..
¦ И тогда, отгоняя прочь страх и тьму, снова зазвучал голос
¦Иорет, и ему вторила ее лютня. Песни сменяли одна другую - то
¦гордые и суровые напевы, зовущие людей в бой, то тревожные,
¦манящие вдаль эльфийские мелодии. А когда лютня умолкла, Иорет
¦начала рассказывать о своих странствиях на севере, о Золотых
¦Лесах Галадриэли, о Раздоле, где она впервые узнала тайну своего
¦рождения... Девушки слушали ее по-разному. Взгляд Хель был
¦настороженным - как и все ристанийцы, эльфам она не доверяла.
¦Ланор, наоборот, слушала с искренним интересом, так как со
¦времен Нимродэли в Дол-Амроте сохранилось особое отношение к
¦Дивному Народу. Талнэ сидела боком к Иорет, и та не видела ее
¦лица, но догадывалась, что сестра, хоть и прислушивается к
¦рассказу, на самом деле думает о чем-то своем и печальном.
¦Видно, немало пришлось ей вынести за эти двенадцать лет...
¦ - Говорят, что опасно смертному своей волей искать встречи
¦с эльфами, - внезапно проговорила она. - А еще говорят, что в
¦молодости наш отец Эрверн бывал в Лориэне - и все же вернулся...
¦ - Он действительно бывал там, - не сразу ответила Иорет. -
¦И всю оставшуюся жизнь не любил об этом распространяться, - она
¦не добавила, что именно там Эрверн Итильский встретил ее мать -
¦Эленни Эреджин, когда-то жившую в Остранне, маленькую эльфинку с
¦большими глазами, наполненными печалью.
¦ Холодный порыв ветра налетел с севера, и пламя на
¦возвышении заметалось. Ланор, держа меч в левой руке, неловко
¦пошевелила ветки в огне. Правая ее рука была на перевязи. Хель
¦прихлебывала из помятой кружки, на которую в пылу сражения
¦наступали не раз и не два, смесь настоя из горных трав с
¦подогретым вином.
¦ - Между прочим, девчонки, когда я жила в Раздоле, я ходила
¦там в длинном серебристом платье, - сказала Иорет, глядя в пламя
¦костра. - Вы можете представить меня в платье?! - она горько
¦усмехнулась.
¦ - Нет, - честно ответила Хель, выплескивая через стену
¦остаток содержимого кружки.
¦ - Мы сами себя не можем представить в платьях, - голос
¦Талнэ был глухим и хрипловатым. - Знаешь, у меня в Дол-Амроте
¦осталось платье, которое я шила к свадьбе с Анардолом. Оно было
¦такого цвета, как спелые вишни - черное и в то же время все из
¦огня. Рукава прозрачные, а по вырезу вышивка, зеленая с золотом,
¦как вьющиеся стебли... А сейчас мне кажется, что я уже никогда
¦не смогу носить такие наряды, - она опустила голову в колени с
¦громким всхлипом.
¦ - Не плачь, - Иорет, как кошку, погладила ее по спине. - Ты
¦не уронила чести Гондора. Не каждый воин был бы способен на то,
¦что ты делала все эти дни.
¦ Талнэ резко вскинула голову. На ее потемневшем от пыли и
¦гари лице слезы оставили две светлые дорожки.
¦ - Светлые валары, как я устала! - тихо сказала она. -
¦Сколько я живу, всегда вокруг меня шли сражения. Мощь и красота
¦Гондора, все самое лучшее, что в нем есть - все, как в бездонную
¦пропасть, уходит в нескончаемую войну. И уже близка черта, за
¦которой будет невозможно возрождение. Разве для этого пришли в
¦Средиземье наши нуменорские предки?
¦ Голос ее звенел от слез. Иорет взглянула на сестру и
¦внезапно увидела то, на что все эти дни просто не обращала
¦внимания - ее роскошную одежду, потускневшую от пыли, спутанные
¦волосы, которые просто некогда было расчесать, маленькие руки,
¦исколотые и исцарапанные колючими ветками - так уж получилось,
¦что следить за костром пришлось в основном Талнэ. Затем она
¦перевела взгляд на других девушек, на мрачную Ланор с
¦перевязанной рукой и в обгорелых сапогах - в минуту краткого
¦затишья она уснула, где стояла, ногами к огню, и проснулась
¦только тогда, когда подошвы начали дымиться. У Хель сапоги
¦остались целыми, зато была подпалена коса, а левая бровь
¦рассечена.
¦ - Хотелось бы знать, возьмет ли нас хоть кто-нибудь замуж
¦после этой башни, - Ланор высказала вслух то, о чем в той или
¦иной форме уже думала каждая из них.
¦ - Особенно меня, - невесело усмехнулась Иорет. - Женщину,
¦которой тридцать два года и у которой привычки старого бродяги.
¦ - Тебя возьмут, - коротко ответила Ланор. - Ты красивая.
¦ Темнота и тишина. Только пламя костра, только треск
¦сгорающих веток. И неясная тревога, предчувствие конца... а
¦может быть, наоборот, начала?
¦ - Знаете, девчонки, - вздохнула Иорет, - если это
¦когда-нибудь кончится, то, наверное, я на радостях напьюсь, как
¦последний гоблин. И вообще, хватит о грустном. Про что вам еще
¦рассказать?
¦ - Про Ристанию, - быстро ответила Хель. - Два года никаких
¦вестей с родины.
¦ - И про Наследника Исилдура, - добавила Талнэ. - Интересно
¦же знать, что за тип собирается стать королем Гондора!..

27
30 июня в Хоббитанию пришла Фирюза, Зеленая Колдунья. Это был обычный
мастерский визит: Фирюза прошлась по поселению, дала ценные указания
Старому Кролу по прозвищу Лунатик, поругала юных хоббитят за свалку возле
палаток, пригрозила наслать чуму, немного побеседовала с Фродо... Но через
пятнадцать минут после этой беседы Лиго Нерти полез в карман за зажигалкой
- и нащупал там небольшую пластмассовую коробочку. В первую минуту до него
не сразу дошло, но когда дошло, он восхитился: работа была чистая.
Дождавшись, пока останется один, Нерти открыл коробочку. Кольцо на
золотой цепочке было не таким, как в фильме - типа старинных обручальных,
- а из черного металлопласта, и любимое ругательство Средиземья "эш назг и
т.д." было вытеснено на нем золотыми рунами. В общем, красотища.
В этот день Фродо не стал ничего предпринимать. Но ночью он все
рассказал Сэму, Пину и Мерри - трем хоббитам с Лии, которые жили с ним в
одной палатке. Три часа перед сном хоббиты совещались. Джуэл из Мордора,
племянница Энгуса, которую он в качестве шпиона заслал в Хоббитанию,
подслушивала у палатки. Но, к сожалению, Саурон не учел тот факт, что
такие важные дела хоббиты будут обсуждать только на лиа - своем родном
языке. К тому же на обратном пути Джуэл наткнулась на кого-то из охраны
Забрендии и тот на всякий случай ее прибил. Впрочем, Джуэл это совсем не
огорчило, так как у нее был договор с Валарами, что после первого
попадания в Страну Мертвых ее выпускают лихолесским эльфом.
Таким образом, о том, что Кольцо вступило в Игру, в Хоббитании узнали
только днем 2 июля, когда никто из лиинской четверки (сбежавший еще ночью)
не явился ни на завтрак, ни на обед. До Энгуса же эти известия дошли еще
позже, и он в гневе честил своих шпионов в Эру душу мать. Абсолютно никем
не замеченные, Нерти и К° пришли в Пригорье, как на пикник, и тут их
везение кончилось. Причем, если уж рассуждать по справедливости, вины
Энгуса в этом не было никакой.
...В начале Игрищ Раздолбай был раздольским эльфом (чем навлек на
родное поселение особую любовь Саурона), но считал унизительным для себя
находиться под началом Нимлайда. Впрочем, на девятый день Игры его прибили
в одной из заварушек под стенами Имладриса и после суток в Стране Мертвых
выпустили личным агентом Сарумана (не стану приводить всех шуточек "партии
серых" на эту тему). Рядом со старым другом Лехой Черновым Раздолбай
почувствовал себя веселее, но это не излечило его от пагубных привычек. И
вот, в один прекрасный (не для хоббитов) день, он, взяв к себе в охрану
пяток подвластных Саруману орков, по старой памяти отправился за здравуром
к Лавру Наркиссу. Однако судьба распорядилась так, что именно в этот день
хоббиты добрались до Пригорья. Нелдор и еще трое-четверо воинов Серого
Отряда успели как раз вовремя, но положения это не спасло.
То, что в заведении Наркисса в очередной раз воцарился кабак и
бардак, уже давно не было способно кого-то потрясти. Почти все Средиземье
искренне считало, что если за время Игрищ сей факт имел место менее чем
четыре раза, то Игрища не удались. Но вот то, что хоббитов засветили и
рассекретили, было гораздо хуже. И тогда началась обычная игровая
свистопляска, и все гранасианцы и лиинцы, имевшие неосторожность думать об
Игрищах, как о прилагающемся к киносъемкам развлечении, в два дня утратили
свои иллюзии. Средиземье весело и с готовностью встало в свою привычную
позу - на уши, и кинооператоры-техмастера, а также Таллэ и Джим просто не
успевали заснять все роскошные батальные сцены. Впрочем, роскошных сцен
хватало и помимо сражений.
Чего стоил, например, совершенно потрясающий Светлый Совет в Раздоле,
после которого Хранители задержались в Последней Светлой Обители на трое
суток, а вперед был выслан отряд добровольцев-камикадзе, предназначенный
исключительно для того, чтобы сбить с панталыку Врага! В ушах тех, кого
нелегкая занесла в эту ночь в Раздол (а их было подозрительно много), до
сих пор звучал чеканный афоризм Нимлайда: "А теперь, свободные народы
Средиземья, ПОПРОШУ ВСЕХ ОБРАТИТЬ ВЗОРЫ НА ЗАПАД! Что? В той стороне
север? Без разницы! Грибной суп подадут через пять минут."
И ведь Черные Силы чуть не клюнули на эту приманку! Но то ли Саурон
был слишком хорошо информирован, то ли просто сработала его интуиция - как
бы то ни было, отвлекающий отряд дошел до самого Гондора без особых помех,
а назгулы возобновили охоту за настоящими Хранителями. Говорят, что
Баграт, получив приказ Саурона, долго чесал в затылке, а затем произнес
историческую фразу:
- Нешто ответить на ложных Хранителей ложным Ородруином?
И вот, на рассвете 9 июля, Хранители наконец-то лицом к лицу
встретились с Черными Силами. По вечной иронии судьбы, это случилось как
раз под Морией. Превосходящие силы противника окружили компанию Фродо на
полянке, и довольно быстро число Хранителей сократилось до шести. Келли,
Боромир и Гимли-Норн выбыли из игры, а Сэму и Мерри оставалось до этого по
одному удару. Нелдор и Гэндальф творили чудеса, но было ясно, что долго им
не продержаться. Но в этот момент из-за низеньких елочек раздался боевой
клич:
- Барук Казань! Назад, на Мену!
Это подоспела дружина Балина. Соотношение сил сразу же резко
изменилось, и Черные почувствовали, что приказ Саурона в очередной раз
останется невыполненным. Половина орков отправилась в Страну Мертвых вслед
за тремя Хранителями, их предводитель - назгул N5 - был развоплощен
совместными усилиями Пина и гномихи Тордис, остальным оркам пришлось
отступить. После коротких переговоров Арагорна с Балином к отряду
присоединился гном Хэнри - один из лучших бойцов Мории, и Хранители
продолжили свой путь.
...Вечером этого же дня Хинта из Лихолесья (то есть не кто иная, как
Джуэл) возвращалась в свое поселение, набрав целый котелок малины.
Тропинку ей преграждала огромная поваленная сосна. Хинта поставила котелок
с малиной на ствол и уже приготовилась перелезть через препятствие, как
вдруг перед ней выросла фигура в длинном плаще с низко надвинутым
капюшоном. Звонкий девичий голос произнес:
- Ни с места, эльф!
Хинта была безоружна, а незнакомка держала в руке обнаженный меч,
поэтому пришлось выполнить приказ.
- Тебя зовут Джуэл, и в начале игры ты была в Мордоре, -
полувопросительно-полуутвердительно произнесла девушка в плаще.
Джуэл не было еще и шестнадцати, и игровые правила она чтила, как
Библию. Поэтому она ответила с интонацией примерной ученицы:
- Никому в Средиземье не дано помнить о предыдущем существовании.
- Зато я прекрасно помню твое прошлогоднее существование в
лихолесской команде. Ты племянница Энгуса Мак-Абердина.
- А ты сама откуда? - Джуэл покосилась на черную одежду девушки и
серебряную цепь у нее на груди. - Ты из Гондора или из Черных?
- Это абсолютно неважно, потому что я спрашиваю тебя вне игры. Тебе
не доводилось видеть у своего дядюшки такое украшение: кулон в форме
березового листка из "грэнаси-голд", с тремя камнями цвета золотистых
бериллов и на золотой цепочке?
- Конечно, доводилось, - удивленно ответила Джуэл. - Он почему-то
носит его, не снимая. Я же ведь и принесла ему эту штуку. А в чем дело?
- Ты принесла! - ошеломленно воскликнула незнакомка. - Ты брала его в
руки! Где ты его нашла?!
- Сейчас вспомню... Да-да, на четвертый день Игрищ мы с Ренатой пошли
собирать травы к чаю. Я рвала зверобой под кривой березой у Харадской
переправы и нашла это.
- Значит, ты коснулась этого листка ДО Энгуса?!
- В том-то и дело, что нет. Там была порвана цепочка, а ушко у кулона
было такое маленькое, что я побоялась, что цепочка выскользнет, а я не
сумею вставить ее обратно. Поэтому я взяла цепочку за концы, да так и
несла его на весу, за цепочку. А когда я пришла в Мордор, дядя сказал:
"Покажи мне, что ты нашла", и взял листок в руки. Потом сказал: "Дай его
мне, я запаяю цепочку". А на следующий день повесил себе на шею. Я
обиделась, а он сказал, что хочет оставить этот листок себе, и подарил мне
вот это, - она указала на большой сребропластовый гребень с бирюзовыми
кристаллами, под который были прибраны ее пышные черные волосы. - И
вообще, после того, как он стал носить этот кулон, он сделался какой-то
нервный и злой. В чем тут дело, не знаю.
- Миллион чертей и один пьяный назгул! - незнакомка нервно зачерпнула
из котелка Джуэл большую горсть малины и небрежным движением отправила в
рот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39