Это невозможно! Потому что этому помешают как раз те самые гены, которые всякий раз создают неповторимую психику, которая не только не может быть аналогичной еще какой-либо психике, но и не может через себя переступать даже в лучших побуждениях именно в силу того, что она - психика. То есть она - законченная и неизменная конфигурация видов реакций человека на раздражители. А нравственность, как мы знаем, имеет характер принимаемого всеми закона. То есть, признав, что обязательность нравственности (которую мы видим повсеместно и которая признается всеми) имеет психический признак, мы должны признать, что психику одного человека можно вменять психике другого человека! Мы должны признавать, что гены одного человека должны иметь власть заставлять гены другого человека стать себе подобными! То есть, по таким исходным предпосылкам, гены должны в идеальном варианте все подряд уподобиться самой оптимальной с моральной точки зрения комбинации, то есть - стать одинаковыми, и все люди, соответственно, при этом так же должны стать одинаковыми, как имеющие одну и туже комбинацию генов! Еще один эволюционный бред.
Кроме того, если признать, что мораль вошла в мир с подачи генов, то, как тогда объяснить то, что в природе нет морали, а в человеческом обществе она есть? Да, да, мы знаем - гены разные. А кто доказал, что они разные?
Долго не хотелось даже заикаться об этом, и даже предполагалось данную мысль совсем опустить. Но, вспоминая о том, что в начале разговора мы договаривались об условии не взирать ни на какие авторитеты, все-таки решусь: гены изучены настолько приблизительно и настолько ничтожно мало, что не видно никаких фактических оснований для утверждения, что они не одни и те же у всего живого! Различие генов повсюду утверждается настолько уверенно, что считается само собой разумеющимся, но нигде еще не сказано - вот здесь и вот этим гены человека отличаются от ген лягушки, и наоборот. Да, ДНК у всех разные, но первичный состав всех ДНК должен быть у всех одинаковым, так как он состоит из одних и тех же молекул!Ну, так как же может один и тот же первично-молекулярный состав разных ДНК создавать сам собой разные психические установки? Из кирпича, что ни построй, - все будет хорошо работать на сжатие, но никак не будет работать на растяжение. А скроенные из одних и тех же кирпичей ДНК - откуда в себе имеют разные психические побуждения?
Есть моль. И есть какая-то необходимость, которые сложила молекулы в эту моль и в гены внутри нее. Есть человек. И есть та же самая необходимость, которая сложила те же самые молекулы в человека и в гены внутри него. Почему эти гены должны быть разными не по виду, а по существу? Сейчас раздастся много смеха по поводу этой мысли. Но он не задевает. В конце концов, тот, кто не имеет биологического диплома, может и ошибаться. Но гораздо веселей мы посмеемся все вместе, если когда-нибудь наука установит, что гены человека и ящерицы одни и те же, как подсказывает нам это здравая логика уже сегодня.
И, наконец, если гены образуют нравственность, то они должны это делать во имя выживания и размножения биологического вида! В этом ведь и есть главное предназначение эволюционного понятия генов! Тогда мы должны, не колеблясь, предположить, что нравственность, как следствие генов, - это то, что способствует человеку, как биологическому виду, для выживания и размножения. Нужно ли здесь долго говорить в опровержение, что биологически гораздо более выгодно всегда быть скорее безнравственным, чем нравственным? Ведь давно известно - чем больше у человека нравственности, тем меньше у него всего остального. Разве муки совести, жертвенность, преодоление жадности, корысти, эгоизма, чувства голода ради другого и ощущения потери тепла ради слабого, способствуют выживанию или размножению? Как нравственность может происходить из генов, если она даже переступает через их главный крик о самосохранении, и заставляет человека преодолевать данный генный инстинкт и бросаться в воду, чтобы, рискуя собой, спасать совершенно чужого человека? Здесь человек поступает именно вопреки генам! А разве отнять не более выгодно, чем поделиться, для выживания? Разве бросить больного не более выгодно? Разве беспорядочные половые связи не более способствуют размножению, чем наличие норм приличий в этой области? Разве украсть не выгоднее, чем заработать? Назовите хоть что-нибудь из категорий Добра, что биологически выгоднее категорий зла. Все наоборот! В таком случае "эволюция психики" давно уже должна была полностью уничтожить Добро, как невыгодно биологический вид поведения. Даже всякая эпизодически контурная устремленность к Добру в душе человека должна генами подавляться, как биологически не оптимальная по последствиям.
И, вообще, люди! Когда мы, наконец, поймем, что, даже обращаясь к природе, мы все равно обращаемся к Богу? Ведь природа без Него - неупорядоченный хаос! Что бы природа нам на подносе ни преподносила, вся ее видимая близоруко многими мудрость - Его Мудрость, поскольку это Он сделал ее Природой из свалки атомов! Даже если мы что-то такое в ней увидели, что формирует собой что-то такое в психике, то не будем забывать -это делается по Его Промыслу!
С природным источником морали ясно. А с человеческим? Если это допустить, то, опять же, - через какое побуждение? В чем его источник? Личную выгоду мы отбрасываем сразу. Выше мы видели, как она связана с моралью. Как только мы ее коснемся, то сразу же столкнемся с необходимость потакания своим искушениям и грехам. Тот, кто жил, тот знает, что путь к выгоде через зло всегда более прям, чем через Добро. Тогда, откуда нравственность? Есть нередко звучащая версия, которая трактует нравственность в качестве коллективно вымученного рацпредложения человечества, применяемого как некое духовно-психическое устройство, приносящее определенную социальную пользу для всех. То есть, нравственность вырабатывалась человечеством по разделу тем "Всеобщее благо через всеобщую пользу". Причем, эта версия довольно напористо и гладко излагается. Так и хочется поверить. Если бы не одно большое сомнение - такая всеобщая польза сама в себе распадается на составные пользы для каждого из нас, каждая из которых, в свою очередь, предполагает все ту же личную выгоду, которая опять проще достигается в обход Добра, чем через него. Ведь всеобщей пользы, как минимально необходимого зла, с которым придется примириться, достичь гораздо проще, чем обеспечить ту же самую всеобщую пользу, в виде максимально необходимого Добра. Потому что силы зла сами автоматически уравновесились бы возможностью противостояний, а силы Добра требуют нравственного усилия по преодолению зла, и конструирования условий требуемого порядка, что уже тяжелее. При этом само обозначение данной темы для разработки требовало бы уже некоего нравственного понимания личного отказа и личной жертвы во имя общего. То есть, до создания самой нравственности в качестве алгоритма отношений, уже должно быть определенное понятие нравственности, и, тогда, - в чем источник этого исходного понятия? Легче найти пользу для всех в пассивно-потенциальной возможности урвать, чем в непреложной обязанности поделиться или отдать.
В этом случае, если источник и причина нравственных усилий ускользает от определения, и все замыкается только на осуществляемую конкретно пользу, то из процесса конструирования такой всеобщей пользы выпали бы все бескорыстные люди, ибо они не искали бы здесь ничего для себя, а все дело вершилось бы опять только теми, кого волнует исключительно индивидуальная польза, то есть людьми, осознающими пользу, как высшую личную цель. При такой составляющей данного процесса, он бы ушел от нравственности и перешел в зону законоуложений, ибо здесь опять всплыло бы понятие меры, которая должна уравнивать каждую отдельную пользу относительно всех отдельных польз. На это, кстати, система права и направлена. Но она не имеет своей основой нравственных целей, хотя и включает нравственность в свои предпосылки, как включает ее в себя все, что имеет человеческое движение в истории.
Итак, если признать, что в человеке есть такая побеждающая установка о всеобщей пользе, то она должны быть результатом уже готовой великой нравственности, высшей по своему смыслу. А тогда, повторимся, - что же породило эту саму нравственность, которая своим уровнем порождает идею всеобщей, а не личной пользы? Ведь в этом смысле уже само стремление к пользе всех - есть следствие нравственности, а не наоборот. То есть, если нравственность определить в качестве источника идеи общего блага, которое (благо) может решаться через всеобщую пользу, то такой источник все равно должен возникать не на пустом месте, а только на базе уже имеющегося запаса морали. Следовательно, в этой концепции источник нравственности или не решен, или решен мнимо.
Ну и, наконец, - всеобщей пользы вообще быть не может. Во-первых, потому что совершенно невозможно на пользе, как на принципе, удовлетворить всех. Если у меня угнали машину, то мне есть от этого польза? Никакой, значит это - зло! А тому, кто угнал машину, есть польза? Конечно же! Значит это - Добро! Как на пользе основать всеобщую нравственность? Признать, что не надо воровать? Тогда какая польза будет от этого тому, у кого машины нет и угнать нельзя? Такая польза уже не будет всеобщей! Она не будет признаваться всеми, и нравственность также не будет общеобязательной для всех.
Во-вторых, всеобщей пользы быть не может, потому что есть люди злые, испорченные, преступные по наклонностям, маниакальные, больные и душевно косные. Как через нравственность удовлетворять их пользу? Наоборот, польза других обеспечивается тем, что притесняется по возможности сама возможность пользования своими намерениями дурных людей, и это упреждающее насилие над ними считается нравственным.
Есть также люди, которые полезны по роду деятельности, но не увеличивающие силу Добра в мире, при этом, правда, и не расширяя сферу действия зла. Например, сутенеры. Как учитывать их пользу в выработке нравственных категорий? Как-то, конечно, можно. Но, чтобы разделить пользу на нравственную по смыслу, и противонравственную по побуждениям, надо опять же, прежде иметь в себе знание нравственности, чтобы предполагать, что всеобщая польза не должна касаться всех, а только тех, кто имеет ее в виде Добра для остальных. То есть моральный критерий здесь должен появиться раньше применяющей его идеи пользы, иначе в сферу нравственности попали бы и педофилы, и воры, как субъекты нравственности, претендующие на собственную пользу от нее. Таким образом, всеобщая польза не может быть источником нравственного критерия, потому что данный критерий заранее определяет не огульное включение всех намерений в систему их свободного осуществления ради пользы как таковой, а совершает собой избирание по соответствию уже существующим принципам морали.
И остается последний возможный источник нравственности в человеке - его личные ощущения. Они могут не связываться с выгодой и пользой, а основываться на душевном удовлетворении, или комфорте. Или, наоборот, на чувстве духовного страдания и дискомфорта. Это похоже на то, что Иисус говорил в виде некоторого общего правила поведения - поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. В центре - человеческие ощущения, желания или нежелания того или другого. Но и здесь похожесть опасная, поскольку Иисус говорил это пришедшим к Нему за "глаголами жизни вечной", и, напутствуя их этим "золотым правилом", Иисус заранее предполагал, что эти люди имеют в своем намерении Бога и Добро. Вытянутым из контекста Евангелия (письменного свидетельства обстоятельств земной жизни Спасителя) данное правило не сможет иметь универсального применения, поскольку на этом основании могут с игриво-назойливым прищуром размахивать своими правами, например, мазохисты или гомосексуалисты, предлагающие с ними делать то же, что они намереваются сделать с вами, а также просто беспринципные люди без далеко идущих целей. Однако если исходить из того, что нравственность создавалась на базе своих ощущений нормальными людьми (когда-то, может быть, таких было больше), такую возможность, на первый взгляд, признать можно.
Но в этом случае мы должны предположить за человеком некий опыт, по итогам которого у него возникали соответствующие душевные переживания, и которые научили его - это хорошо, а это плохо. Ведь, если человек не получил знание Добра и зла изначально, то он должен был его получить по результатам взаимоотношений с другими людьми, через выводы о том, что было ему хорошо, а что было ему плохо. На основании этих выводов он мог относить к Добру то, что лило ему на душу елей, а к злу то, что вызывало страдания. Но, тогда, чем бы вызывались эти душевные страдания и неудовлетворенности, если бы в его душе уже не было эталонов Добра? Что могло бы оскорбить, унизить, покоробить, разочаровать, расстроить, устыдить и смутить человека? Если в душе нет никаких понятий Доброго, то зло существует в виде нормы, которая принимается естественно и без дискомфорта. Точно так же и Добро. Без любого из этих эталонов невозможно отличить одно от другого, следовательно, если Добро и зло неразличимы на начальном периоде накопления нравственных переживаний, то нет никакой нравственности (ибо нравственность - это и есть непосредственно различение Добра и зла), и, следовательно, не может быть никаких нравственных переживаний, не может быть никакого их опыта, и, в итоге, никакого построения модели нравственных отношений для всеобщего блага. Если в душе нет ожидания должного варианта, то любой вариант законен, и не должен вызывать чувства страдания из-за несоответствия идеально ожидаемого, реально происшедшему. Если нет понятия хорошего, то относительно чего в душе может появиться понятие плохого? Такая невозделанная душа должна жадно принимать в себя все, что в нее брошено, и взращивать это в себе как нормально сущее!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155