десять выше алого, неожиданно нырнул вниз. Молнией сверкнуло лезвие нагинаты; Йош перерубил одну из постромок противника. Алый змей отлетел в сторону, и все увидели, как Вилкас поспешно вяжет узел.
– Боишься меня, – заметил Эйкен. – До страсти боишься! Никуда ты не уйдешь. Ты так же дико хочешь меня, как после танца вокруг майского дерева. Я могу дать тебе больше, чем он. И люблю сильнее. Скажешь, нет?
Алый змей раскачивался, точно взбесившийся маятник, уклоняясь от ударов голубого. Вилкасу удалось вывести из строя несколько постромок, но Йош, казалось, даже не почувствовал этого. Он нацелился на правое крыло противника и резал постромки, отхватывал клочья бумаги, пока раскрашенное лицо самурая не исчезло из виду. Алый змей спустился совсем низко, несмотря на титанические усилия подъемной команды, и болтающиеся ноги Вилкаса едва не задевали чахлые ветви деревьев, росших на верхушках самых высоких дюн.
Эйкен изобразил на лице улыбку. Он больше не глядел на Мерси, но она занимала все его мысли и знала это.
– Ноданн теперь собирает в Афалии своих приверженцев, – небрежно проронил он. – Рассылает депеши реакционерам, обиженным, человеконенавистникам, призывая их под свое солнцеликое знамя. Как думаешь, скольких ему удастся завербовать? И сколько будут весить их мозги, вместе взятые?.. Он сам, Село, его брат Кугал, если ему склеят череп, возможно, старая задница Туфан из Тарасии… Неужели он всерьез надеется свалить меня с таким отребьем?.. Или задумал починить свою пушку и сразиться со мной на Великом Турнире? Как будто речь идет об избрании сельского старосты.
Зрители разразились громом приветствий. Алый змей вздрогнул; его отбросило назад воздушным потоком, когда Йош перерезал последнюю пару постромок. Вилкас бросил нагинату и вцепился в сетку противовеса. Змей стремительно приближался к заполненной народом песчаной косе и, казалось, вот-вот прихлопнет пилота, словно подхваченная ураганом якорная подушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56