– Почему?
– Потому что этих людей кто-то постоянно подначивает. – Она бросает на меня многозначительный взгляд. – В последний раз они стали ссылаться на то, что от наших ребят будет много шума. На самом деле их беспокоит, что дети будут шататься возле их домов и еще, чего доброго, стянут у них видеомагнитофон.
– Может быть, тебе стоило бы организовать день открытых дверей, пригласить местных жителей?
Она сворачивает бумаги.
– Чтобы они увидели мальчишек с длинными волосами, в рваных джинсах, с серьгами в носах, с татуировками и чтобы их страхи еще более усилились?
Из-за облаков выходит солнце, и его лучи падают через дверной проем на пол. На улице какая-то женщина везет детскую коляску и останавливается напротив нас.
– Что, никогда не видела? – цедит сквозь зубы Молли, но не громко, чтобы женщина не услышала. Та отворачивается и идет дальше.
– Как насчет того, чтобы поговорить с Джеком? – спрашиваю я. – Знаю, что тебе этого не хочется, но ведь ему сейчас нужно как раз нечто подобное, чтобы поднять свой рейтинг. И он действительно тебя уважает, Молли.
– Но я ему не нравлюсь. И он знает, что тоже мне не нравится. Я его раздражаю. – Она поднимается.
Я тоже встаю и решительно говорю:
– Молли, он борется за избрание в парламент. Тебе нужно только подсказать ему его роль в проекте и вооружить фактами.
– Эллен, я слишком эмоциональна. Вдобавок они с Мичером… Так какой в этом смысл? Жаль, что я не такая, как ты, – говорит она полушутливым тоном. – Благоразумная, легкая в общении…
– Легкая в общении?
– … пользующаяся любовью и доверием мужчин. С тобой они чувствуют себя уверенно, ты вызываешь в них желание покровительствовать.
Я закатываю глаза. Лицо Молли смягчается.
– Разве ты никогда не замечала, как на тебя реагируют мужчины?
– Они на меня никак не реагируют.
Молли качает головой.
– Они восхищаются тобой, они хотят заботиться о тебе, хотят произвести впечатление.
– Молли, хватит. – Я делаю протестующий жест. Если в ее словах и имеется доля правды, то с Гарри все это почему-то не срабатывало.
– И Гарри тоже, – продолжает Молли, без труда угадав, о чем я подумала. – Ты пробудила в нем все лучшее.
– Не уверена в этом. – Я делаю шаг к двери.
Молли, поняв, что затронула наболевшее, касается моей руки, как бы извиняясь, и поднимает со ступенек свою массивную сумку.
– Его, наверное, выберут? – словно невзначай произносит она.
– Кого?
– Джека.
– Не имею ни малейшего представления. Я стараюсь держаться от этого подальше.
– Но ведь вечером ты идешь с ним на вечеринку?
– Боюсь, что придется.
Полушутя, полусерьезно Молли грозит мне пальцем.
– Смотри, не позволяй Джеку эксплуатировать себя. – Она подходит к двери и смотрит на залитую солнечным светом дорогу. Потом, обернувшись ко мне, прислоняется к дверному косяку. – Барри вчера сообщил мне кое-что интересное. После пятой чашки кофе, когда он перестал соображать, что говорит. Это насчет земли рядом с кольцевой дорогой, которую Мичер разрешил теперь использовать под строительство жилых домов. Джек сколотит на ней целое состояние. Так вот, Барри сказал, что до того, как Джек завладел этой землей, она принадлежала одной компании по торговле недвижимостью. – Молли делает паузу и многозначительно на меня смотрит. – А название фирмы – «Недвижимость Эйнсвика».
«Эйнсвик». Я понимаю, что этот факт должен иметь большое значение, но не могу найти ему место в общей схеме, не могу оценить его важность.
Молли поднимает вверх два пальца, как во время клятвы.
– Информация достоверна на сто процентов.
Пока я пытаюсь понять, куда клонит Молли, она уже выдает мне готовые выводы:
– «Эйнсвик» несколько раз пытался добиться переоформления этой земли под жилищное строительство и все безуспешно, так? Потом Джек покупает землю и – пожалуйста! Разрешение есть! – Она опять многозначительно смотрит на меня. – Я не думаю, что в сложившейся ситуации Джек станет поддерживать наш непопулярный проект, так как ему придется тогда пойти против Мичера, а он слишком многим ему обязан.
Я представляю себе Джека, сидящего в тот вечер после панихиды у меня на кухне и наблюдающего за тем, как я помешиваю фасоль для Джоша. Я слышу, как он рассказывает о том, что они поссорились с Гарри из-за куска земли, который Джек купил у «Эйнсвика» и который, вопреки всем ожиданиям, оказался очень выгодным вложением.
– Это вовсе не означает, что… – Я пожимаю плечами, так и не договорив фразу. – Просто Джеку всегда везло.
При этих словах Молли удивленно поднимает брови. Ей очень хочется опровергнуть сказанное мной, но она с видимым усилием сдерживается.
– Да, и еще кое-что, – говорит Молли. – По словам Барри, который в таких вопросах не ошибается, во владении у «Эйнсвика» до сих пор находится участок рядом с землей Джека.
Я искренне удивлена.
– Разве ты об этом не знала?
– Я никогда ничего не знала о делах фирмы.
– Думаю, что за эту землю можно кое-что выручить. – Молли копается в своей сумке.
– Не знаю. Говорят, что рынок недвижимости сейчас мертвый.
– Но если и этот участок переоформить под жилое строительство, он будет стоить больших денег. Вполне возможно, что уже сейчас он кого-то серьезно интересует. – Молли достает из сумки какие-то ключи и бросает на меня хитрый взгляд. – Может быть, Джека? – У нее в глазах зажигается огонек.
Она не знает, а я не имею права сказать ей, что «Эйнсвик» скоро перестанет существовать.
– Хорошо… Пожалуй, я выясню.
– Выясни, выясни обязательно.
Мы выходим на крыльцо. Вчерашняя буря за ночь утихла, но ветер все еще довольно сильный. По небу бегут небольшие облака. В заброшенном палисаднике нервно шуршит прижатый камнем и бьющийся на ветру пластиковый пакет. Молли поворачивает ключ в замке и набрасывает на дверь мощный железный засов.
– Парадокс, не правда ли? – усмехается она, оглядывая крепко запертую дверь. – Делается все, чтобы хулиганы не забрались в дом, тогда как проект по его реконструкции осуществляется именно ради хулиганов. – Молли бросает ключи в сумку и поворачивается ко мне. Она всматривается мне в лицо и шутливо машет перед моими глазами рукой. – Эллен?
Я возвращаюсь в действительность.
– А я тебя потеряла. О чем ты так глубоко задумалась?
Молли приглашает меня на обед в кафе, но я отказываюсь, ссылаясь на то, что дома дел непочатый край.
– Как у тебя с деньгами? – вскользь спрашивает Молли.
Интересно, что ей может быть известно о моих делах?
– Гиллеспи и Леонард разбираются с этим, – сообщаю я, целую ее на прощание в щеку.
По дороге в Пеннигейт я не могу отделаться от одной мысли. Не дает она мне покоя и дома. Эта мысль существует в моем подсознании уже продолжительное время, но сформулировать ее я могу только сейчас, благодаря встрече с Молли.
Когда она рассказывала мне о куске земли рядом с землей Джека, у меня зародились вопросы: «Все ли возможное делается для спасения «Эйнсвика»? Почему в словах Гиллеспи столько пессимизма? Неужели дела фирмы действительно настолько плохи?»
Я до сих пор не могу понять, неужели у «Эйнсвика» не осталось ничего по-настоящему ликвидного? Почему невозможна реализация принадлежащего фирме имущества и недвижимости? – Закрадывается мысль, что по какой-то причине Гиллеспи не хочет тратить лишние время и усилия на решение вопросов «Эйнсвика».
Я не исключаю, что у фирмы есть еще какие-то активы, о которых мне не известно. У меня нет желания муссировать намеки Молли насчет сговора. Думаю, что Гиллеспи и другие не раскрывают всех деталей не из злого умысла, а просто считают, это не женского ума дело.
Завершив дела в Пеннигейте, Маргарет сейчас полный рабочий день находится в офисе «Эйнсвика» в Инсвиче. Я звоню ей туда и узнаю номер телефона риэлтерского агентства, которое занято продажей здания в Шордитче. Она не спрашивает о причине моего интереса, хотя я чувствую себя обязанной выдать ей историю насчет неких знакомых, которым, якобы, необходима эта информация.
Приготовив кофе, молча сижу перед телефоном, обдумывая разговор. Наконец, набираю номер. Руки у меня влажные, сердце колотится. Я и сама не знаю, почему мои розыскные действия вызывают такое волнение.
Объясняю секретарше, что звоню по поводу возможного приобретения недвижимости в Шордитче. Щелчок, и меня соединяют. Женщина с очень спокойным голосом представляется Мирандой Стивенсон.
– Да, в Шордитче у нас есть ряд интересных объектов, – говорит она с явной заинтересованностью. – Могу я узнать ваше имя и название представляемой вами организации?
Я иду на маленькую ложь: называю свою девичью фамилию и название дизайнерской фирмы, где давным-давно работала.
– Какой размер площади вас интересует?
– Я хотела бы задать несколько вопросов по поводу конкретного здания. Мы видели объявление. «Ричмонд Билдинг».
– Вы имеете в виду «Ричмонд Хаус»?
– Да, да, именно.
– Минуточку. Хотя я уверена, что… – Видимо, она выводит данные на монитор. – Да, оно уже предложено покупателю.
– Предложено? – Во рту у меня вдруг пересохло. В ту же секунду чувствую огромное облегчение. – Ах вот как. Это произошло недавно? – Я стараюсь скрыть радость.
– Как вам сказать…
– Наверное, в последние дни?
– Нет. – В голосе Миранды Стивенсон проявляются нотки раздражения. – Уже давно. Просто владелец здания попросил нас пока не снимать объявление.
Внутри у меня все холодеет. Несколько секунд я молчу, но наконец спрашиваю:
– И как давно?
– Простите?
Я понимаю, что говорю слишком тихо, и повторяю вопрос громче.
– Ну… несколько недель назад. – После непродолжительного размышления Миранда добавляет: – Но вы можете попытаться выставить свое контрпредложение, если здание вам действительно необходимо. Правилами это допускается. Правда, никаких гарантий я дать не могу.
– А покупатель? Вы не можете сказать мне, кто именно хочет купить здание?
– Мы ничего об этом не знаем, – сухо отвечает она.
Проходит несколько секунд, прежде чем до меня доходит смысл ее ответа.
– Значит, покупателя нашла не ваша фирма?
– Нет, нас просто уведомили о том, что есть один частный клиент.
– И здание предложено ему несколько недель назад?
– Именно так.
– Спасибо, мисс… Стивенсон, – почти шепотом произношу я.
– Другие объекты вас не интересуют?
– Дайте нам время подумать… – мямлю я и почему-то краснею. – Возможно, я снова позвоню вам на следующей неделе.
Джек пристегивает ремень безопасности и смотрит на меня, слегка склонив голову.
– Ты великолепна, – произносит он низким и нарочито проникновенным голосом.
Не знаю, почему он это говорит. Во всяком случае, я повода не давала. Волосы специально не укладывала, платье на мне весьма простенькое, украшений почти нет. Из косметики – только немного туши на ресницах. И без психоаналитика понятно, что я настроена исключительно на роль в массовке.
Взглянув на часы, я уже начинаю немного волноваться. Мы должны встретиться с Чарльзом и Энн у дома председателя местного партийного комитета в шесть тридцать. Если опоздаем, то Энн мне этого не простит.
Умиротворенно улыбаясь, Джек заводит мотор и мы трогаемся в путь. Джек не торопится. Он аккуратно объезжает рытвины и ямы, то и дело бросая на меня взгляды.
– Это у женщины в генах, – говорит он, делая какое-то непонятное движение возле своего лица, и быстро опускает свою руку на мою, которую я несколько беспечно держу на колене. – Это либо есть, либо нет. – Джек слегка сжимает мне ладонь. – У тебя есть.
– Расскажи мне, что это за вечеринка? – спрашиваю я и незаметно убираю свою руку. – Кто там будет?
– Ты лучше спроси, кого не будет. Члены комитета. Кандидаты на место в парламент. Даже эта пресловутая миссис Ривз. Замучает своими программами, в частности, на ниве помощи обездоленным цветным. Ужас! – Глаза у Джека светятся раздражением. – Честно говоря, я волнуюсь. До субботы осталось всего несколько дней, а там заседание комитета. Они будут допрашивать меня не меньше часа, и нужно будет суметь увернуться от всех их дурацких вопросов. Чуть замешкаешься и всё – смертный приговор. А я пока не чувствую себя полностью подготовленным по аграрным вопросам и ЕЭС. Ну, и кроме того…
– Что?
– Зависть. Весьма распространенное чувство. Сейчас для успеха в партии консерваторов мало иметь деньги. Ты должен еще быть благодетелем для своего круга. Особенно, если занимаешься недвижимостью. Ведь все полагают, что даже в разгар экономического кризиса ты загребаешь сумасшедшие деньги. И ждут, когда поделишься ими на местные социальные проекты. Знаешь, у людей все еще сохраняются свойственные восьмидесятым представления о тех, кто работает в сфере недвижимости: жирные ухоженные коты в роскошных лимузинах.
Я молча отмечаю про себя безукоризненность одежды Джека и роскошь внутренней отделки машины.
– Они не понимают, что этот бизнес чрезвычайно сложен, – продолжает он, – они не понимают, что экономический спад ударяет по нам больнее, чем по другим. И в такие времена на всю эту филантропию почти ничего не остается.
Я чуть не упускаю шанс и спохватываюсь.
– А как обстоят дела с тем проектом возле кольцевой дороги?
Джек недовольно хмурится, как будто его сбили с важной мысли.
– Что? Ах, это… Ну, он-то из числа наиболее перспективных… Кстати, я выделил из него три акра земли под загородный спортивный комплекс. Правда, не исключаю, что время мною выбрано неудачно. Я объявил о своем решении две недели назад. Кое-кто может подумать, что я подгадал как раз к моменту рассмотрения кандидатуры на место в парламент. Конечно, некоторый расчет здесь присутствовал… – Джек хитро улыбается. – Но мне не хотелось бы услышать это сказанным в открытую на заседании комитета. – Мы попадаем в рытвину, и Джек тихо ругается. Сбросив скорость, он продолжает:
– У Гарри такие вещи получались гораздо лучше. Он регулярно делал пожертвования на филантропические и социальные программы, хотя не давал и половины того, о чем громко кричали. Он понимал толк в рекламе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55