Я даю здесь паранойяльным всего несколько советов, не переходя на личности, но и мне это грезит недовольством с их стороны. Паранойяльный в рамках рисунка личности и даже акцентуант иногда все же прислушивается к рекомендациям, например по стилю управления, если хочет удержаться у штурвала власти (а уже пошли какие-то волны, перехлестывающие через борт). Менее активно, чем эпилептоид, но тем не менее услышав что-то полезное на курсах повышения квалификации, по телевидению, от коллег, он может провести в жизнь и некоторые чужие новшества, чужие шизоидные идеи. Но коренные свойства его личности все-таки трудно поддаются переделке.
Паранойяльному трудно дается открытие целесообразных элементов психотехники общения. Он не замечает своих оплошностей. А если ему на них указывают, паранойяльный психозащитно отмахивается: это вы неправильно восприняли, а не он плохо сделал. Я заметил, что паранойяльные, если даже и приходят на занятия по психотехнике общения, сопротивляются и в конце концов уходят, а если все же остаются, то с трудом осваивают новые для них образцы коммуникативного поведения. Здесь "в грамм добыча, в год труды". Результаты зависят прежде всего от стараний психологов в процессе тренинга, но далеко не пропорционально. Паранойяльный переделывается с большими для себя муками, чем эпилептоид. Тот хотя бы верит книгам, специалистам, а этот считает все книги негодными, а специалистов продажными или неквалифицированными.
И все же не стоит отчаиваться. Если в паранойяльном человеке хоть что-нибудь поддастся переделке, то это может в дальнейшем вылиться в блестящие достижения. Ведь не делая типичных для себя ошибок, паранойяльный может горы свернуть. Только надо, чтобы это пошло в нужном направлении, чтобы вы помогли "хорошему" паранойяльному, а не будущему сталину-гитлеру.

Глава II
ЭПИЛЕПТОИД

Этимология
Не будем путать эпилептоида с эпилептиком, как не путали паранойяльного с параноиком. Эпилептик и параноик – психически больные люди. На всякий случай скажу для непосвященных, что есть гении и среди эпилептиков, и среди параноиков, так что не следует снисходительно улыбаться по их поводу.
Великий психиатр и философ Карл Ясперс вообще считал психопатологическую психику иной формой существования психики, инобытием психики, другим, но равноценным ее состоянием.
И в самом деле, наши сновидения, например, для нас во сне равновелики по отношению к нашему реальному самосознанию. То же и с психопатологическими состояниями. Так что давайте не будем. Но все же и путать не будем, как я уже сказал, эпилептоида с эпилептиком.
Мы обсуждаем все психотипы в основном в рамках нормы. Помните о "рисунке личности"? Но надо иметь в виду, что представители психотипа могут оказаться акцентуантами и даже психопатами.
Почему же все-таки эпилептоид сходно звучит с эпилептиком? Эпилепсия проявляется в судорожных припадках, а эпилептоид взрывчат – тоже вроде бы припадки гнева. Эпилептоид бывает злобен, как эпилептик, злопамятен, как эпилептик, скрупулезен, как эпилептик… Конкретен, как эпилептик! Но, во-первых, только именно как, а во-вторых, главное, у эпилептоида нет эпилепсии. В этом и заключается существенное различие.
Любовь к порядку
Одной из базовых черт, от которой зависит многое в эпилептоиде, является любовь к порядку. И как частное ее проявление, согласно логике психотипа, – любовь к порядку в вещах. А это проявляется, в свою очередь, в том, что эпилептоид любит, чтобы стулья стояли ровно, в линию, чтобы ключи не валялись в ящике, а висели на специально устроенной витринке, каждый на своем месте, чтобы все нужные инструменты были под рукой.
Как видим, эпилептоид блюдет целесообразный в общем-то порядок, в противовес куда менее прагматичному порядку психастеноида. Психастеноидка вытирает, например, свежий слой пылинок, а через полчаса будет то же самое. Эпилептоиды (и психастеноиды) в плане аккуратности отличаются от других психотипов. Паранойяльный человек меньше следит за порядком, а шизоид тем более. Часто и у истероидки все в "художественном" беспорядке: "Ой, когда тороплюсь в бизнес-клуб, ничего не успеваю…"
Итак, эпилептоид любит порядок в вещах. Но, что более важно, он любит заставлять людей наводить этот порядок в вещах – тоже базовая черта. Если у кого-то в доме стулья стоят неровно, это его очень нервирует. А если нет на своем месте ключа и надо рыться в куче других ключей и наугад отыскивать нужный – это уж просто выводит его из себя. И вот он заставляет других наводить порядок.
Эпилептоид любит порядок и в отношениях между людьми. Он сам чаще всего женат и не терпит, когда другие неженаты, а занимаются любовью просто так. Это его термин – "беспорядочные половые связи". А беспорядочные – это уже и непорядочные. Эпилептоид – морализатор.
Он всех приучает к порядку: чтобы стулья ровно ставили, чтобы на столах и в бумагах было все на своих местах, чтобы половые акты были два раза в неделю, не чаще, чтобы вовремя являлись на пятиминутки, чтобы не зевали и не кашляли, когда выступает начальник, без доклада чтобы не входили.
Эпилептоид не просто любит наводить порядок в отношении людей к вещам и в отношениях людей между собой. Ему нравится наводить ужас на тех, кто не очень соблюдает порядок. Если где-то порядок нарушен, для эпилептоида это криминал, он чувствует, как в нем медленно нарастает глухое раздражение. Потом начинается ворчание, а вслед за этим разражается буря..
Он ругает за беспорядок, подчас нагромождая злые эпитеты: хамы, лжецы, клятвопреступники, развратники, грязнули, проститутки, воры, грабители… Угрожает возмездием, потрясает кулаками, стучит по столу.
Это объясняется тем, что эпилептоид, как и паранойяльный, очень агрессивен. Я уже говорил, что в любви к порядку он схож с психастеноидом. Но эпилептоид отличается именно агрессивным принуждением соблюдать и наводить порядок – в большей степени в области человекоотношений, чем в мире предметов. Психастеноид сам чтит и соблюдает порядок в вещах и в отношениях, но не может потребовать этого от других так, как это делает эпилептоид.
Характерно, что эпилептоид любит наводить порядок, предписанный кем-то со стороны, другим эпилептоидом или, что более часто, – паранойяльным. И зачастую это порядок, пришедший из прошлого. Эпилептоид – традиционалист, более того – консерватор.
Я сказал "со стороны" и "из прошлого". Но в этой формуле более значимо "со стороны", чем "из прошлого". То есть порядок, который он не сам придумал; а заимствовал у кого-то из прошлого или хотя бы со стороны.
Nota bene: эпилептоид не может идти за одиноко инакомыслящим пророком, это выше его сил. Но когда идеи, рожденные пророком, набирают силу, становятся идеями "из грядущего" – тем, чему надо служить, как традициям, и когда он уверовал в эти идеи, то служит им тоже очень ревностно.
Неофитами, то есть новообращенными в веру, также были эпилептоиды, и известно, что не было более преданных новой вере, чем неофиты. Грядущее здесь выступает как некая/неиз-бежность, коей надо служить, такая же неизбежность, как и история, которую уже не перепишешь. В большой команде эпилептоид тоже может работать на изменение порядка, но как бы с позиции исторического развития, то есть тоже поддерживает порядок хода истории. Помните, у Маркса: коммунизм неизбежен, но надо его вводить. Вот согласно такой логике и эпилептоид может стремиться к изменению существующего порядка. Но чаще эпилептоиды деятельны и энергетичны в деле именно поддержания порядка, в то время как паранойяльные деятельны и энергетичны в деле изменения порядка. Эпилептоид стремится распространить традиционный порядок на будущее, чтобы и дальше все было как есть.
Сделаем отступление. Меня все время подмывает излагать материал, как вы, наверное, обратили внимание, в несколько ироничном ключе. Но это в общем-то для того, чтобы запоминалось легче, а не для того, чтобы каждый психотип заклеймить. Ведь вот если посмотреть на дело с другой стороны, то и неупорядоченные половые связи, и гурьбой стоящие стулья, и "без доклада", и кашлять – это все действительно не так уж хорошо. Я рассчитываю, чтобы читатель сам делал поправки в сторону плюсов, если меня будет заносить мое злословие.
Мышление
У эпилептоида оно прагматическое, четкое, ясное, понятное всем людям. Он хорошо структурирует свои высказывания, разлагает их на простые фразы. Он не злоупотребляет вводными предложениями и деепричастными оборотами. Логика его последовательна и проста. Впрочем, эпилептоид, как и паранойяльный, может выкручивать логике руки с помощью заимствованных аргументов. Но он, как правило, не одинок в своих заблуждениях, такими же заимствованными аргументами пользуются многие окружающие его люди. Он последним сдает свои идеологические бастионы или не сдает их вообще, оставаясь в идеологических шорах.
Но идеология идеологией, а жизнь жизнью. В целом эпилептоид пользуется простой заземленной логикой здравого смысла. Когда ему кто-то дает напрямую правильные логические ходы, он вынужденно соглашается. Но, в отличие от истероида, который с легкостью пренебрегает тем, что его уличили в логической передержке, он начинает мучиться несоответствием своего поведения тому, к чему пришел в своих размышлениях на базе здравого смысла.
Так было со многими не руководящими коммунистами в эпоху "застоя". С одной стороны, коммунистическая идеология, семьдесят лет под лозунгом "Правильной дорогой идете, товарищи!", а с другой стороны, пустые полки и анекдоты про геронтократических вождей.
В этой ситуации некоторые эпилептоиды ломались. И шарахнулись в другую пропасть.
Современный эпилептоид, впрочем, все ставит на позитивистскую основу: что вижу, то и говорю. Он трезв. Ему не мерещатся дальние горизонты. Сейчас у него подорвано доверие ко всем идеологиям, его раздражает и возрождение царских гербов, и упрочение религии, и разные там департаменты, мэрии, муниципалитеты. Современному эпилептоиду чужда эзотерика, чертовщина, трансцендентальность. Он не легковерен. Он требует доказательств. Он не верит экстрасенсам, он верит хирургам, потому что он сам по сути своей хирург.
Со всем строем эпилептоидного мышления связан характер ассоциаций эпилептоида. Они у него стандартны. Если ему дать тест незаконченных предложений, то слова "столица нашей родины…" дополнятся у него неизменным "Москва". А ведь есть и другие варианты: "очень большая", "обновляется"" и др-р-р-р…
Говорят о том, что мышление эпилептоида конкретное, ситуативное, он не размышляет на уровне высоких философских категорий. Его, как и паранойяльного, мало интересует разница между агностицизмом Канта и агностицизмом Юма. Его больше интересует, куда девались шахтерские деньги, кто виноват и что делать.
В мышлении эпилептоида (как и у паранойяльного) превалирует целеполагание. Оно работает на цель, сам процесс мышления, побочные его продукты не интересны для него. Он, как и паранойяльный, отбрасывает их без рассуждений, если они противоречат основной цели – доказательству принятой ранее (чужой) идеи, в крайнем случае он их опровергает но не останавливается на противоречащей мысли, не разрабатывает ее. Сравним с шизоидом. .
У того процесс мышления протекает свободно; если возникло противоречие, он развивает противоречивые мысли с интересом, но более или менее бесстрастно. Для шизоида важен процесс, а не результат.
А для эпилептоида, как и для паранойяльного, важен результат, а процесс даже тягостен.
В мышлении эпилептоида интересна и важна такая особенность. Он не видит альтернативных вариантов. Те программы, которые ему даны паранойяльными, он принимает и закрывается от влияния других идей со стороны. В этом отношении он похож на паранойяльного, которого характеризует та же узость, но по отношению к своей, втемяшевшейся ему в мозг мысли. Шизоид и гипертим в этом отношении совершенно свободны: может быть так, может быть эдак. Только шизоид сам порождает все альтернативы, а гипертим их заимствует. Но ни тот, ни другой не мучаются при выборе. А вот психастеноид, видя перед собой множество вариантов, мучается, не зная, какой предпочесть, а остановившись на каком-то одном, снова мучается от неуверенности, правильно ли сделан выбор.
Принятие решений
Эпилептоид разумно решителен в принятии решений. Решение принято и выполняется. Эпилептоиду как нельзя лучше подходит пословица "семь раз отмерь, один раз отрежь". Он так и делает. Интересно в этом плане сравнить эпилептоида с паранойяльным, который один раз отмерил и один раз отрезал. И заглядывая вперед, продолжим: гипертим ни одного раза не отмерил, а семь раз отрезал. А вот психастеноид – о, психастеноид! – запомним это – семь раз отмерит и ни одного раза не отрежет.
Внушаемость
Эпилептоиды – маловнушаемые в общепринятом психотерапевтическом смысле люди. Отдельный человек, будь то "сам" Кашпировский или "сам" Чумак, не сможет внушить ему программу, противоречащую его взглядам. Это практически невозможно, он поддается внушению, идущему только от большой партии и ее вождей; тогда он испытывает благоговейный трепет. Но и в этом случае его внушаемость возможна только в русле уже избранного им направления. И если говорить о гипнотической внушаемости, то тоже можно сказать, что эпилептоид не очень-то гипнабелен (вот истероиды, сензитивы, неустойчивые – другое дело). Разве что появляется легкая сонливость (сомноленция), иногда вторая степень с отдельными слабовыраженными проявлениями восковой гибкости, но до каталепсии с ее мостиками не доходит, а уж третья степень с сомнамбулическими феноменами (например, внушенными галлюцинациями) – так это вообще большая редкость.
Энергетичность
Эпилептоид, так же как и паранойяльный, очень энергетичен, работоспособен, работает иногда без отдыха, а иногда планомерно (но не чрезмерно) отдыхает, чтобы только восстановить силы и работать дальше.
Спят они больше, чем паранойяльные, не урывками, чаще в обычном ритме, положим, с двенадцати до семи, но если надо, то встанут по первому требованию жизни, могут и долго не спать, потом отсыпаются (паранойяльные не отсыпаются).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41