Ничего — только плесень, гниль и сброшенные во время линьки шкурки мокриц.
Пищу приносили, как ему казалось, редко, хотя младшая служительница Лези, приставленная к нему Наей с самого первого дня, точно выполняла все указания начальницы. На рассвете и на закате, как это принято в паучьем городе, Лези спускалась в затхлое подземелье с куском сушеного мяса и корчагой свежей чистой воды.
Поначалу «свободный» пленник из пустыни пугал ее. В паучьем городе песчаных жителей считали кровожадными дикарями, убивающими без разбору и даже — страшно сказать! — способными поднять руку на Повелителей.
Девушке казалось, что, если бы пленник не был так измучен после допроса у Фефна, то он непременно набросился бы на нее. В первые несколько дней она даже брала с собой кого-нибудь из могучих колесничих или землекопов — с ними было спокойнее.
Однако пленник вел себя тихо. Лезиных стражей он обычно приветствовал презрительной улыбкой, иногда словами:
— О! Смотрите, какой кусок мяса пришел!
Ума у них было немного, а потому реагировали эти здоровяки всегда одинаково: рычали что-то угрожающее, пытались ударить. Лези прикрикивала на них, и гиганты подобострастно кланялись, отступали, прожигая Редара гневными взглядами.
Девушку же он неизменно благодарил выразительным кивком, но так ни разу не сказал ей и слова. Постепенно Лези стала жалеть пленника. После памятной встречи с Младшим Повелителем оглушенный Редар несколько восходов провалялся в беспамятстве, да и после медленно приходил в себя. Иногда в подземелье спускалась Ная и о чем-то подолгу говорила с пленником.
Как-то раз Управительница остановила Лези перед самой дверью в подземелье. Взяла у нее завтрак узника, взвесила на руке шмат сушеного мяса мокрицы, спросила:
— Что так мало, Лези? Этот пленник очень важен для Младшего Повелителя, корми его лучше. Пусть ест полуторную норму, как колесничие.
— Хорошо, Управительница.
— И скажи ткачам: пусть выделят немного паутинной ткани. Сойдет старая или испорченная. Отдай Редару, он же пустынник, они там привыкли к жаре, а в его подземелье даже у меня зубы стучат.
Когда Лези принесла ворох тканых обрезов, Ре-дар впервые заговорил с ней:
— Спасибо тебе, девушка. Управительница назвала тебя Лези, правильно?
— Да, — пробормотала служительница, отчего-то покраснев.
— Спасибо, Лези. Тебе ничего за это не будет? Не накажут за то, что ты привечаешь проклятого пустынника?
— Это приказ Управительницы, — выпалила Лези, бросила ткань Редару в ноги и выскочила из подземелья.
Редар пожал плечами, свалил паутинки в самом сухом углу, улегся сверху. Неплохо. А то и вправду скоро от здешнего холода и сырости каменную лихорадку можно прихватить.
Он часто вспоминал пещерный город, Правительницу Айрис, друзей. Как они там? Удалось ли выстоять, отбить муравьиные атаки? Или в гулких, безлюдных пещерах теперь шныряют лишь шестилапые твари?
Поначалу Редар думал, что теперь, зная расположение пещерного города, смертоносцы нападут на него. Со дня на день он со страхом ждал, что в его темнице появится кто-нибудь из старых знакомых: Кенгар, Малик, Салестер... Но из рассказов Наи он узнал, что паукам сейчас не до свободного пустынного народа. Муравьи изрядно досаждают и смертоносцам. Несметное рыжее войско уже взяло штурмом и разрушило до основания одно из южных поселений во владениях Фефна. Все силы пауков сейчас уходят на борьбу с шестилапыми.
С детства воспитанный на легендах о ментальной мощи смертоносцев, да и не раз имевший возможность в ней убедиться, Редар недоумевал, почему эта война так затянулась. Ведь раскорякам достаточно один раз встретить на марше муравьиную армию, чтобы парализовать и смести ее лишь силой своего разума. Надо будет спросить об этом Наю. Только поосторожней: Управительница слишком боготворит своего раскорячьего Повелителя, чтобы хотя бы лишним словом ему навредить.
Но чаще всего Редар вспоминал Киру. Те немногие дни, что он провел вместе с ней. Иногда в забытьи, на грани сна, ему казалось, что вот-вот она окажется рядом, присядет на корточки, легко поцелует в щеку.
Как она там сейчас, бедная девочка? Редар всей душой тянулся к ней через бескрайние пески — хотя бы сообщить, что он жив, что пока ничего плохого с ним не случилось. По крайней мере, ей будет спокойнее.
В такие минуты юноша жалел, что у него нет способностей Великого Найла. По легенде, герой мог мысленно общаться на расстоянии, совсем как смертоносцы, мог забираться в разумы людей, животных и даже самих раскоряк.
«Кира, девочка, не волнуйся! Я жив, у меня все в порядке... Интересно, где она сейчас?» * * *
Начинало темнеть. Богвар давно вернулся с охоты, и Раймика сноровисто разделывала к ужину принесенную им тушку песчаной крысы, как вдруг кто-то завозился у входа в нору.
— Богвар, ты дома?
— Да! Кто там?
— Это я, Кребус. У меня тут для тебя сюрприз.
— А-а, Креб, заходи...
Соскользнув по осыпающемуся песчаному скату, Кребус на руках осторожно внес в богварову нору обмякшую Киру. Она была в беспамятстве. Неокрепший после приступа каменной лихорадки организм не вынес тяжелого дня в пустыне. Вдобавок палящее солнце сожгло Кире лицо и шею, непривычная к такому зною кожа покраснела и шелушилась.
— Чтоб мне не пить! — Богвар удивленно привстал. — Кто... Кто это?
Ошеломленная Раймика тоже вскинула брови, но обошлась без проклятий и чисто по-женски быстро взяла все под контроль. Сначала нужно было позаботиться о девушке. Вопросы могут пока подождать.
— Клади ее сюда, Креб. На эту лежанку.
Охотник мягко опустил Киру на пушистое одеяло из шкуры мохнача. Веки девушки шевельнулись, она что-то невнятно пробормотала.
— Постойте, — вымолвил Богвар, всматриваясь в покрасневшее лицо неожиданной гостьи, покрытое испариной. — Да я же ее знаю! Это же...
— Именно. — Кребус откровенно ухмылялся. — Это внучка пещерной Правительницы. Зовут Кирой.
Богвар вполголоса помянул скорпиона и песчаную бурю, а Раймика лишь всплеснула руками.
— Ты не поверишь, Богвар, но она шла именно к тебе. Я встретил ее недалеко от Близнецов, девчонка брела по пустыне из последних сил, не обращая ни на что внимания. Так вот, не успел я и пары вопросов задать — мол, что она здесь делает и не лучше ли ей в пещерах своих сидеть, и все такое, — как она мне и говорит: отведи меня, дескать, к Богвару. А сама еле на ногах держится. Ну, спрятал я ее в пустой норе, знаешь, где Келос раньше жил, переждал зной и повел к тебе. По дороге она совсем сникла, последние сотни три перестрелов пришлось тащить ее на руках. Но гонору у нее, я тебе скажу, раз в пять побольше, чем у бабушки. Чуть что, сразу — спасибо, мол, за помощь, я сама дойду. Только вот незадача: не знает, где ты живешь...
Раймика смочила пересохшие губы девушки водой, брызнула несколько прохладных капель на лоб. Неожиданно для всех Кира открыла глаза.
— Где я?
— У Богвара, милая. Кребус тебя принес, вон он стоит. Не волнуйся, все в порядке.
Девушка приподнялась на локте, осмотрелась.
— А ты — Раймика, да? Мне про вас Редар рассказывал.
Уже ночью, когда утомленная рассказом Кира уснула, Раймика и Богвар шептались на своей лежанке. Пленение Редара потрясло их. Женщина так вообще разрыдалась, как услышала страшную весть. Конечно, разведчики Кенгара рассказали Каверре о появлении смертоносцев, а он уж оповестил всю округу еще на рассвете. Но никто не называл никаких имен: смертоносцы напали на четверых пещерников, одного убили, двоих увезли на шарах, последнему удалось спастись. И все. Помыслить о том, что среди пленников оказался Редар, ни Раймика, ни Богвар не могли.
Но сейчас они говорили о другом.
— Что ты думаешь делать? Нельзя же ее отпускать в пустыню. Пропадет ведь!
— Это уж точно. — Богвар посмотрел на соседнюю лежанку, где металась в беспокойном сне Кира. — Пещерникам в песках не место. Солнце сожжет эту изнеженную девочку в полдня! Она и до границы пустыни-то не дойдет, не то что до паучьего города. Вот выдумала тоже... Спасительница! Только ее раскорякам и не хватало.
Ругнувшись, Богвар продолжал:
— Но не вести же ее в Серые скалы силой!
— Так ты тоже думаешь, что девочку надо вернуть пещерникам?
— Конечно. У себя мы ее не удержим, как есть удерет однажды, Редара спасать, да и сгинет в песках. А уж второй раз из пещер ее никто не выпустит! Вообще, я не понимаю, как ей удалось миновать и их сторожевые секреты, и шестилапых. Я сам смотрел, да и Каверра с Зинвалом рассказывали: муравьи там на каждом шагу!
На несколько мгновений он замолчал, задумчиво потирая подбородок, потом вдруг неожиданно спросил:
— У нас есть ортисовый настой? Хоть несколько капель?
— Есть.
— Когда будешь поить девочку, подлей немного ортиса в воду. Пусть спит. Я с восходом уйду в пустыню, постараюсь добыть еды побольше, на четверых. А вечером — наведаюсь-ка я по старой тропинке к пещерникам. Муравьи после заката спят, кроме немногих дозорных, но их не так сложно обойти. Дорогу я знаю хорошо. Думается мне, Айрис обрадуется моим вестям, да пришлет кого-нибудь, дабы девочку назад проводить.
— Кира нам никогда этого не простит.
— Может быть. Переживем. Зато я себе никогда не прощу, если она уйдет в пустыню и сгинет там навсегда. Да и Правительница, боюсь, нас тогда по головке не погладит. Как считаешь?
— Ты прав, конечно. Но девочку жалко. Богвар смолчал. Женщины! Разве мужчина когда-нибудь сможет их понять? Только что она сама хотела вернуть Киру к бабушке, а теперь вот — «жа-алко». Жалко будет, когда кто-нибудь из охотников наткнется три-четыре луны спустя на ее выбеленные кости. Да поздно будет.
Раймика погладила мужа по голове, совершенно неожиданно спросила о том, что мучило ее весь вечер:
— Как ты думаешь, Редар жив?
Охотник вздохнул. Сам он, честно говоря, не очень в это верил. Этот парнишка слишком опасен был для раскоряк своими знаниями. Огненного разгрома муравьев Богвару не довелось увидеть своими глазами, но даже по рассказам он неплохо представлял себе страшную мощь нового оружия.
Однако расстраивать Раймику он не хотел, и так с вечера глаза на мокром месте.
— Не знаю. Но если раскоряки его связали и унесли на шаре, а не убили сразу, как того, другого паренька, — значит, он им зачем-то нужен. Скорее всего, все дело в этой крегговой науке. Будь проклят тот день, когда я привел парня к норе этого сумасшедшего старика! Раскоряки, наверняка, испугались его огненной смерти. Может, решили узнать секрет — у них это быстро, сама знаешь. Но парень не пропадет, в этом я уверен. Если у него появится хоть какая возможность, он убежит. Ведь беглецы из раскорячьей Долины не такая уж редкая вещь, а? Я думаю, он вернется.
Раймика всхлипнула, обняла мужа и уткнулась мокрой от слез щекой ему в плечо.
— Ну, ну. Не плачь, все будет хорошо. Великая
Богиня... Беглецы ее частенько поминают, ты, наверняка, должна знать... Так вот, говорят, она не любит смертоносцев, даже жуков-бомбардиров создала, чтобы прижучить раскоряк. Глядишь, поможет и нашему парню. * * *
Редар проснулся от ощущения человеческого присутствия.



— Кто здесь?
На лоб легла узкая прохладная рука. Редар открыл глаза. Ему снился пещерный город, ночь Первого Дождя, когда все они танцевали под упругими водяными струями. Но сейчас вокруг были лишь склизкие стены и гнилой, застоявшийся воздух.
Рядом с ним сидела Ная, почти не различимая в темноте, лишь блестели ее немного испуганные глаза.
— Всего лишь я, Редар.
Ная сама не понимала, что с ней происходит. Поначалу она действовала разумно и целенаправленно. Она не для того рискнула ослушаться приказа и сохранила жизни странному пустыннику, чтобы он сдох в подземелье от голода или болезни — а потому женщина не только приказала хорошо кормить его и выдать побольше старого тряпья для постели, но и сама часто спускалась, проверяя состояние пленника и беседуя с ним. Но постепенно к обычной прагматичности Управительницы огромным городским хозяйством стало примешиваться что-то еще. Ее почему-то все сильнее тянуло к этому пустыннику,
абсолютному чуждому для всего, что ее окружало и к чему она привыкла. Своенравный и непреклонный, он казался ей настоящим мужчиной — не то, что многие ее соплеменники, не способные вообще ни на какие душевные переживания. Даже эта его неприкрытая ненависть к Повелителям, постоянная язвительность нравились ей.
Редар перевернул все ее представления о мире. Молодая Управительница искренне полагала, что предназначение людей — служить смертоносцам, и те, кто этой радости лишены, во многом ущербны и несчастливы. Раньше она была уверена, что «свободные» люди пустыни чем-то сродни диким, не прирученным зверям, что они примитивны и даже отвратительны. Тот же Велиман, например, стал таким, каким он известен всем сейчас, лишь проведя несколько дождей в плену у смертоносцев. Что именно здесь, в Акмоле, он превратился из варвара в настоящего человека, достойного служить Повелителям, в непобедимого мастера войны.
Оказалось, все совсем не так. Редар — простой «свободный», из тех, кого в Долине Третьего Круга презрительно зовут песчаными крысами, — оказался стойким и мужественным. Мало того, дикий и невежественный дикарь смог изобрести новое смертельное оружие, гибельное даже для всесильных Повелителей.
Управители и их помощники являлись особой кастой среди паучьих слуг, Повелители доверяли им, у этих людей с малолетства воспитывались инициативность и цепкий, острый ум. Но с Редаром Нае едва ли не впервые в жизни захотелось почувствовать себя просто женщиной, и она не могла и не хотела противиться этому желанию.
Редар приветствовал Управительницу, как всегда, немного язвительно:
— О, Управительница Ная! Как я рад, что мы встретились снова! Твой Повелитель, я смотрю, никак не может оставить меня в покое.
— Не надо, Редар, — сказала Ная почти просительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37