по тайному договору он заручился содействием герцога Морица и поручил ему исполнение приговора об изгнании курфюрста, его двоюродного брата, на которое тот был осужден. Предательство совершилось. Мориц вторгся в курфюршество, то есть в тыл протестантам. В протестантском лагере обстановка и так была неблагополучной, но этот удар решил все: армии пришлось разъединиться, то есть оставить императору Верхнюю Германию. Таким образом, он выиграл первую победу, так сказать, не обнажая меча.
Самый сильный из верхнегерманских городов, Ульм, капитулировал, и по условиям капитуляции обязался отказаться от Шмалькальденского союза, возвратить все, взятое незаконно, распустить свое войско, выплатить сто тысяч гульденов пени и впредь повиноваться вновь учреждаемой в нем судебной палате. Так поступили и другие города: Гейльброн, Эслинген, Рейтлинген, равно как и герцог Вюртембергский, сдавший имперским войскам Шорндорф, Кирхгейм и Гогенасперг и выплативший посрочно триста тысяч гульденов, благодаря чему он спас, по крайней мере, Каданский договор.
Кёльн был тоже вовлечен в общее крушение. Архиепископ понял, что не в силах осуществить свою великую миссию и отказался от своей кафедры (январь 1547 г.). В то же время сдался Аугсбург, а затем и четвертый из больших верхнегерманских городов, Страсбург.
Поражение протестантов
Относительно религии умный победитель поставил везде снисходительные условия. Он полагал, что если заранее даст понять главную цель своей политики, то тем самым без нужды усложнит себе свою все же нелегкую победу. Более того, его согласие с папским двором, который умел отравлять жизнь своим друзьям еще более, нежели врагам, было уже нарушено. Собор, созванный весной 1546 года, принял решение совершенно противоречащее взглядам императора. Это собрание итальянских и испанских изуверов вопреки направлению прежних религиозных прений старательно выставляло в самом ярком свете все противоречия в обоих учениях и возвещало свои догматические положения под угрозой проклятия всем отщепенцам. Папа отозвал обратно свои войска из имперского лагеря (март 1547 г.), снова сошелся с французским королем и перевел собор из Триента в Болонью, под ничтожным предлогом наличия в Триенте какой-то эпидемии.
Иоанн Фридрих
Но дело протестантства было еще не проиграно. В начале 1547 года Иоанн Фридрих довольно быстро отвоевал свою страну. Сами подданные герцога Морица, на которого император перенес курфюршеское достоинство в октябре 1546 года, видели в Иоанне Фридрихе передового бойца за их веру. Ему открылись широкие перспективы для деятельности еще и потому, что и в Богемии началось евангелическое движение: там снова стали раздаваться старые гусситские песни, и город Прага вместе с большинством дворянства отказал в повиновении королю Фердинанду, брату императора.
Это была минута, когда выдающемуся человеку давалась в руки величайшая из побед. Но в мире вообще редко случается так, чтобы надлежащий момент находил надлежащего человека там, где решается дело. Иоанн Фридрих не обладал честолюбием, направленным на великие цели. Он был государем, какого может желать себе всякая страна. Его личная жизнь и даже жизнь его двора и его лагеря отличались строгой нравственностью. Он любил посещать свои земли, устраивая кое-где сельские празднества для своих подданных, наведывался в Виттенбергский университет, в котором учились его сыновья. Это был человек правдивый, трудолюбивый, твердо отстаивавший свои права, исполненный чистых побуждений, искренний, прямодушный в своих убеждениях. Но для того, чтобы обеспечить победу евангельской истине и верованию, согласному с Христовым учением, при таких противниках как Карл V, Мориц, герцог Альба и подобные им лица, требовался характер более сильного закала и более выдающиеся умственные способности.
Иоанн Фридрих Великодушный, курфюрст Саксонский. Гравюра работы Килиана по картине Л. Кранаха
Поражение при Мюльберге, 1547 г.
И вскоре произошло то, что было предначертано судьбой. Император дошел до Нюренберга, а оттуда до Эгера в Богемии, где к нему присоединились войска Фердинанда. 11 апреля Мориц перешел саксонскую границу во главе императорского авангарда. Иоанн Фридрих был застигнут врасплох на самой невыгодной для него позиции, имея лишь четыре тысячи человек пехоты и две тысячи конницы, против вчетверо превосходящего противника.
Император подошел через Адорф, Плауен и Лейсниц к Эльбе, на правом берегу которой у Мюльберга, в нескольких часах пути от Виттенберга и расположился курфюрст. Он весьма некстати присутствовал на утренней молитве, когда раздались первые выстрелы у понтонного моста, наведенного им через Эльбу и лишь частично разведенного.
Несколько испанцев вплавь добрались до этого моста и овладели им. Вскоре прибыл император со своими главными силами. Перед ним текла широкая Эльба, сам он казался совершенно оправившимся от болезни. В великолепном наряде, с боевой бургундской перевязью, красной с золотыми полосами, он ехал верхом перед своим войском через исправленный уже мост. В это время Мориц и герцог Альба, перебравшись вброд через реку со своей легкой кавалерией, уже преследовали по пятам отступавшего курфюрста.
Карл V на Мюльбергском поле. Гравюра с картины кисти Тициана
Не разобравшись в сложившейся обстановке, Иоанн Фридрих вместо того, чтобы вовремя пресечь переправу противника, расположился у лесной опушки с орудиями и пехотой в центре и кавалерией на флангах. Было 24 апреля, воскресенье, четыре часа пополудни. Только теперь, когда в густевших рядах неприятеля раздался на разных языках – итальянском, испанском, немецком – лозунг: «Испания и Империя», курфюрстские войска поняли, что перед ними сам император с главными силами. Императорские гусары проникли в лесок, саксонская конница была разбита, пехота побросала оружие после короткого боя или вовсе без боя, и все обратились в бегство. Сам Иоанн Фридрих, оказавшись в лесу, вынужден был вступить в единоборство с каким-то гусаром, против которого он держался до тех пор, пока не подоспел один дворянин из свиты Морица, которому он мог сдаться в плен.
Император, человек невеликодушный, принял его не милостиво. Придворная челядь толпилась, чтобы взглянуть на высокопоставленного пленника. Сам он, благодаря своей вере и флегматическому темпераменту, вскоре успокоился. 19 мая была подписана Виттенбергская капитуляция. Курфюрст предоставлял императору, за небольшим исключением, всю область, которую вместе с курфюршеским достоинством получал его двоюродный брат, Мориц. Мориц, в свою очередь обязался выплачивать приличное содержание детям побежденного.
6 июня имперцы заняли главный очаг великой революции – город Виттенберг. Прах страшного еретика был теперь во власти изуверов, но император, по политическому соображению, равно как и по чувству человеческой справедливости, не допустил осквернить гроб Лютера, сказав, что с мертвыми не воюет. Но к живым он отнесся далеко не столь милостиво: он повез с собой курфюрста как пленника и не отказал себе в удовольствии проявления мелкой мстительности, приказав заготовить смертный приговор и показать его Иоанну Фридриху. Тот, не показав никакого волнения, отложил его в сторону и продолжал прерванную игру в шахматы.
Курфюрст Иоанн Фридрих перед Карлом V. Гравюра из «Исторической хроники» Иоанна Готфрида
Пленение ландграфа
После победы над главным протестантским государством императору было уже нетрудно одержать верх над ландграфом Гессенским и мятежными богемцами. Ландграф, потеряв в курфюрсте Саксонском свою правую руку, был в безвыходном положении и должен был согласиться на переговоры, которые велись курфюрстом Бранденбургским, Иоахимом и его собственным зятем, новым курфюрстом Саксонским, Морицом.
Согласно условиям капитуляции, он должен был предаться на милость или немилость императора и разрушить все до одной свои крепости. По первоначальному проекту, ландграфу грозило также заточение, но в окончательном договоре об этом уже не было ни слова, и курфюрсты Иоахим и Мориц, равно как и сам ландграф, полагались, разумеется, на новую редакцию документа.
По слухам, в договоре были умышлено подменены слова: einiges Gefaengniss и ewiges Gefaengniss («некоторое заточение» и «вечное заточение»), но это был бы слишком грубый прием для дипломатического коварства. Тем не менее, император и его слуги совершили обман. Карл V не захотел отпустить снова ландграфа на свободу, так как ненавидел его потому, что слишком долго его опасался. Но он предпочел заранее не обнаруживать свои намерения.
19 июня того же года, в 4 часа пополудни, ландграф Филипп прибыл в Галле для принесения извинений перед императором. Он был в прекрасном расположении духа и смеялся, но строгое замечание Карла заставило его опомниться. Действительно, теперь было не до смеха. Он опустился на колени и императорский канцлер прочел формулу просьбы о прощении. Так как император не подавал никакого знака, ландграф поднялся с колен сам. Вечером, после ужина в замке, герцог Альба объявил изумленным курфюрстам, что ландграф останется тут же. Их горячие возражения ни к чему не привели, равно как и гневные объяснения на следующее утро. Оскорбленные, посрамленные в своей чести князья покинули императорский лагерь, а Карл повез далее своего второго пленника. Прага и богемцы были усмирены и наказаны точно так же.
Филипп Великодушный: ландграф Гессенский. Статуя из алавастра и черного мрамора работы Готтфро.
С надгробного памятника, воздвигнутого его сыном в церкви Святого Мартина в Касселе
Карл V – победитель
К осени 1547 года, к открытию заседаний сейма, 1 сентября, в Аугсбурге, положение Карла V было наилучшим. Все покорялись ему, все чувствовали снова власть над собой и все текущие мирские дела устраивались теперь легко и по его усмотрению. Ему предоставлялось право на замену членов судебной палаты, учреждение государственной военной кассы для содержания Германией того самого войска, под чьим игом она находилась. Бургундское наследие императора, Нидерланды, было включено в состав государства в качестве бургундского округа и поэтому имело право на защиту с его стороны, оставаясь при этом неподсудным государственной судебной палате и, вообще, не подчиняясь ничему, что было бы стеснительно для этой страны.
Новый Кёльнский курфюрст, Адольф, из дома графов Шауенбургов, был посвящен в сан. Мориц Саксонский, предавший протестантов под нож императора, был утвержден в звании курфюрста. К тому времени уже были подготовлены меры для исполнения приговора над сопротивлявшимися еще городами и герцогом Альбрехтом в Пруссии.
Аугсбургский интерим, 1548 г.
Но следовало установить религиозные отношения до предстоящего полного воссоединения вероучений. Так называемый Аугсбургский интерим, то есть временное постановление, содержащее «его римского императорского величества заявление о том, как должно было обстоять относительно религии в богоспасаемом государстве до заключений имеющего быть общего собора», был признан имеющим законную силу (15 мая 1548 г.). Этот странный документ был составлен умеренными католическими и более нежели умеренными протестантскими богословами. Были допущены браки священнослужителей и причащение под двумя видами, вопрос об искуплении изложен в примирительном духе, но число семь для таинств, учение о пресуществлении, молитвенные воззвания к Святым и к Богоматери сохранялись вместе с празднованиями и всякого рода обрядами.
Император, увлеченный своим успехом, принял на себя трудное и, как доказали последствия, невыполнимое дело. Папа был в эту минуту решительно против него. В начале того же года, императорские уполномоченные прибыли в Болонью и положили на пороге соборной залы протест против перенесения собора сюда, а также заявление о непризнании каких бы то ни было принятых здесь, в Болонье, решений. Католические сословные чины в империи, с герцогом Баварским во главе, в ответ на свой запрос услышали от папы, что он не одобрит их присоединения к «интериму». Они дали понять императору, что знают, чему верить и как держать себя в церковных делах, а также то, что он переступает пределы своей власти.
Протестанты разделились: курфюрст Бранденбургский Иоахим и курфюрст Пфальцский приняли «интерим» беспрекословно, но Мориц, курфюрст Саксонский, Альбрехт Бранденбургский, Эрих Брауншвейгский и Иоанн Кюстринский не хотели его принимать, хотя в последствии и согласились. Некоторые города подчинились почти сразу, как, например, бывшие под непосредственным гнетом Нюренберг, Аугсбург, другие же, как Констанц, были принуждены силой оружия. Именно тогда один немецкий мясник, Гораций Коклес, удерживал испанцев от перехода через мост и затем кинулся в Рейн, увлекая с собой двух противников, с которыми боролся. Но и там, где покорились князья, предстояло еще сломить сопротивление страны, а за совестью всего населения стояла еще совесть каждой отдельной личности.
В Саксонии «интерим» потерпел неудачу. Мориц не мог провести его при общем враждебном тому настроении и потому, по его распоряжению, была выработана новая формула, которая и была представлена сословным чинам в Лейпциге. Этот «Лейпцигский интерим» вводил вместо императорского княжеское вероисповедание и хотя разнился от первого, но незначительно, сохраняя епископскую юрисдикцию, соборование, елеосвящение, литургию.
Печальнее всего было то, что Меланхтон также принял участие в этой затее. Соблазнившись ложной надеждой на восстановление мира в Церкви, освободившись от влияния подавляющей личности Лютера, прежде направлявшего все его помыслы и угнетенный недавними бедствиями, он согласился на предлагаемую сделку, подчиняясь при этом первому императорскому советнику, Карловичу. Многие отступники стали прикрываться примером этого наиболее выдающегося из евангелических богословов, который, однако, чувствовал себя глубоко несчастным, проклиная свою слабость, и искренне радовался всякому сопротивлению обоим «интеримам», оказываемому людьми более стойкими, нежели он сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106