встроенные раковины для ванной комнаты
В августе месяце обе армии сблизились, хотя Густав Адольф весьма разумно избегал еще генерального сражения.
Примерно в это время, по весьма недальновидному и неосторожному распоряжению императора, Тилли отступил и вторгся во владения второго протестантского курфюрста, Иоганна Георга Саксонского, который хотя сформировал армию, но не решался открыто встать на сторону шведов, предпочитая держаться вооруженного нейтралитета. Император потребовал от него или немедленного соединения с имперскими войсками, или разоружения. К этому времени Тилли занял имперским войском Галле, Эйслебен и Мерзебург. Следствием этого было заключение (1 сентября) оборонительного и наступательного договора между Саксонией и Швецией.
На основании этого договора, во второй половине сентября войска новых союзников соединились и численность их достигла 47 000 человек (27 000 шведов и 20 000 саксонцев). На этот раз Тилли не пришлось долго ожидать битвы. При Брейтенфельде, на северо-востоке от Лейпцига, обе армии сошлись (17 сентября). Битва продолжалась с двух часов пополудни до наступления темноты. Саксонская часть армии союзников не отличалась особенным мужеством: воины курфюрста вместе со своими военачальниками после непродолжительной схватки с имперцами дрогнули и обратились в бегство вместе со своим курфюрстом. Предполагая, что сражение уже выиграно, вся имперская армия устремилась в погоню за беглецами, но Густав Адольф превосходно воспользовался именно этим неосторожным изменением фронта и нанес старому Тилли жестокое поражение. Потери Тилли составили 10 000 или 12 000 убитыми и ранеными, 7000 пленными, и даже 12 дней спустя после битвы он едва смог собрать остаток армии в 13 000 человек, которые были далеко не в блестящей боевой готовности.
Сатирическое изображение битвы при Брейтенфельде.
«Северный Лев» прорывает сети, раскинутые иезуитами вокруг курфюршества Саксонского. На заднем плане картины – Лейпциг. Напечатано в 1632 г.
Победоносное шествие Густава Адольфа
Дальнейший план союзников заключался в том, что курфюрст должен был напасть на императора в его наследственных владениях – Силезии и Богемии – и стремительным маршем постараться захватить Прагу и даже саму Вену. А в это время Густав Адольф, через Тюрингию и Франконию, должен был двинуться на юг, на помощь южногерманским протестантам и разгромить войска Лиги. Этот довольно рискованный и дерзкий план полностью удался. 11 ноября 1631 года курфюрст уже вступил в Прагу. Еще более успешным было наступление Густава Адольфа. Он быстро подошел и занял Брейтенфельд, Галле, Эрфурт, Вюрцбург, Франкфурт. 23 декабря сдался ему гарнизон имперской крепости Майнц. Князья и города наперебой спешили присоединиться к шведскому союзу. Даже духовные учреждения охотно переходили под власть завоевателя несмотря на то, что он обращал их доходы на нужды войны.
В целом положение Густава Адольфа достигло к этому моменту высшей степени блеска, славы и популярности потому, что все население видело в нем истинного рыцаря и короля – видело героя, который разумно и храбро бился, стремясь к совершенно определенной и высоконравственной цели. Именно этого не видели люди ни в одном из своих князей, и менее всего образцом такого великодушия мог им служить сам император Фердинанд.
Возвращение Валленштейна
Фердинанд же с ужасом наблюдал, как шведский король одним ударом лишил его плодов всех тех побед, какие были им одержаны в последние годы. Он понимал, что нельзя медлить, что надо так или иначе поддержать свое могущество, и сразу после битвы при Брейтенфельде все стали подумывать о том, что следовало бы вернуть к власти прежнего главнокомандующего – Валленштейна. В пользу этого подавал свой голос и сам курфюрст Максимилиан, в 1630 году более всех способствовавший падению Валленштейна, а теперь трепетавший за свои владения перед угрозой вторжения северного воителя.
Валленштейн после своей отставки жил то в столице своего герцогства Фридландского, Гитчине, то в своем дворце в Праге. Быстрые успехи Густава Адольфа заставили его позаботиться о безопасности собственных владений. Таким образом, гораздо ранее, чем он мог предполагать, его время настало вновь. Но когда в октябре 1631 года ему было предложено занять место главнокомандующего, он сделал вид, что ему все равно.
Тогда император вступил с ним в переговоры в самых униженных выражениях, предлагал ему самому назначить место для свидания и личных объяснений. По поручению императора князь Еггенберг в декабре 1631 года отправился в Знайм. С плохо скрываемой радостью гордый честолюбец принял сделанное ему предложение. Он сознавал, что в нем нуждаются, он понимал, что может смело ставить свои условия. Он один мог создать войско, он один способен был командовать войском, которое ему предстояло создать.
Этот высокий, худощавый человек с острым, проницательным взглядом, с рано поседевшими волосами, пользовался среди людей, так или иначе связанных с военным делом, славой почти демонического существа, а обладая выдающимся умом и прозорливостью, умел извлекать свои выгоды из этой славы. Его постоянные занятия астрологией, его чудачества и та царственная пышность, какой он себя окружил и которая составляла полнейшую противоположность с его личной непритязательностью, молчаливостью и способностью выражать свою волю одним словом,– все это еще более увеличивало окружавшее его обаяние. Это обаяние, подкрепленное щедрыми наградами и страшными карами, на которые он не скупился, неудержимо привлекало и привязывало к нему солдат.
И вот он принял предложение императора. Договор между императором и его грозным подданным не дошел до нас в подлиннике и, может быть, был даже умышленно уничтожен. Известно только то, что он потребовал себе безусловное право распоряжаться армией по своему усмотрению. Полковники могли только от него принимать приказания, а император мог связываться только с ним одним. Ему была обещана невиданная награда: венец курфюрста и безотчетное распоряжение конфискациями, произведенными в государстве. Он мог вести войну как угодно и распоряжаться завоеванными землями по своему усмотрению. Таким образом в его распоряжение был предоставлен и весь блок политических вопросов... Одним словом, никогда еще ни один правитель не отдавался до такой степени в руки своего подданного. В апреле 1632 года он вступил в командование армиями империи и Лиги.
Густав Адольф в Мюнхене
Давно было пора этой новой силе выступить на театр войны. Предпринятые Францией переговоры относительно нейтрализации владений Максимилиана и Лиги ни к чему не привели, равно как и хлопоты о примирении, с которыми не замедлили выступить оба протестантских курфюрста – Саксонский и Бранденбургский. Шведский король, в противоположность колебаниям, столь обычным в среде германского княжеского мира, требовал ясного и окончательного решения, которого можно было добиться лишь с оружием в руках, а курфюрсты Саксонский и Бранденбургский как будто не видели или не желали видеть, что ни император, ни участники Лиги даже не помышляли в своих уступках идти далее отмены реституционного эдикта. А потому война и продолжалась своим чередом.
В марте 1632 года Густав Адольф выдвинулся из Франкфурта. Тилли перешел Дунай, но потом опять отступил за Лех. Здесь, около Райна (15 апреля) произошла новая и упорная битва, в которой Тилли был еще раз разбит наголову. Смертельно раненный в битве, он умер несколько дней спустя в Ингольштадте на 73 году жизни. Курфюрст Максимилиан едва успел укрыться в этой крепости, в то время как Густав Адольф захватил все остальные его владения и сначала победоносно вступил в Аугсбург, а в мае – в Мюнхен. С ним вместе въехал в Мюнхен и пфальцграф Фридрих, несчастный король богемский, которого курфюрст Максимилиан и победил, и лишил всего. К сожалению, союзник Густава Адольфа, Саксонский курфюрст Иоганн Георг, далеко уступал шведскому королю в энергии. 15 декабря 1631 года он удалился из Праги в Дрезден и дал полную возможность новому главнокомандующему имперских войск развернуть свою деятельность, которую он начал с взятия Праги (22 мая), после чего в июне соединился с войском Максимилиана. Недалеко от Эгера вновь встретились эти два смертельных врага. Соединенная армия, над которой Валленштейн был главнокомандующим, насчитывала до 60 000 человек.
С этой армией он вступил во Франконию, где Густав Адольф занял крепкую позицию у дружественного ему города Нюренберга.
Вступление Густава Адольфа в Мюнхен. Гравюра XVII века. Надпись над изображением; «Краткое уведомление о завоевании курфюрстского города Мюнхена»
Битвы близ Нюренберга, 1632 г.
Валленштейн окопался при Фюрте, недалеко от Нюренберга, и пресек подвоз припасов к войску Густава Адольфа. Штурм, предпринятый Густавом Адольфом 4 сентября на укрепленный лагерь Валленштейна, не удался. Потери шведов доходили до 3000 человек, у Валленштейна выбыло из строя около 1500 человек. Две недели спустя Густав Адольф снял свой лагерь, успев доставить подкрепление гарнизону города, и направился на юг, делая вид, будто собирается произвести вторжение в Австрию, где в то время уже бушевало восстание.
До самого Боденского озера прошел он по католическим землям, пока еще не затронутых войной, и всюду собирал контрибуцию. Тем временем Валленштейн двинулся на север и овладел частью Саксонии. 1 ноября капитулировал Лейпциг. Узнав о движении Валленштейна, Густав Адольф быстро повернул назад и стремительным маршем, кратчайшим путем, пошел по следам Валленштейна. К обеим сторонам постоянно стягивались подкрепления. Валленштейн расположился лагерем недалеко от Вейсенфельса, выслав лучшего из своих генералов, Паппенгейма, к городу Галле, в котором засел шведский гарнизон. В это время подоспел и сам Густав Адольф и тоже расположился лагерем близ Вейсенфельса, в Люцене. Здесь 6 ноября 1632 года завязалась упорная, роковая для Густава Адольфа, битва.
Битва при Люцене, 1632 г.
Имперские войска заняли позицию к северу от дороги, ведущей из Люцена в Лейпциг, опираясь правым крылом на городок Люцен. Пехота, по тактическим правилам того времени, была построена в огромное каре. Перед ней, вдоль дороги была расставлена часть артиллерии. Слева от нее расположились имперские кирасиры в своем темном вооружении – всего от 20 000 до 30 000 человек. Против них, с юга, стали наступать шведы и немцы, а во главе правого крыла, состоявшего из 6-ти полков, сам король шведский. Наступающие громко пели любимую военную песню реформационного времени: «Бог – наша твердыня».
Битва разгорелась только в 10 часов утра, когда рассеялся туман, покрывавший поле битвы. Наступление шведов велось горячо, но ни на чьей стороне еще не было перевеса. Около часу пополудни донесение, полученное королем шведским, вынудило его поспешить на левое крыло, где, по несчастью, он наткнулся на отряд неприятельской кавалерии. Одним выстрелом он был ранен в руку, другим, смертельно, в голову. К счастью, этот страшный удар не вызвал паники в рядах шведов. Герцог Бернгард Ваймарский не растерялся, приняв главное командование над войском. Шведы, узнав о смерти своего короля, с яростью возобновили натиск и сломили имперцев. Победа была уже почти в руках шведов, когда в битву были введены полки поспешно возвращенного к Люцену Паппенгейма, который на мгновение приостановил поражение. Однако Паппенгейм вскоре был также сражен неприятельской пулей. Битва продолжалась с величайшим ожесточением еще несколько часов и незадолго перед закатом солнца закончилась поражением имперского войска.
Смерть Густава Адольфа в битве при Люцене. Иллюстрация из «Theatrum Europaeum»
Готфрид Генрих, граф фон Паппенгейм. Гравюра работы К. Галле с картины Ван Дика
Положение дел после смерти Густава Адольфа
Густав Адольф умер смертью героя в самом расцвете – ему было всего 38 лет. Многие решались утверждать, будто смерть его для Германии была событием счастливым, будто окончательная победа его над имперцами и папистами могла бы угрожать свободе и самостоятельности Германии. Но все это не более, чем праздные речи. О планах Густава Адольфа мы ничего не знаем, а потому и судить не можем. Сведущие люди указывают нам только на кое-какие наброски условий мира, которые складывались в голове короля-героя.
Можно предположить, что в его планы входило: уничтожение реституционного эдикта, равноправность обоих вероисповеданий, восстановление status quo в Богемии, Моравии, Силезии, Пфальце; возвращение всех изгнанных, изгнание иезуитов из Германии; избрание его самого как главы протестантского союза римским королем.
Одно несомненно: если бы Густав Адольф вышел победителем в этой борьбе (в чем едва ли можно сомневаться), то он, конечно, сумел бы обуздать злую волю католиков, сумел бы совладать с рознью, недомыслием и слабостью евангелической партии – этими главными помехами к установлению прочного мира... Но судьба распорядилась иначе и в связи со скоропостижной смертью Густава Адольфа для установления мира потребовалось еще 16 лет войны, длившейся уже 14 лет подряд.
3. Тридцатилетняя война, период с 1632 по 1648 г. Заключение мира
Конвент в Гейльброне. Союз
Несмотря на кончину Густава Адольфа, победа при Люцене была настолько значительной и важной, что и дальнейшее ведение войны оказалось возможно только под диктовку шведов и на основании важнейших предначертаний политики Густава Адольфа.
Руководство армией принял на себя государственный канцлер покойного короля, Аксель Оксенстиерна, который находился на театре войны. Он созвал правящие сословия евангелических государств и областей на конвент в Гейльброне (март 1633 г.), во время которого и был заключен со Швецией тесный союз, причем военные распоряжения и все управление делами внутренними и внешними было предоставлено выборному совету совместно со шведским канцлером. Договор о субсидии, получаемой от Франции, был возобновлен, а дальнейшие поступления денежных средств происходили с занятых шведами и их союзниками церковных владений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Примерно в это время, по весьма недальновидному и неосторожному распоряжению императора, Тилли отступил и вторгся во владения второго протестантского курфюрста, Иоганна Георга Саксонского, который хотя сформировал армию, но не решался открыто встать на сторону шведов, предпочитая держаться вооруженного нейтралитета. Император потребовал от него или немедленного соединения с имперскими войсками, или разоружения. К этому времени Тилли занял имперским войском Галле, Эйслебен и Мерзебург. Следствием этого было заключение (1 сентября) оборонительного и наступательного договора между Саксонией и Швецией.
На основании этого договора, во второй половине сентября войска новых союзников соединились и численность их достигла 47 000 человек (27 000 шведов и 20 000 саксонцев). На этот раз Тилли не пришлось долго ожидать битвы. При Брейтенфельде, на северо-востоке от Лейпцига, обе армии сошлись (17 сентября). Битва продолжалась с двух часов пополудни до наступления темноты. Саксонская часть армии союзников не отличалась особенным мужеством: воины курфюрста вместе со своими военачальниками после непродолжительной схватки с имперцами дрогнули и обратились в бегство вместе со своим курфюрстом. Предполагая, что сражение уже выиграно, вся имперская армия устремилась в погоню за беглецами, но Густав Адольф превосходно воспользовался именно этим неосторожным изменением фронта и нанес старому Тилли жестокое поражение. Потери Тилли составили 10 000 или 12 000 убитыми и ранеными, 7000 пленными, и даже 12 дней спустя после битвы он едва смог собрать остаток армии в 13 000 человек, которые были далеко не в блестящей боевой готовности.
Сатирическое изображение битвы при Брейтенфельде.
«Северный Лев» прорывает сети, раскинутые иезуитами вокруг курфюршества Саксонского. На заднем плане картины – Лейпциг. Напечатано в 1632 г.
Победоносное шествие Густава Адольфа
Дальнейший план союзников заключался в том, что курфюрст должен был напасть на императора в его наследственных владениях – Силезии и Богемии – и стремительным маршем постараться захватить Прагу и даже саму Вену. А в это время Густав Адольф, через Тюрингию и Франконию, должен был двинуться на юг, на помощь южногерманским протестантам и разгромить войска Лиги. Этот довольно рискованный и дерзкий план полностью удался. 11 ноября 1631 года курфюрст уже вступил в Прагу. Еще более успешным было наступление Густава Адольфа. Он быстро подошел и занял Брейтенфельд, Галле, Эрфурт, Вюрцбург, Франкфурт. 23 декабря сдался ему гарнизон имперской крепости Майнц. Князья и города наперебой спешили присоединиться к шведскому союзу. Даже духовные учреждения охотно переходили под власть завоевателя несмотря на то, что он обращал их доходы на нужды войны.
В целом положение Густава Адольфа достигло к этому моменту высшей степени блеска, славы и популярности потому, что все население видело в нем истинного рыцаря и короля – видело героя, который разумно и храбро бился, стремясь к совершенно определенной и высоконравственной цели. Именно этого не видели люди ни в одном из своих князей, и менее всего образцом такого великодушия мог им служить сам император Фердинанд.
Возвращение Валленштейна
Фердинанд же с ужасом наблюдал, как шведский король одним ударом лишил его плодов всех тех побед, какие были им одержаны в последние годы. Он понимал, что нельзя медлить, что надо так или иначе поддержать свое могущество, и сразу после битвы при Брейтенфельде все стали подумывать о том, что следовало бы вернуть к власти прежнего главнокомандующего – Валленштейна. В пользу этого подавал свой голос и сам курфюрст Максимилиан, в 1630 году более всех способствовавший падению Валленштейна, а теперь трепетавший за свои владения перед угрозой вторжения северного воителя.
Валленштейн после своей отставки жил то в столице своего герцогства Фридландского, Гитчине, то в своем дворце в Праге. Быстрые успехи Густава Адольфа заставили его позаботиться о безопасности собственных владений. Таким образом, гораздо ранее, чем он мог предполагать, его время настало вновь. Но когда в октябре 1631 года ему было предложено занять место главнокомандующего, он сделал вид, что ему все равно.
Тогда император вступил с ним в переговоры в самых униженных выражениях, предлагал ему самому назначить место для свидания и личных объяснений. По поручению императора князь Еггенберг в декабре 1631 года отправился в Знайм. С плохо скрываемой радостью гордый честолюбец принял сделанное ему предложение. Он сознавал, что в нем нуждаются, он понимал, что может смело ставить свои условия. Он один мог создать войско, он один способен был командовать войском, которое ему предстояло создать.
Этот высокий, худощавый человек с острым, проницательным взглядом, с рано поседевшими волосами, пользовался среди людей, так или иначе связанных с военным делом, славой почти демонического существа, а обладая выдающимся умом и прозорливостью, умел извлекать свои выгоды из этой славы. Его постоянные занятия астрологией, его чудачества и та царственная пышность, какой он себя окружил и которая составляла полнейшую противоположность с его личной непритязательностью, молчаливостью и способностью выражать свою волю одним словом,– все это еще более увеличивало окружавшее его обаяние. Это обаяние, подкрепленное щедрыми наградами и страшными карами, на которые он не скупился, неудержимо привлекало и привязывало к нему солдат.
И вот он принял предложение императора. Договор между императором и его грозным подданным не дошел до нас в подлиннике и, может быть, был даже умышленно уничтожен. Известно только то, что он потребовал себе безусловное право распоряжаться армией по своему усмотрению. Полковники могли только от него принимать приказания, а император мог связываться только с ним одним. Ему была обещана невиданная награда: венец курфюрста и безотчетное распоряжение конфискациями, произведенными в государстве. Он мог вести войну как угодно и распоряжаться завоеванными землями по своему усмотрению. Таким образом в его распоряжение был предоставлен и весь блок политических вопросов... Одним словом, никогда еще ни один правитель не отдавался до такой степени в руки своего подданного. В апреле 1632 года он вступил в командование армиями империи и Лиги.
Густав Адольф в Мюнхене
Давно было пора этой новой силе выступить на театр войны. Предпринятые Францией переговоры относительно нейтрализации владений Максимилиана и Лиги ни к чему не привели, равно как и хлопоты о примирении, с которыми не замедлили выступить оба протестантских курфюрста – Саксонский и Бранденбургский. Шведский король, в противоположность колебаниям, столь обычным в среде германского княжеского мира, требовал ясного и окончательного решения, которого можно было добиться лишь с оружием в руках, а курфюрсты Саксонский и Бранденбургский как будто не видели или не желали видеть, что ни император, ни участники Лиги даже не помышляли в своих уступках идти далее отмены реституционного эдикта. А потому война и продолжалась своим чередом.
В марте 1632 года Густав Адольф выдвинулся из Франкфурта. Тилли перешел Дунай, но потом опять отступил за Лех. Здесь, около Райна (15 апреля) произошла новая и упорная битва, в которой Тилли был еще раз разбит наголову. Смертельно раненный в битве, он умер несколько дней спустя в Ингольштадте на 73 году жизни. Курфюрст Максимилиан едва успел укрыться в этой крепости, в то время как Густав Адольф захватил все остальные его владения и сначала победоносно вступил в Аугсбург, а в мае – в Мюнхен. С ним вместе въехал в Мюнхен и пфальцграф Фридрих, несчастный король богемский, которого курфюрст Максимилиан и победил, и лишил всего. К сожалению, союзник Густава Адольфа, Саксонский курфюрст Иоганн Георг, далеко уступал шведскому королю в энергии. 15 декабря 1631 года он удалился из Праги в Дрезден и дал полную возможность новому главнокомандующему имперских войск развернуть свою деятельность, которую он начал с взятия Праги (22 мая), после чего в июне соединился с войском Максимилиана. Недалеко от Эгера вновь встретились эти два смертельных врага. Соединенная армия, над которой Валленштейн был главнокомандующим, насчитывала до 60 000 человек.
С этой армией он вступил во Франконию, где Густав Адольф занял крепкую позицию у дружественного ему города Нюренберга.
Вступление Густава Адольфа в Мюнхен. Гравюра XVII века. Надпись над изображением; «Краткое уведомление о завоевании курфюрстского города Мюнхена»
Битвы близ Нюренберга, 1632 г.
Валленштейн окопался при Фюрте, недалеко от Нюренберга, и пресек подвоз припасов к войску Густава Адольфа. Штурм, предпринятый Густавом Адольфом 4 сентября на укрепленный лагерь Валленштейна, не удался. Потери шведов доходили до 3000 человек, у Валленштейна выбыло из строя около 1500 человек. Две недели спустя Густав Адольф снял свой лагерь, успев доставить подкрепление гарнизону города, и направился на юг, делая вид, будто собирается произвести вторжение в Австрию, где в то время уже бушевало восстание.
До самого Боденского озера прошел он по католическим землям, пока еще не затронутых войной, и всюду собирал контрибуцию. Тем временем Валленштейн двинулся на север и овладел частью Саксонии. 1 ноября капитулировал Лейпциг. Узнав о движении Валленштейна, Густав Адольф быстро повернул назад и стремительным маршем, кратчайшим путем, пошел по следам Валленштейна. К обеим сторонам постоянно стягивались подкрепления. Валленштейн расположился лагерем недалеко от Вейсенфельса, выслав лучшего из своих генералов, Паппенгейма, к городу Галле, в котором засел шведский гарнизон. В это время подоспел и сам Густав Адольф и тоже расположился лагерем близ Вейсенфельса, в Люцене. Здесь 6 ноября 1632 года завязалась упорная, роковая для Густава Адольфа, битва.
Битва при Люцене, 1632 г.
Имперские войска заняли позицию к северу от дороги, ведущей из Люцена в Лейпциг, опираясь правым крылом на городок Люцен. Пехота, по тактическим правилам того времени, была построена в огромное каре. Перед ней, вдоль дороги была расставлена часть артиллерии. Слева от нее расположились имперские кирасиры в своем темном вооружении – всего от 20 000 до 30 000 человек. Против них, с юга, стали наступать шведы и немцы, а во главе правого крыла, состоявшего из 6-ти полков, сам король шведский. Наступающие громко пели любимую военную песню реформационного времени: «Бог – наша твердыня».
Битва разгорелась только в 10 часов утра, когда рассеялся туман, покрывавший поле битвы. Наступление шведов велось горячо, но ни на чьей стороне еще не было перевеса. Около часу пополудни донесение, полученное королем шведским, вынудило его поспешить на левое крыло, где, по несчастью, он наткнулся на отряд неприятельской кавалерии. Одним выстрелом он был ранен в руку, другим, смертельно, в голову. К счастью, этот страшный удар не вызвал паники в рядах шведов. Герцог Бернгард Ваймарский не растерялся, приняв главное командование над войском. Шведы, узнав о смерти своего короля, с яростью возобновили натиск и сломили имперцев. Победа была уже почти в руках шведов, когда в битву были введены полки поспешно возвращенного к Люцену Паппенгейма, который на мгновение приостановил поражение. Однако Паппенгейм вскоре был также сражен неприятельской пулей. Битва продолжалась с величайшим ожесточением еще несколько часов и незадолго перед закатом солнца закончилась поражением имперского войска.
Смерть Густава Адольфа в битве при Люцене. Иллюстрация из «Theatrum Europaeum»
Готфрид Генрих, граф фон Паппенгейм. Гравюра работы К. Галле с картины Ван Дика
Положение дел после смерти Густава Адольфа
Густав Адольф умер смертью героя в самом расцвете – ему было всего 38 лет. Многие решались утверждать, будто смерть его для Германии была событием счастливым, будто окончательная победа его над имперцами и папистами могла бы угрожать свободе и самостоятельности Германии. Но все это не более, чем праздные речи. О планах Густава Адольфа мы ничего не знаем, а потому и судить не можем. Сведущие люди указывают нам только на кое-какие наброски условий мира, которые складывались в голове короля-героя.
Можно предположить, что в его планы входило: уничтожение реституционного эдикта, равноправность обоих вероисповеданий, восстановление status quo в Богемии, Моравии, Силезии, Пфальце; возвращение всех изгнанных, изгнание иезуитов из Германии; избрание его самого как главы протестантского союза римским королем.
Одно несомненно: если бы Густав Адольф вышел победителем в этой борьбе (в чем едва ли можно сомневаться), то он, конечно, сумел бы обуздать злую волю католиков, сумел бы совладать с рознью, недомыслием и слабостью евангелической партии – этими главными помехами к установлению прочного мира... Но судьба распорядилась иначе и в связи со скоропостижной смертью Густава Адольфа для установления мира потребовалось еще 16 лет войны, длившейся уже 14 лет подряд.
3. Тридцатилетняя война, период с 1632 по 1648 г. Заключение мира
Конвент в Гейльброне. Союз
Несмотря на кончину Густава Адольфа, победа при Люцене была настолько значительной и важной, что и дальнейшее ведение войны оказалось возможно только под диктовку шведов и на основании важнейших предначертаний политики Густава Адольфа.
Руководство армией принял на себя государственный канцлер покойного короля, Аксель Оксенстиерна, который находился на театре войны. Он созвал правящие сословия евангелических государств и областей на конвент в Гейльброне (март 1633 г.), во время которого и был заключен со Швецией тесный союз, причем военные распоряжения и все управление делами внутренними и внешними было предоставлено выборному совету совместно со шведским канцлером. Договор о субсидии, получаемой от Франции, был возобновлен, а дальнейшие поступления денежных средств происходили с занятых шведами и их союзниками церковных владений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106