.. Раз-два... Раз... Шаг сбивается, ноги вязнут в песке.
Новый бархан. Точно такой, как предыдущий. Зыбкий волнистый песок под ногами. Вершина. Взгляд вперед, взгляд влево, вправо... Кругом барханы — все одинаковые — и не единой живой души, никакого движения... Только солнце жжет глаза.
А ведь Редар жил здесь, и каждый день ходил на охоту. Недавно целых три дня шел по следам муравьев-разведчиков. И дошел до самого их логова! И вернулся! А она даже и дня пройти не может... Возомнила себя героиней легенд...
В пути Кира думала о многом. Она понимала, что, сбежав из дому, причинила боль и хлопоты бабушке, у которой и так в последнее время прибавилось забот. Девушка осуждала себя за этот поступок и понимала, что, если вернется в город, не сможет посмотреть Айрис в глаза. Конечно же, ее уже хватились, подняли тревогу, снарядили отряд на ее поиски. И перед этими людьми она тоже виновата. Если кто-нибудь из них не вернется, то это будет на ее совести. Эти мысли стегали Киру довольно долго, но она все-таки успокоилась, решив, что спасение Редара — это святое дело. Ведь если бы не Редар...
Раз-два... Раз-два...
Кира мечтала о будущем. Думала, что, может, очень скоро, когда не будет на свете никаких пауков, все заживут счастливо в Пещерном городе... Нет, не в пещерном! Никаких пещер! Люди смогут жить где угодно, ведь бояться будет нечего. И они будут счастливы! Девушка зажмурилась и представила себе там, в легендарной Долине, красивую уютную нору, в которой она будет жить с бабушкой. И Редар будет всегда рядом...
Раз-два...
Вспомнить детство Кире почему-то не удавалось. Вернее, она никак не могла вспомнить что-то особенное и яркое. Нет, у нее было хорошее детство! Любовь мамы и бабушки, забота и терпение старших, дружба с Ликкой... Веселые игры в лабиринтах со сверстниками... А как однажды они гигантской мокрицей напугали до икоты гадкую доносчицу Кадез! Путница невольно засмеялась, вспоминая, как визгливо причитала в темноте эта белесая вредина...
И вот в этот миг девушка вдруг поняла, чего ей не хватало, чего не было в ее детстве. В нем не было Редара!
И сейчас его снова так не хватало! Не хватало, как воздуха в душном подземном ходе, и это было невыносимо. Когда Кира забралась на вершину очередного бархана, она набрала в грудь обжигающего воздуха и отчаянно закричала:
— Ре-еда-ар!
Даже эха не слышно. Крик сожрал песок.
— Редар... — уже прошептала девушка.
Совсем скоро Кира выбилась из сил. Она со стоном опустилась на песок у подножья неизвестно какого по счету бархана. Стащила сандалии, вытряхнула из них песок, поставила рядом — пусть ноги отдохнут. Порылась в перевязи (редаровой!), вытащила бережно упрятанную от солнца скорлупу. Воды осталось совсем немного. А ведь до первых жилых нор, где Кира рассчитывала найти помощь и ночлег, чтобы идти дальше, оставалось еще не меньше дня пути. * * *
Минувшей ночью Кире приснился страшный сон. Сначала была какая-то неясная тьма, полная неведомых, смертельно опасных существ. Кира шла меж ними, но почти не боялась, откуда-то она знала, что, пока горит в ее руке большой факел, чудовища не тронут ее. Они угрожающе шипели, поводили жвалами, из тьмы то и дело высверкивали равнодушные фасетки глаз. Но причинить ей вред ужасные твари так и не осмелились. Потом она внезапно оказалась посреди огромной — поболее Привратной, а то и Угловой даже, — ярко освещенной пещеры. На высоком уступчатом пьедестале стоял отвратительный черный паук, а у его ног на каменном полу лежал окровавленный Редар, тянул к ней руки, молил о помощи. Потом он как-то дернулся и затих. Кира опустилась перед ним на колени, принялась гладить по голове, умолять, чтобы очнулся, посмотрел на нее, сказал хоть слово...
Проснулась она с криком. И сразу же решила, что должна идти на помощь. Бабушка никого не пошлет — это ясно: сейчас, когда муравьи осадили город, каждый охотник на счету. Да и воевать со смертоносцами — самоубийство. Ни один человек не выстоит против них в открытом бою. Надо тайно прокрасться в их город, прикинуться одной из жительниц и выкрасть Редара у раскоряк из-под носа — или что у них там вместо него.
Фантазия у Киры была хорошая. Вот она идет по пескам к городу смертоносцев, вот, хитростью миновав стражу, входит в ворота города, вот, поменявшись одеждой с местной девушкой, ищет Редара. Незамеченной прокрадывается в ужасное подземелье, где раскоряки держат пленников. Изумление. Объятия... Потом-потом, нет времени... Побег... Еще один переход по пустыне... Пауки гонятся за беглецами, выслеживают с шаров, но тщетно... И — счастливое возвращение! А чтобы раскорякам больше не повадно было, надо прихватить несколько редаровых снарядов, да и сжечь к скорпиону весь их город.
К сожалению, Кира ни с кем своими идеями не поделилась; критиков у плана не имелось. Ей же самой он казался легко выполнимым. Так, разве что встретятся на пути небольшие сложности.
И вот теперь, не пройдя и половины дневного перехода, Кира начала понимать, как сильно расходятся мечты, легенды с действительностью. В сказаниях почему-то не говорится, как великим героям прошлого удавалось пересекать Великую пустыню во всех направлениях, не страдая от жажды и усталости. Может, они и страдали, только меньше — герои все-таки...
Постепенно усталость уходила, голова переставала шуметь, пара глотков из скорлупы — и не так царапает в пересохшем горле. Надо просто чаще отдыхать, и все будет нормально. Она дойдет, пересилит себя и дойдет. Ничего тяжелого в этом нет.
Пугают только этой пустыней, а на самом деле... Солнце печет, вот и все. Ничего страшного. Небось, когда в восемь дождей маленькая Кира потерялась в Дальней галерее, было куда как хуже. Тогда ее до смерти перепугали мокрицы — твари неприятные, но безобидные.
Тут девушка вздрогнула. Ей вспомнились слова Редара: «Пустыня не любит беспечных. Она их наказывает», «В пустыне всегда опасно, здесь все может убить». Она тогда не поверила — и зря: тот огромный черный жук, что так стремительно кинулся на них из-за бархана, до сих пор иногда снится ей. И если бы не Редар...
Но теперь-то его нет. Некому защитить ее от всех ужасов пустыни. И в любой момент, может статься, прямо сейчас жуткая неведомая тварь подбирается к ней сзади.
Кира в ужасе оглянулась. Фу-у-у... Никого. Мертвые пески, хватит, прекрати! Так можно себя до чего угодно довести. Нет тут никого — успокойся. В такую жару, небось, даже муравьи по норам сидят — Салестер говорил, что рыжие умеют рыть не хуже людей и...
Чуть слышно зашуршал песок, осыпаясь под чьими-то осторожными шагами. Кира встрепенулась: муравьи! Нашли ее и сейчас сцапают. Она подхватила перевязь и, как была — босиком, обжигая непривычные ноги о раскаленный песок, бросилась прочь. Куда, в какую сторону — она не смотрела. Лишь бы подальше от этих шестилапых тварей...
— Эй... эй... сто-ой! Ты куда?!
Кира обернулась. У бархана стоял ухмыляясь жилистый охотник с длинными, до плеч, волосами. В одной руке он сжимал копье, а другой держал над головой ее сандалии.
— Постой, девочка... Ты вот забыла.
Лицо охотника показалось ей знакомым. На Кромке было много семей пустынников, всех не упомнишь, — в Угловой пещере, наверное, встречались. Хоть сама Кира ничего не выменивала, но часто крутилась там, рассчитывая услышать новости из песков, а когда-то — в ожидании прихода Редара.
— Надень, — сказал незнакомец насмешливо, — босиком по песку шастать — не для твоих ножек!
Кира надела сандалии, затянула на лодыжках ремешки. Обожженная кожа сразу же отозвалась болью.
— Ты откуда, чудо? — спросил охотник, когда она выпрямилась и независимо взглянула ему в глаза.
— Я... я из пещер...
— Вижу. А здесь-то что делаешь? Кира насупилась.
— А ты кто такой, чтоб спрашивать?
— Ой-ой, — он шутливо заслонился локтем, — не гневайся на меня... Постой-ка, — мужчина сделал пару шагов к ней, внимательно всматриваясь. — А ты не внучка пещерной Правительницы, а? Лицо твое мне знакомо, да и гонор, — он усмехнулся, — тоже... Вылитая бабушка.
Охотник сначала поклонился, потом осторожно обхватил своей рукой маленький Кирин кулачок — так приветствовали друг друга в Серых скалах.
— Ты — Кира, правильно? Да не пугайся ты! Я дюжину восходов назад с Зинвалом еду вам в пещеры приносил. Кребусом меня зовут, ну, вспомнила?
Кира долго молчала, пытливо разглядывала пустынника. Наконец, что-то решив для себя, спросила:
— Кребус... Ты знаешь Богвара?
— А как же! Мы с ним три-четыре раза за луну вместе в пески ходим. Да и живем почти рядом — от мрей норы до его порога всего-то пару сотен перестрелов.
— Можешь меня к нему проводить?
Если охотник и удивился просьбе, то вида не показал, лишь пожал плечами.
— Путь не самый близкий, а мне, — он ткнул пальцем в пояс, к которому была привязана убитая песчаная крыса, — еще две таких же добыть надо, если я хочу, чтобы моя младшенькая сегодня сытой заснула.
— Ладно, сама найду. Спасибо за помощь.
— Да погоди ты! Вы все там у себя в пещерах такие обидчивые? Слушай лучше. Тебе сейчас по пустыне ходить — верная погибель. И нечего на меня глазами зыркать! Я же вижу — язык на плече, ноги дрожат... Не говоря уж о том, что любая тварь тебя заловит играючи. А ты ее заметишь, когда она тебя есть начнет.
— Ничего подобного! Меня учили...
— Кто? Да я по твоим следам от самых Близнецов шел — тебя кто угодно выследить может! Ты дважды прошагала в шаге от нор скорпионов, едва не наступив на них, и жива до сих пор только потому, что хозяева были сыты и спали. Готов поклясться, ты этих нор даже не заметила! А десять перестрелов назад я спугнул хищную сороконожку, которая ползла за тобой и уже приноравливалась, как бы получше сцапать... Ну, вот что. Есть тут недалеко одна брошенная нора — думается мне, в самый раз...
— Для чего? — подозрительно спросила Кира.
— Для тебя! Зной переждать. Запомни, девочка, по пустыне ходят на восходе или незадолго до заката.
— А ты?
— Что я? Я привычный. Кроме того, в дальнюю дорогу и я бы сейчас не пошел — солнце палит, чуешь? Так что пойдем. До норы провожу, там подождешь меня. К вечеру я вернусь и отведу уж тебя к Богвару. Вода-то есть?
— Немного, — честно призналась Кира.
— Ох, горе мне с тобой. Ладно, будет тебе вода.
Брошенное жилище оказалось темной и неуютной норой с осыпающимися стенами. По своду расползались трещины, широкий, грубо отесанный камень, служивший когда-то ложем, покосился. Внутри стойко держался неприятный, неуловимо знакомый запах.
Но зато здесь было прохладно. Особенно после палящего зноя снаружи. Кире даже показалось, что она вот-вот задрожит и по коже побегут мурашки.
Кребус скептически огляделся.
— Сойдет. Лаз тут узкий, ни одна тварь к тебе не проберется. А у самых настырных муравьиный запах охоту отобьет. Жди.
Кира кивнула, присела прямо на вырубленное в песчанике ложе, блаженно вытянула ноги.
— Только ты обязательно приходи, ладно?
Наверное, она заснула. Ждала, ждала, не осмеливаясь высунуться наружу, — и заснула. На этот раз обошлось без кошмаров. Девушка несколько раз просыпалась, сонно оглядывалась по сторонам и, узнав наконец временное укровище, снова проваливалась в глубокое забытье.
Разбудил ее Кребус — охотник привычно скатился в лаз, улыбнулся:
— Вот и я. Повезло сегодня. Не иначе как ты удачу приносишь.
Кира засуетилась.
— Идем, да?
— Подожди. Я же говорю — удача, раньше срока еды добыл. Смотри-ка вот. Две крысы и бегунок, а солнце еще в полной силе, день не кончился. С тех пор, как шестилапые всю Кромку с ног на уши поставили, такого со мной не случалось.
Он стянул с плеча перевязь, положил рядом копье и тушки убитых животных.
— Как солнце горизонта коснется, так и пойдем. Отдыхай пока.
Кребус оказался человеком веселым, болтливым, немного насмешливым. Постепенно он разговорил Киру, отвлекая ее от грустных мыслей. Охотника интересовала борьба с муравьями, планы пещерников — и что по поводу всего этого думает Айрис.
Кира отвечала сначала вяло, потом вроде оттаяла и сама не заметила, как увлеклась беседой. И вдруг...
— Слушай, а как там этот парень с Солончака? Редар? Ну, Богваров родственник. Он, говорят, у вас поселился. Зинвал мне как-то привирал, что он чуть ли не главным советником у бабушки твоей заделался. Правда это?
Спросил и сразу понял: сказал что-то не то. Вон как девчонка напряглась.
Кира вздрогнула всем телом, зажмурилась. К горлу подкатил комок, на глаза навернулись слезы. Сдерживая рыдания, Кира ответила:
— Он пропал. Исчез.
— Исчез? Да как же...
— Смертоносцы на шаре увезли. Кребус присвистнул.
— Смертоносцы?! Вот это новость! Что ж, выходит, и раскоряки на Кромку пожаловали? Мало нам одних шестилапых...
— Но я его найду, ясно? — перебила Кира и гордо вскинула голову. В ее глазах стояли слезы, заметные даже в полутьме норы.
— Да чего уж непонятного. Только...
— И больше ни о чем не спрашивай, хорошо?
— Как скажешь. — Кребус сползал наверх, посмотрел на небо. — Скоро пойдем уже. Собирайся.




ГЛАВА 3 РАЗГРОМ

Маленькие жилища, что сторожевой цепью перекрывали горловину Долины, начинали его раздражать. То и дело небольшие отряды двуногих, иногда в сопровождении своих хозяев, выходили из ворот этих жилищ-малюток и наносили чувствительные удары по его армии. Один за другим уничтожались отряды разведчиков и фуражиры, многочисленные партии рабочих муравьев. Никак не удавалось заложить новое Жилище-форпост в глубине вражеской территории..
Сначала эти стычки не сильно беспокоили его: на место каждого убитого солдата, фуражира или рабочего завтра встанут два-три новых. Потери его не волновали, тем более что война шла с переменным успехом: двуногие тоже терпели поражения, гибли в бою, иногда даже удавалось уничтожить нескольких восьминогов.
Но минула луна, пошла на убыль, исчезла на одну ночь с неба, потом принялась расти новая, а ничего не менялось.
Двуногие Долины упорно оборонялись, препятствуя продвижению его сверкающих отрядов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37