– Он со вздохом посмотрел на шкатулку у себя под мышкой. – Ну ладно.
Симона хлопнула в ладоши и просияла. Дидье недовольно ворчал у нее за спиной.
– Но вы должны ее сжечь, миледи, – предупредил Рэндалл, передавая Симоне изысканно украшенную шкатулку. – Чтобы не осталось ни одной щепочки.
– Ну конечно-конечно, – пообещала Симона, забирая у него шкатулку, которая оказалась на удивление легкой. Симона невольно задумалась о ее содержимом, упрятанным под крышкой с маленьким замочком.
Рэндалл как будто прочел ее мысли и сунул в ладонь хозяйки крохотный ключик.
– И это тоже, – добавил он, потом моргнул и спросил: – А вы не будете ее открывать?
– Я не посмею, – заверила его Симона. Она поклялась и действительно не станет этого делать.
Она быстро оглядела комнату в поисках места, куда можно было бы спрятать шкатулку до своего возвращения, зашла за ширму и сунула ящичек под вчерашнее платье.
– Вот и все, – улыбнулась она Рэндаллу. – И забудьте об этом.
– Очень вам благодарен, – поклонился Рэндалл и с облегчением подал ей руку. – А теперь позвольте мне лично проводить вас к лорду.
Симона чувствовала, что сделала доброе дело, ведь ей хотелось, чтобы слуги и воины Николаса полюбили ее.
Она обернулась и выразительно ткнула пальчиком сначала на Дидье, потом на пол: «Ты остаешься в этой комнате».
– Ладно уж, – вздохнул брат. – Только ты недолго.
Симона подмигнула ему и захлопнула дверь.
– Эх, сестрица, сестрица! Что ты наделала! – пробормотал Дидье, обращаясь к пустой комнате.
Глава 13
– Вы хотели меня видеть, милорд?
Ник пристегивал ножны, а в дверях стояла Симона, свеженькая, хорошенькая, в общем, такая, какой была утром.
– Хотел, – ответил Ник, наблюдая, как она грациозно опускается на стул с прямой спинкой. Но откуда этот беспокойный блеск в ее глазах?
Барону не хотелось уезжать от нее. Ему казалось, что она похожа на чистый лесной ручей, чья прохлада наполняла свежестью весь замок.
Должно быть, Ник слишком долго разглядывал жену. Симона вспыхнула и с тревогой спросила:
– Милорд?
– Простите. – Ник мотнул головой и присел на стол перед Симоной. – Как вы провели утро?
– Благодарю, прекрасно. Только вот… – Она покачала головой, прикусила нижнюю губу, потом неуверенно продолжила: – У моей матери… у нее была тайна.
Ник, стараясь не хмуриться, безразлично спросил:
– Тайна? Какая?
– Она только упомянула ее в последней записи. Я читала Дидье вслух, чтобы удержать его… чтобы занять делом. Но мне пришлось убрать дневник, я не успела прочитать дальше.
– Ты не хочешь читать ему то, что написала ваша мать?
– Нет! Не хочу. Она писала такие злые слова! – Губы Симоны скривились. – Я не могла себе представить, что мама может так думать, а тем более писать на бумаге.
Ник сложил руки на груди.
– Это напугало тебя?
– Да, если бы ты знал мою мать, ты бы понял. Даже когда она сердилась, она никогда… – Симона замолчала, собралась с духом и закончила: – Она написала, что желает отцу смерти.
Ник приподнял брови.
– Да, дело серьезное.
Симона кивнула, и в ее глазах Ник прочитал просьбу о помощи.
– Не могли бы вы прочитать эти записи сами, милорд, я не… – Она снова замолчала. – Я боюсь, что не смогу ясно оценить…
– Конечно, я прочитаю. – Ник добавил еще одну деталь к картине гибели семьи дю Рош. Возможно, между Порцией и Арманом была не только обычная супружеская вражда. У Порции могла быть какая-то тайна, Арман узнал о ней…
Вдруг эта тайна была такой грозной, что он решился на убийство жены?
Но какую роль играл в этой трагедии их сын? Очевидно, Дидье тоже представлял какую-то опасность… Тогда почему пощадили Симону? Из двух детей Симона должна представлять большую угрозу, ведь она была старше и понимала больше.
Ник припомнил холодную воду, которую Дидье принес на перышке. Тогда Николасу показалось, что он тонет…
Он тряхнул головой и вернулся к действительности.
– К несчастью, дневник должен подождать до моего возвращения.
– До возвращения? – удивилась Симона. – Куда ты едешь?
– В городок Обни. Тут полдня пути.
– Ах да, набег. – Симона опустила глаза. – Тебя долго не будет?
– Нет. Одну ночь. – Ник видел, что Симона разочарована. Он сам больше всего хотел бы остаться в Хартмуре с Симоной, хотел читать загадочные письмена из дневника Порции и следить, чтобы Дидье не набедокурил. Однако Ник слишком долго откладывал поездку в Обни. Этот мелкий набег валлийцев явно был знаком, что следует забыть предательство Ивлин, послужить на благо своим владениям и помочь старому другу.
– К утру я вернусь. К тому времени Минерва должна быть уже в Хартмуре. – Симона без улыбки кивнула. Ник понимал, ей не хочется оставаться в замке, полном чужих людей. Барон встал на одно колено и пальцами приподнял ее подбородок. – Симона, мне самому не хочется уезжать так скоро, но тут уж ничего не поделаешь. Я сеньор Обни, там живет мой вассал. Я не могу пренебрегать долгом. Моя мать и леди Хейт составят тебе компанию, ты не будешь скучать.
Симона нахмурилась и вывернула подбородок из пальцев Ника.
– О Боже, милорд, я не ребенок, чтобы надуться потому, что один вечер мне придется провести в одиночестве. Папа часто оставлял меня одну. Я привыкла. Мне грустно потому, что я буду скучать по вас.
Ника потрясло это простое признание, но она не дала ему времени насладиться новым для него ощущением.
– Но если ты действительно считаешь меня безмозглой, пустой девчонкой, – она поднялась со стула – тогда, по здравом размышлении, я не стану по тебе скучать. Я даже рада, что ты уезжаешь. Счастливого пути!
Ник видел, что она едва сдерживает слезы, и снова ощутил укоры совести. У нее было нелегкое утро, а он ничем ей не помог. О Боже, познает ли он когда-нибудь женскую душу?
Он встал и притянул к себе Симону:
– Прости меня. Я вовсе не считаю тебя безмозглой. Простоя думал, что тебе будет одиноко. Ведь ты в Хартмуре всего второй день.
Недовольное личико Симоны разгладилось, она улыбнулась и неожиданно обняла Ника за шею.
– О, Николас, я знаю. – Она опустила руки раньше, чем он успел ответить на ее объятие. – Я вовсе не хочу, чтобы ты обо мне волновался. Мы прекрасно поладим с леди Женевьевой и леди Хейт. Мне так нравится Хартмур, и я верю, что буду здесь счастлива.
Ее слова тронули Ника, но он невольно задался вопросом, что бы она почувствовала, если бы узнала о женщине, которую барон предполагал видеть на ее месте. Он мельком подумал о шкатулке, которую отдал Рэндаллу, и порадовался, что все напоминания об Ивлин уничтожены. Пусть жена узнает об Ивлин как можно позже, когда уляжется его собственная обида и ее имя ничего не будет значить для него.
– Вот и хорошо, – ответил Ник. – Мне уже пора. Ты проводишь?
Следом за Ником Симона прошла во внутренний двор, где их ждали лошади и готовые к походу воины. Тристан держал поводья Великолепного. Леди Женевьева и леди Хейт тоже были здесь. Вокруг маленького отряда толпились гости. Дамы в нарядных платьях болтали, смеялись.
«Ник спал с кем-нибудь из них? Или со всеми?» Симону словно окатило холодной волной, она с усилием выбросила эту мысль из головы. Вместе с мужем она подошла к своей новой семье.
– Симона, дорогая, – позвала ее леди Женевьева, качая на руках маленькую Изабеллу. – Доброго дня.
– Доброго и вам дня, миледи, – ответила Симона и слегка поклонилась.
Ник высвободил руку, подошел к своему жеребцу и проверил подпруги.
Хейт коснулась локтя Симоны и негромко спросила:
– Как ваши дела, леди Симона?
Симона поняла, что вопрос не был простой данью вежливости.
– Думаю, могло быть и хуже, – прошептала она.
Хейт с пониманием кивнула:
– Конечно. Дидье мог бы поджечь большой зал.
Тяжело вздохнув, Симона кивнула и шепотом спросила леди Хейт:
– А эта Минерва, о которой говорил Николас, кто она? Когда приедет?
– Это моя прабабушка. Она очень могучая целительница, – стала рассказывать Хейт. – Я жду ее через день-два. Она помогала при родах моей сестре, а сегодня уже отправилась в дорогу. Она старая и путешествует не спеша.
Услышанное не успокоило Симону, а скорее разволновало. Кто знает, какие разрушения может устроить Дидье за пару дней?
– Вы правда думаете, что она может нам помочь? – с нотой отчаяния в голосе спросила Симона.
– Если кто-то и может, то это Минерва. – Хейт стиснула руку Симоны и ласково улыбнулась. – А пока будем стараться удержать его.
Симона считала, что две женщины не смогут унять расшалившегося мальчишку, даже если одна из них действительно ведьма. Но тут Николас обернулся к жене и протянул ей руку. Симона со счастливой улыбкой поспешила к мужу, испытывая тайное удовольствие от завистливых женских взглядов, которыми ее одарили гостьи.
– До завтра, – улыбнулся Ник. Солнце позолотило его кожу, и Симоне захотелось поцеловать мужа прямо у всех на глазах.
– Счастливого пути, милорд. – Симона присела в изящном поклоне, но тут же почувствовала, как Ник коснулся ее руки, и сделала шаг навстречу, все еще рассчитывая на прощальный поцелуй. Однако Ник быстро обнял ее и коснулся щекой волос, потом отстранился и обратился к своей рыжеволосой невестке, которая никак не могла прервать страстный поцелуй с мужем.
– Леди Хейт, я надеюсь, что во время нашего краткого отсутствия вы лучше познакомитесь с леди Симоной. – Он выразительно посмотрел на жену, и Симона поняла, что он имел в виду.
– Не беспокойся, Ник, – ответила Хейт. – Мы…
Договорить она не успела. За подъемной решеткой что-то произошло. Раздался шум. Симона молилась, чтобы Дидье оказался ни при чем.
– Что там такое? – спросил Ник стражника, который бегом приближался к семье хозяина.
– Милорд, – обратился к нему молодой воин. – Там гость к леди Симоне.
– Ко мне? – удивилась Симона. – Кто это?
– Ваш отец, миледи.
Ник не сдержался – выругался себе под нос и швырнул на землю латные рукавицы. Симона в крайнем удивлении смотрела на мужа:
– Мой отец? Ник, ты пригласил его?
Ник фыркнул в ответ.
– Нет. – Про себя он подумал, что старый проныра решил выманить у него еще денег, иначе зачем бы Арман проделал всю эту дорогу из Лондона, когда должен был вернуться во Францию? Его появление в Хартмуре не может принести ничего, кроме неприятностей.
Ник услышал, как Арман просит разрешения войти, и крикнул стражнику:
– Не пускай его.
– Слушаюсь, милорд. – Стражник бегом пустился к воротам.
Симона ахнула. Ник бросил на нее нетерпеливый взгляд. Больше всего он хотел сейчас навсегда разделаться с Арманом и заняться своим делом – отправиться в Обни. Барон никогда не доверял тестю, а теперь еще начал подозревать, что тот причастен к смерти своих жены и сына.
– Прости, если это тебе неприятно, – обратился Ник к жене. – Но мне не по нраву твой отец. Он получил все, что хотел, и я не намерен терпеть его у себя в доме.
Симона побледнела, но промолчала, однако Женевьева прямо выказала свое недовольство.
– Николас! Это же ужасно! – воскликнула она. – Ты ведь не мог ждать, что отец Симоны покинет Англию, не попрощавшись с дочерью. Возможно, он никогда больше ее не увидит!
– Должен сказать, миледи, что именно на это я и рассчитываю. – Он посмотрел на Симону, которая, как и следовало ожидать, неотрывно смотрела на надвратную башню. Его жена так хотела, чтобы отец ее любил! Несмотря на всю его жестокость, она по-прежнему надеялась, что Арман изменит свои чувства к ней.
Подошел Тристан.
– Брат… – начал он, но Ник, бросив еще один взгляд на печальное лицо Симоны, выругался про себя и прервал лекцию Тристана в самом начале. Он не позволит, чтобы брат снова поучал его.
– Томас! – крикнул Ник вслед удаляющемуся стражнику. Тот замер, потом обернулся. – Впусти лорда дю Роша.
Симона улыбнулась и вытянула шею, чтобы скорее увидеть отца. Нику казалось, он слышит ее нелепые мысли – она ведь надеялась, что отец соскучился по ней, что он приехал в Хартмур повидать ее.
Ник знал, что не позволит обидеть свою жену. Разумеется, он не мог доверять дю Рошу, но верил, что в Хартмуре ей ничто не грозит.
– Симона, – позвал Ник, жена посмотрела на него сияющими глазами.
– Да, милорд.
– Тебе отлично известно, что я не планировал принимать лорда дю Роша у себя в Хартмуре, тем более мне не нравится, что он будет здесь в мое отсутствие. Ты можешь попрощаться с ним, но учти – я настаиваю, чтобы к завтрашнему утру его здесь не было.
Симона кивнула:
– Конечно, милорд. Как прикажете.
Ник увидел, что француз уже въезжает в ворота, и добавил:
– И он не должен получать в моем доме никаких подарков. Ни от кого. Мне неизвестно, зачем он явился, но зная его, я могу утверждать, что он приехал только ради выгоды.
Женевьева пораженно вскрикнула:
– Кто это?
Симона с улыбкой объяснила:
– Арман – мой отец, леди Женевьева. Я думала, он сразу уедет во Францию, но… – Она весело пожала плечами.
Побледневшая Женевьева спросила:
– Арман дю Рош – ваш отец?
Симона посмотрела на Николаса, в ее глазах мелькнула тревога.
– Мама, в чем дело? – Ник взял Женевьеву за локоть. – Ты пугаешь Симону. Я же тебе говорил, что ее отец лорд дю Рош.
– Нет-нет! – Женевьева переводила взгляд с Симоны на Ника, потом на Тристана и Хейт. – Ты не называл его имени.
– Леди Женевьева, вам нехорошо? – с беспокойством спросила Симона, приближаясь к вдовствующей баронессе.
Но Женевьева не ответила. С побелевшими губами она вглядывалась в облако пыли, которым был отмечен въезд Армана во двор замка. Вот он заметил группу своих новых родственников, соскочил с коня, бросил поводья слуге, затем, хромая и прижимая искалеченную руку к телу, направился к ним.
Симона с тревогой заглянула в лицо мужа. Тот покачал головой, не понимая сути происходящего.
– Это невозможно, – прошептала Женевьева, не сводя глаз с приближающейся фигуры.
Арман заговорил:
– Симона, неужели ты настолько возгордилась, что оставила меня на милость этих грубых животных? – Здоровой рукой он отряхивал пыль с плаща. – Клянусь, они были готовы держать меня у ворот, как нищего бродягу. – Арман выпрямился и остановился шагах в десяти от Ника и его семьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37