– Не знаю, – пожала плечами Моника.
Сония хотела знать побольше о студенческой жизни Рамона, из которого сведения надо было вытаскивать клещами. Поэтому услышав имя Патрисии от Рамона, она буквально заставила его пригласить девушку к ним в гости. Они очень мило провели вечер. Патрисия удивлялась и восхищалась отношениями между Сонией и Рамоном. Тогда-то она и услышала, что Сония называет Рамона «малыш». Патрисии это показалось очень забавным. Очевидно, от нее о прозвище Рамона узнали и его сокурсники, потому что однажды, когда Сонйя поджидала Рамона после лекций в университете, к ней приблизилась группа молодых людей. Они окружили Сонию и Рамона, и самый нахальный из них насмешливо спросил:
– Малыш, ты здесь со своей мамочкой?
– Не смейте оскорблять меня и Сонию.
– Ах, не оскорбляйте его мамочку! – притворно-возмущенным тоном подхватил еще один юнец. – Как вы посмели обижать малыша? Он сейчас расплачется!
– У-у-у, как страшно! Малыш, ты нас пугаешь, – заорал еще один парень.
Рамон побледнел, сжал кулак и занес над обидчиком, но Сония перехватила его руку со словами:
– Не обращай внимания! Не стоит!
– Эй, малыш, мамочку надо слушать, – завопил один из парней.
– Вы – грубияны, – спокойно сказала Сония, но внутри у нее все кипело.
К ним подошла Патрисия и спросила, что происходит.
Парни загоготали:
– Мы хотели только поздороваться. Привет, малыш! Привет! Будь здоров, малыш!
Джина едва ли не с первого дня своей семейной жизни мечтала о ребенке. А тут еще узнала о беременности Даниэлы и втайне стала ей даже немножко завидовать. Фелипе удивлялся:
– Куда ты торопишься? У нас еще будут дети.
– Я хочу купить себе несколько платьев для беременных, они мне очень пойдут, – отшучивалась Джина.
– Вот о чем думают женщины, – с чувством превосходства сказал Фелипе. – Они все мечтают о том, чтобы выглядеть так, будто они арбуз проглотили. Что ж, если тебе так не терпится, сходи к врачу, который лечил Даниэлу, пусть он тебя посмотрит.
– Со мной все в порядке! Это тебе надо сходить к врачу, – огрызнулась Джина.
– Почему ты так сказала? – Фелипе был ошарашен.
– Потому что я рассердилась на тебя, – рассмеялась Джина, увидев вытянувшееся лицо Фелипе.
Когда день венчания был уже назначен, Долорес поняла, что тянуть больше нельзя и призналась Ракель, что вышла замуж.
– Я до сих пор не могу поверить своим ушам, Долорес, – ахнула Ракель. – Почему вы нам ничего не сказали?
– Секреты и тайны – моя слабость, – развела руками Долорес. – А теперь мы хотим обвенчаться в церкви. Мы приглашаем вас с Мануэлем на венчание.
– Представляю, какую мину состроит Мануэль, когда обо всем узнает!
– Только не вздумай ему ничего говорить, – запретила Долорес. – Я сама придумаю, в какую форму это все облечь… Ну вот, у моего сына появился второй отец, а он даже не догадывается об этом.
– Я очень рада за вас, – сказала Ракель.
– Мы все нашли свое счастье. Я действительно люблю Хустино. Он такой красивый, славный и нежный.
– Я вам верю, Долорес! Все мы нашли счастье, за исключением Иренэ. Что бы она ни говорила, она несчастлива в браке с Леопольдо, – вздохнула Ракель, жалея подругу.
– Но теперь у нее есть деньги, а она именно этого и хотела, не так ли? – возразила ей Долорес.
Когда Моника сказала, что скоро у нее появится братик или сестренка, Маргарита обрадовалась за подругу:
– Вот здорово!
– Чему вы радуетесь, дурочки? – выпалила Летисия. – Когда ребенок родится, все о тебе забудут, ты станешь не нужна. Все будут заботиться только о нем.
– Неправда! – захныкала Моника. – Даниэла будет любить меня, и мы с ней вдвоем будем ухаживать за малышом.
– До чего ж ты глупа! Ты что, поверила в эти сказки? Как только у Даниэлы родится ребенок, она даст тебе от ворот поворот, вот увидишь! Ты же не ее дочка! А ее сынку все и достанется, – снисходительно глядя на Монику, произнесла Летисия.
Когда Даниэла приехала домой с работы, она, к своему удивлению, не увидела в саду Монику. Даниэла спросила Марию, где Моника.
– У себя в комнате, – ответила Мария и добавила: – Не знаю, что с ней случилось, только она отказалась ужинать и не захотела разговаривать.
Встревоженная Даниэла поднялась в комнату Моники:
– Ты можешь сказать, что случилось?
– А зачем?
– Мы же с тобой подруги и должны делиться, – Даниэла присела рядом с Моникой. – Ты что, расстроилась из-за того, что я жду ребенка.
– Да, – Моника всхлипнула. – Я не хочу, чтобы у меня был братик.
Лицо Даниэлы скривилось словно от боли.
Глава 40
Вспомнив народную мудрость, гласящую о том, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, Долорес решила перед объяснением с сыном как следует накормить его.
– Как ты думаешь, если я ему сделаю бифштекс с картофелем фри? – спросила она у невестки.
– Отличная мысль, – заверила ее Ракель.
Но Мануэль вернулся домой неожиданно рано. Поздоровавшись с матерью, он подошел к Ракель.
– Как у нас дела? – спросил он, ласково дотронувшись до округлившегося живота жены.
– Хорошо, – ответила она, с благодарностью взглянув на мужа.
Долорес засуетилась, разыскивая тапочки сына. Она помнила, что с утра поставила их на место, но теперь их там не было.
– Не ищи, мама, я не надену тапочки, – сказал Мануэль.
Тапочки сына красовались на ногах Ракель.
– Это чтобы малыш привыкал к своему папе, – объяснила она.
Долорес наклонилась к уху невестки и спросила:
– Как ты считаешь, ему надо сказать о свадьбе.
– Конечно.
– Что вы там шепчетесь? – спросил Мануэль и, перехватив заговорщический взгляд матери, решил, что речь идет об очередной покупке.
– Если вы что-то хотите у меня попросить, я сразу говорю вам «нет».
– Так ты говоришь «нет»? – завелась Долорес. Она поняла, что весь ее план летит к черту, но уже не могла остановиться. – Мы только хотели сказать тебе, что два месяца назад я вышла замуж за Хустино. Тайно. Так что теперь я – Долорес де Агилар.
Мануэль растерянно смотрел на женщин.
– Ерунда какая-то! Как ты могла? А ты почему от меня скрывала? – обратился он к жене.
– Я сама ничего не знала. Долорес мне только что рассказала.
– Ах, ты ничего не знала? И ты думаешь, я этому поверю?
– Из-за чего такой сыр-бор? – перешла в атаку Долорес. – Я рассказала это потому, что хочу, чтобы ты и Ракель присутствовали на моем венчании в церкви.
– Каком еще венчании? – не мог прийти в себя Мануэль.
– Я пойду, обязательно пойду, – заверила Ракель.
– Я собираюсь венчаться в церкви. И если хочешь, приходи, а нет, так нет. Вот и все, – заключила Долорес и, воспользовавшись замешательством сына, выскользнула из дома.
Ракель встала на защиту Долорес:
– Она и Хустино любят друг друга.
– Ты ее не оправдывай. Она не должна была скрывать это от меня. Слушай, а это не розыгрыш?
– Меня удивляет, как плохо ты знаешь собственную мать. Она обожает всякие тайны. Уверяю тебя, Долорес действительно вышла замуж. Это совершенно точно.
– Как же так? Нет, не могу поверить. Значит, Хустино теперь мой отчим?
Хустино с нежностью смотрел на Долорес. Поздняя любовь преобразила его жизнь, и он готов был отстаивать ее перед всем миром.
– Я сам поговорю с Мануэлем. Он должен нас понять.
– Нет, дорогой, не надо. Пока не надо. Дай ему время привыкнуть.
– Ты что, боишься его?
– Еще чего не хватало! Просто всему свое время. Кстати, мне уже пора идти, – заторопилась Долорес.
– Побудь еще немного со мной, – попросил Хустино.
– Ты становишься большим эгоистом. Впрочем, как все мужчины. До сих пор я тебе во всем потакала, но теперь начну заворачивать гайки.
– Только не заворачивай их очень сильно. А то мне будет больно, – улыбнулся Хустино. – Неужели ты не можешь остаться?
– Нет, я должна идти. Я нужна Ракель. Это из-за будущего внука, понимаешь? Ну, поцелуй меня и до завтра, родной.
– Я не хочу, чтобы у меня был братик. Не хочу, чтобы у тебя и папы был ребенок. Вы тогда будете заботиться только о нем. А я стану вам не нужна. Летисия говорит, что ты будешь только для него стараться, а от меня захочешь отделаться, – Моника готова была расплакаться от жалости к самой себе.
– Мы с Марией так и думали, что здесь не обошлось без Летисии. Почему ты веришь всему, что она тебе говорит? – возмутилась Даниэла. – Никто не собирается от тебя отделываться. Ты всегда будешь нам нужна. Я думала, что мы – одна семья и любим друг друга. Но теперь я вижу, что тебе важнее, что скажет Летисия. Ты меня очень огорчила, Моника, – сказала Даниэла и вышла из комнаты Моники.
Увидев расстроенное лицо жены, Хуан Антонио спросил:
– Почему ты не хочешь, чтобы я поговорил с Моникой?
– Мы с Марией уже пытались ее переубедить.
– Но это не одно и то же. Я все-таки ее отец.
– Нет, нет, Хуан Антонио. Сейчас не стоит говорить с ней. Со временем она сама поймет, что была неправа. Конечно, вначале мне было обидно, но потом я поняла, что она просто ревнует.
– Спасибо тебе, Даниэла. Ты так терпелива к ней.
– Я люблю ее, Хуан Антонио, и хочу стать для нее второй мамой, – Даниэла ласково улыбнулась мужу и, помедлив, добавила: – Знаешь, я хочу, чтобы ты присутствовал при рождении нашего ребенка.
Хуан Антонио имел очень смутное представление о родах. В глубине души он считал, что мужчине не следует присутствовать при этом. Роды – это испытание, которое Бог посылает женщине. Это боль, стоны и кровь. А крови он не выносил.
– Честное слово, не понимаю, я этих нововведений. И потом, я не гожусь для таких вещей.
– Если ты откажешься, я очень рассержусь и никогда тебе не прощу.
– Но ведь это будет еще нескоро, дорогая. У нас еще будет время все обсудить. Я обещаю тебе, что подумаю, – уклончиво ответил Хуан Антонио.
Сония сидела перед зеркалом в спальне и придирчиво всматривалась в свое отражение. Если бы она могла повернуть время вспять и стать моложе… Если бы это было возможно, она была бы уверена в своем будущем. Сейчас Рамон любит ее. Любит ли? Или это только благодарность за все, что она для него делает? Но такой любви ей не надо. Она все равно помогала бы ему, даже согласилась бы быть просто другом. На мгновение Сония и сама поверила в такую возможность. Но представила рядом с Рамоном другую женщину, гораздо моложе ее, и слезы готовы были брызнуть у нее из глаз. А тут еще ребята с курса Рамона узнали об их связи. Теперь пойдут насмешки, Рамон начнет ее стыдиться. Она не могла больше сидеть дома одна, ей надо было выговориться, найти утешение и понимание. И она поехала в Дом моделей к Даниэле.
– Я почувствовала такое унижение, такой стыд, – закончила Сония свою исповедь перед подругами.
– Да не обращай ты внимания на этих ребят! Зеленые юнцы, что они понимают? – успокаивающе произнесла Даниэла.
– Если бы ты их видела, – возразила Сония.
– Я бы их отхлестала по щекам. Наглецы! – вспыхнула Джина.
– Нет-нет. Я сама виновата. Не надо было связываться с парнем моложе себя.
– Ты что, раскаиваешься, что полюбила Рамона? – удивилась Даниэла.
– Разумеется, нет. Но иногда мне кажется, что… Не знаю, может, мне надо проконсультироваться у психиатра?
– Мы с Даниэлой можем дать тебе совет не хуже любого психиатра, – заявила Джина. – Живи, как тебе нравится, и будь, что будет.
В дверь заглянула Роса:
– Сеньора, пришла Дора, ваша бывшая служанка.
– Пусть войдет. Сейчас мы ей покажем, где раки зимуют, – недобро усмехнулась Джина.
– Нет, скажи ей, пусть подождет меня в кабинете Джины, – Даниэла встала.
– Что ты хочешь сделать? Куда ты? – пыталась остановить ее Джина.
– Я поговорю с ней, – решительно ответила Даниэла и вышла.
Она влетела в кабинет Джины с неприступным видом.
– Дора, зачем ты пришла? Нам не о чем говорить!
– Сеньора, посмотрите, что со мной стало, – у Доры дрожали губы. – Прошу вас, помогите! Умоляю!
Дора упала на колени.
– Нет, не надо, встань, встань сейчас же!..
– Я так раскаиваюсь в том, что наделала, а теперь у меня будет ребенок. Господи, ну он-то в чем виноват? Если бы вы дали мне еще один шанс… Клянусь всем святым, что вы не пожалеете. Мне не к кому больше пойти. Я знаю, что вы вышли замуж, но я могла бы делать любую работу, мыть полы в Доме моделей… или еще что-нибудь. Я хочу, чтобы мой сын вырос порядочным человеком. Не таким, как его отец или сеньор Альберто.
Даниэла задумалась:
– Твой сын, Дора, не останется без помощи.
Дора не верила своим ушам.
– Так вы меня прощаете, сеньора?
– Да.
– Спасибо, сеньора. От сына и от себя благодарю вас. Я очень дорого заплатила за свою ошибку. Я так намучилась, сеньора!
– Пусть у тебя все будет хорошо. И у твоего сына тоже. Знаешь, я тебя понимаю, потому что… я тоже жду ребенка.
– Правда? Поздравляю, сеньора. Я-то знаю, как вы мечтали об этом.
– Я найду тебе какую-нибудь работу у нас дома. Мне кажется, ты поладишь с Марией. Она уже много лет работает у моего мужа. Недавно она овдовела и чувствует себя одинокой. Вот, возьми адрес. Завтра во второй половине дня я тебя буду ждать, – и Даниэла протянула Доре записку с адресом.
Когда Даниэла вернулась к себе, Сония хохотала над очередной шуткой Джины. Увидев Даниэлу, Джина спросила:
– Она просила денег?
– Нет, она просила работу, и я ее взяла.
Джина всплеснула руками:
– Тебя еще мало учили? Это называется «наступить на одни и те же грабли дважды». Извини, что я вмешиваюсь, но нельзя же быть такой нюней!
– Дора ждет ребенка, и она в отчаянии. Страшно подумать, что она может оказаться на улице с ребенком, у которого нет отца. У меня сердце разрывалось, когда я глядела на нее.
– А где она будет работать? – поинтересовалась Сония.
– У нас в доме. Будет помогать Марии.
– Ты еще не рассказала, как отреагировала Моника на новость о будущем братишке или сестренке. Она, должно быть, счастлива?
– Нет, Сония, совсем наоборот. Она сказала, что не хочет братика. Не знаю, что и делать.
– Моника – своенравная девочка, но она привыкнет к мысли, что у нее будет брат или сестра, а когда увидит малыша, полюбит его, – успокоила ее Сония.
– Да. Я тоже так думаю. Я сегодня зайду за ней в школу. Заодно и поговорю с Летисией. Это она мутит воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58