— В конце туннеля лежат два охранника. Они без сознания. Я усыпила их по дороге сюда. Может, наденете их форму? Так нам будет легче добраться до помещения охраны. Мы не можем рисковать…— Хорошая идея, — отозвался я.— Воритак встретится с нами там. Не бойтесь его, он хороший. Мы с ним друзья, поскольку мы оба врачи. К сожалению, многие другие халуки испытывают к людям глубоко укоренившееся недоверие. И я не могу их винить, особенно в свете поведения командира Элгара и его начальства из «Галафармы».Пройдя несколько сотен метров мимо помещений, в которых, как сказала нам Милик, хранились запасы продуктов, мы увидели поразительную картину. Туннель стал шире, по обеим сторонам его были выдолблены неглубокие ниши. В них стояли какие-то штуковины, больше всего похожие на золоченые саркофаги для мумий, украшенные затейливым орнаментом. Все они были разных размеров, но в основном более двух метров высотой.— Это халуки в яйцевидной фазе, — объяснила нам ученый Милик. — До колонизации других миров переход из одной фазы в другую происходил всегда в одно и то же время, когда планета, на которой зародилась раса халуков, входила в зону интенсивной солнечной радиации. Позже, на других планетах, эволюционная необходимость в алломорфной адаптации отпала, так что теперь эти фазы не совпадают. Синхронной спячки больше нет, однако фазовый режим существования крайне неудобен для разумной расы. Немутированный халук по-прежнему около ста сорока дней проводит в яйцевидной фазе, двести — в грацильной и шестьдесят — в переходной чешуйчато-кожной.— Человечество помогло бы вам, если бы вы обращались с нами как цивилизованные существа, — сказал я.— Мешал главным образом страх, — признала Милик. — А еще расовая гордость, которая восставала при мысли об изменении естественного хода эволюции. Но самое главное — это упрямое нежелание сделать первый шаг. Попросить инопланетян превратить халуков в нечто другое.Мы с Мэт переглянулись. Объективно говоря, мы могли понять дилемму халуков — но не средства, которыми они пытались ее решить.— Даже если нам удастся спасти вас и ваших людей от бомбы Элгара, — грустно проговорила Мэт, — от суда вам не уйти. В результате заговора между «Галафармой» и халуками погибли люди, а многим компаниям был нанесен ущерб. Вы сознательно нарушили наши законы, и вам придется за это платить.Ученый Милик горько рассмеялась:— Я расплачиваюсь за это вот уже несколько лет! * * * Небольшой охранный пост находился в алькове рядом с главной пещерой. Мы с Мэт в мгновение ока сняли с двух лежавших без сознания грацильных халуков их шлемы, форменные пиджаки и парализаторы «алленби». После чего, открыв дверь, ведущую в главную пещеру, быстро зашагали вперед, не оглядываясь по сторонам.В просторной подземной лаборатории несколько чешуйников занимались уборкой. Охранников там не было, какой-либо суматохи тоже не наблюдалось. Генно-инженерный комплекс выглядел как обычно. Грацильные лаборанты в белоснежных халатах все так же сновали вокруг светящихся камер, обслуживая погруженные в раствор существа. Зловещая конструкция в центре мерцала, словно в ювелирной лавке, превращая алломорфных халуков в стабильных халуков — и переделывая Еву в инопланетянку.Пол под защитным зонтом был мокрым от воды, капавшей со сталактитов. По нему во все стороны разбегались сточные желобки. Справа под балконом, где начинался пандус, устроили нечто вроде депо. Там стояли груженные вирусом ПД32:С2 тачки, однако никто из рабочих их не разгружал. За рядами складских модулей виднелся небольшой гравитационно-магнитный электронный погрузчик, стоявший у прохода к арке, куда более высокой, чем выход к лифту на втором уровне пещеры.— Этот туннель ведет к другим «мускатным» фабрикам? — спросил я у Милик.Она ответила, что я прав; впрочем, доступ туда замурован.— Куда обычно отвозят все эти упаковки с вирусом?Разве вы не используете их в своем генно-инженерном комплексе?— Для нашего проекта нужен очень небольшой процент вируса, производимого на фабрике. Всю остальную продукцию с Гранта транпортируют по туннелям на склад на северном берегу. Звездолеты, управляемые людьми, тайком доставляют груз на орбиту, а оттуда его уже переправляют на халукские планеты.— Меня удивляет, что вы рискнули основать свой комплекс здесь, на Кашне.— Не я так решила.Мы подошли к широкому светлому туннелю, ведущему в больницу и к помещению охраны. Я внезапно остановил инопланетянку, развернул к себе и уставился в ее голубое лицо.— Милик! Вы мутант, да? Вы ведь на самом деле человек?— Конечно, я человек, — дрогнувшим голосом ответила она. И вдруг заговорила взахлеб:— Я ждала, когда мне подвернется возможность бежать отсюда, с тех самых пор, как поняла истинную цель проекта. Какая же я была идиотка!Думала, что стану благодетельницей расы, которую все недооценивают и унижают. Видите ли, это была моя идея. Мною двигали чисто альтруистические побуждения, однако цена проекта потребовала участия в нем концернов…— Что все это значит? — спросил я. — Кто вы такая, черт побери?— Я бывшая Эмили Блэйк Кенигсберг, — ответила ученая Милик.— Но… вы же погибли! — воскликнула Мэт.— Погиб мой полуклон. Он должен был вернуться на Землю на корабле «Галафармы», однако… У нас нет времени на разговоры. Пошли скорее!Она побежала вперед. Мы с Мэт припустили за ней. Глава 20 Доктор Воритак сидел в крутящемся кресле за столом, над которым висела табличка «Дежурный офицер А.Х. Уайт».Мел и К», естественно, удрали. Судя по беспорядку в комнате, охрана собиралась в большой спешке: на другом столе лежали опрокинутая чашка и размякшие от пролитого кофе распечатки, мусорник был перевернут, диски на стеллаже валялись в полном беспорядке, словно кто-то лихорадочно в них копался, а большой шкаф с оружием гостеприимно распахнул дверцы, демонстрируя пустое нутро.Психотронный аппарат для допросов тоже исчез. Скорее всего он был личной собственностью Бронсона, которую киллер всегда носил с собой, как клюшки для гольфа.Воритак снова прицепил к халату «переводчик». Первым делом, увидев нас, он осведомился, как я себя чувствую.— Я боюсь, — ответил я. — А что до здоровья, так оно в полном порядке. Где бомба?Врач без лишних слов показал на комнатку связи, примыкающую к главному помещению. Я вошел туда и почувствовал запах озона. Кто-то методично сжег бластером все коммуникационное оборудование, изолировав подземную лабораторию от вселенной.Нетронутым остался только один небольшой прибор весьма символичного черного цвета с логотипом «Сердолика». Он стоял в углу, заброшенный и одинокий, среди останков своих товарищей. Его сигнальное устройство поблескивало тусклым огоньком, а экран встроенного компьютера давным-давно никто не протирал. Скорее всего все только натыкались на эту инфернальную машину и ругали ее, называя бесполезным пылесборником с тех самых пор, как она была тут установлена.Сегодня наконец пришел ее черед.На дисплее светились цифры обратного отсчета: 102 минуты 33 секунды. И все. Я взял микрофон и попытался обратиться к компьютеру как обычно. Доступ был закрыт. Я напряг мозги, вспомнил команду, которой официально пользовались сотрудники СМТ, имея дело с моделями «Сердолика», и нажал на несколько кнопок.Есть! На экране показалась надпись с назначением машины и список директорий, хотя файлы по-прежнему остались закрытыми. Я, нахмурясь, изучал информацию, Мэт заглядывала мне через плечо. Доктор Воритак пересел на другое место и, не обращая па нас внимания, читал магнитную пластинку и время от времени что-то говорил в наручный коммуникатор. Бывшая (а возможно, и будущая) Эмили Блэйк Кенигсберг прислонилась к дверному косяку, полуприкрыв ярко-синие нечеловеческие глаза и прижав ко рту четырехпалую ладошку. Возможно, она молилась.Если и так, небеса ее не слышали.— Что ж, — сказал я наконец, — процитируем очень старое клише: у нас есть хорошая новость и плохая. Хорошая новость — то, что никакой бомбы нет.Кенигсберг открыла глаза и радостно вскрикнула. Воритак только посмотрел на меня с непроницаемым выражением лица.— Плохая новость — у нас есть кое-что похуже бомбы.Если я правильно понял, эта штука — не что иное, как установка для ликвидации лаборатории под названием «фотонная камуфлетная система». Когда наступит срок, бесчисленные модули, вмонтированные по всей пещере, залпом выпустят фотохимические заряды, которые расплавят или же испарят все, что находится в пещере. Камуфлетной она называется потому, что окружающие скалы почти не пострадают. И фабрика «Мускат» тоже. На поверхности не будет ни землетрясения, ни обвалов. Все следы пребывания халуков будут аккуратно стерты — и мы вместе с ними.— Ты можешь ее остановить? — спросила Мэт.— Я видел подобную установку только раз в жизни. Это было давно, я работал тогда оперативником и только начинал свою карьеру в СМТ. Мы обыскивали подпольное хранилище контрабанды на Почке-5 в Руке Ориона, которое принадлежало тайному филиалу «Сердолика». Концерн подозревали в незаконной продаже высокотехнологичного оборудования Йтатской империи. У нас в команде была классная хакерша, но ей так и не удалось обезвредить камуфлетные модули или остановить отсчет. Мы оттуда просто сбежали.— Значит, ты тоже не сможешь дезактивировать систему? — спросила Мэт.— Ага, — просто ответил я.— Я боялся, что фатальный конец неизбежен, — сказал с помощью «переводчика» Доктор Воритак. Он встал со стула и показал рукой на дверь. — Давайте уйдем отсюда. Моя персона не желала заражать пессимизмом ученого Милик, и поэтому я согласился с тем, чтобы она освободила вас. Возможно, теперь вы захотите продумать, каким образом провести оставшееся до гибели время. Моя персона только что созвала всех в главную пещеру, примыкающую к генно-инженерному комплексу. После того как я проинформирую их о положении дел, администратор Ру Локинак введет нас в ритуальную медитацию и усыпит навечно, поскольку Помазанного Старейшины среди нас нет. Возможно, вы, люди, тоже захотите принять участие?— Благодарю, но мы пока не готовы умирать.Я был рад, что «переводчик» лишит мою реплику саркастических ноток. Похоже, Воритак действительно предложил нам это из лучших побуждений.Я повернулся к Кенигсберг:— Вы говорили, шахта лифта и туннель, ведущий к следующей лаборатории, замурованы. Каким образом?— Люди Элгара обвалили скалу из «харвеев», засыпав вход тысячами тонн обломков.— Насколько я понимаю, у халукских охранников нет тяжелого фотонного оружия?— Нет. Его разрешалось носить только людям. Наши охранники вооружены парализаторами.— Бластеры и другое оружие хранились в шкафу, в соседней комнате, — пояснил Воритак. — Как видите, шкаф ныне пуст. У наших инженеров есть только небольшие лучевики для ремонта, но чтобы пробраться с их помощью через завалы, потребуется много часов.Значит, это тоже не выход. Впрочем, я не очень-то надеялся.— Какой генератор образовывает зонт над генно-инженерным комплексом?Воритак поднял руку с переговорным устройством.— Моя персона спросит у знающей персоны.Он что-то пробормотал. В ответ послышался поток непонятных слов.— Инженер Тил Иминик говорит, что на аппарате стоит знак «Шелток УФ-90».Опять прокол. Этот генератор был слишком слабым, чтобы его защитное поле спасло нас от лучей, даже если мы сумеем превратить зонт в купол. У меня осталась последняя идея.— Кто-нибудь из вас знает, куда ведет туннель, соединяющий лабораторию с другим центром? Случайно не на юг?— Понятия не имею, — покачала головой Эмили Кенигсберг.— Моя персона уверена, — сказал Воритак, — что туннель ведет на северо-восток.— Что вы сделали с поясом и ранцем, который ваши санитары изъяли у меня?— Скорее всего они все еще лежат в больнице, на подносе для нестерильных материалов. Моя персона забыла сказать лаборантам-чешуйникам, чтобы они выбросили ваши вещи.А поскольку они не очень сообразительны, по собственной инициативе они этого сделать не могли.— Отлично! Эмили, сколько нужно времени, чтобы вызволить мою сестру Еву из дистатического резервуара?Резкая перемена темы привела ученого в замешательство — как, должно быть, и то, что я назвал ее человеческим именем.— Думаю, минут тридцать, — неуверенно ответила она. — Нам… Нам надо отключить аппаратуру, проверить состояние жизненно важных органов и ввести необходимые лекарства.Но к чему это? Дайте бедной женщине умереть спокойно.Я проигнорировал ее вопрос, хотя он был задан по делу.— В каком состоянии будет Ева, когда вы ее извлечете?Она будет в сознании? Ходить сможет?— В лучшем случае — в полубессознательном состоянии.Возможно, она вас узнает. Однако первые несколько часов, пока не восстановится естественный метаболический процесс, она будет очень слаба. Ходить точно не сможет. А ее иммунная система нормализуется только через несколько дней. К сожалению, у нас нет медицинских браслетов.— Вы с Воритаком вытащите Еву из цистерны. Мэт, дай им свой защитный костюм. Пускай они оденут в него Еву. По крайней мере она сможет дышать отфильтрованным воздухом, и ей будет там сухо и тепло.— Но зачем все это? — спросила Мэт.— Затем, что мы попробуем бежать. — Я сжал в руке парализатор «алленби» на случай, если кое-кто из халукских охранников еще не погрузился в ритуальное созерцание своей кончины. — Мы с тобой пойдем в больницу. Надо достать карту подземелья. Она у меня в поясной сумке.— И что нам это даст? — спросила Мэт.— Помнишь обглоданного яйцевидного, которого нашел Боб? Он еще называл его бедным Халуриком? Этот халук шел отсюда — но не по туннелю, соединяющему лабораторию с другим «Мускатом», поскольку тот ведет в другом направлении. А значит, здесь должен быть еще один туннель. Давай его поищем.Эмили Кенигсберг предложила мне свой наручный коммутатор.— Возьмите. Чтобы связаться с Воритаком, нажмите на черную кнопку. Кроме того, я ввела в него обратный отсчет.Мы разошлись в разные стороны.Осталось 86 минут и 44 секунды. * * * Самая большая проблема заключалась в том, что изображения на карте ограничивались стометровой глубиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43