https://wodolei.ru/catalog/stoleshnicy-dlya-vannoj/iz-mramora/
а в декабре 1613 года курфюрст Иоанн Сигизмунд принял кальвинистское учение, и эти события имели немаловажное значение для внешней политики. Тот царственный дом, на который более всего могла возлагать надежды Соединенная Германия, примкнул к тому направлению протестантизма, которое признавалось наиболее свободным и наиболее чистым в области религиозного учения Лютера. Только самое глубокое и искреннее убеждение могло побудить курфюрста к такому решительному и рискованному шагу. Это убеждение и поддерживало его в то время, когда со всех сторон на него стали смотреть враждебно. Особенно кстати пришелся тогда эдикт от 24 февраля 1614 года, в котором говорится, что его курфюрстское высочество не намерен ни открыто, ни тайно влиять на религиозные убеждения своих подданных, но предоставляет разъяснение истины одному только Богу. Таков был первый открытый шаг к истинно евангельской веротерпимости, еще единичный, непонятный, но не напрасный.
Вышеупомянутый переход представителей власти к новым вероисповеданиям отразился и на юлих-клэвской распре. Юный пфальцграф сочетался браком с сестрой герцога Максимилиана Баварского и объединил интересы католиков со своими. Вслед за тем были призваны испанские войска под предводительством генерала Амброзио Спинолы; в Аахене и в Мюльгейме-на-Рейне протестантское движение было подавлено. В сентябре 1614 года Везель был уже во власти испанцев, после чего появились также отряды голландцев под предводительством Морица Оранского, и также завладели некоторыми землями в интересах Бранденбурга. Начались переговоры, в результате которых в ноябре того же года в Ксантене было подписано соглашение, по которому Бранденбургу досталось управление Клэве, Марком, Равенсбергом и Равенштейном, а пфальцграфу – Юлихом и Бергом. Но иноземные отряды все-таки оставались в германских владениях.
Юлих-Клэвский договор, 1614 г.
Таким образом, хоть на время водворился непрочный мир, но тем опаснее, тем подозрительнее должны были казаться события, развернувшиеся тогда на горячей почве Богемии.
Богемские смуты, 1618 г.
Император Матвей был хилого здоровья и бездетен. У его братьев – Максимилиана Тирольского и Альбрехта, штатгальтера Испанских Нидерландов – тоже не было потомства.
Партия иезуитов лелеяла мечту приблизить к императору эрцгерцога Фердинанда Штирийского, самого ревностного католика, довольно уважаемого и весьма достойного человека, как некогда приблизили к Рудольфу II его же брата Матвея. Эрцгерцоги единодушно просили за него императора, и тот согласился его усыновить. Вслед за тем его должны были признать преемником императора в Богемии, а так как он дал чехам все обещания, каких только они от него потребовали, то он, Фердинанд Штирийский, и был коронован в Богемии в 1617 году.
Распри, к которым стремились иезуиты, не замедлили возникнуть. Вопреки «Грамоте Величества», аббат в Браунау приказал закрыть одну протестантскую церковь, построенную на его территории. Архиепископ пражский, также счел себя вправе последовать его примеру и распорядился разрушить церковь в Клостерграбе. Утраквистские власти возмутились. Во главе их стал энергичный, горячий человек, некий граф Матвей Турн. Произошел обмен письмами резкого содержания, и, наконец, 21 мая 1618 года все сословия были созваны в Прагу для того, чтобы выслушать гневные слова императора, которые им должны были передать представители правительства: штатгальтеры, семь католических и трое протестантских владык, на которых пал выбор самого императора Матвея. Это еще более усилило брожение в народе, и 23 мая утраквисты явились со множеством вооруженных людей в замок, где находились четверо из вышеупомянутых штатгальтеров, от которых стали требовать ответа на вопрос – с их ли ведома и одобрения было обнародовано гневное послание императора? Разговор завязался громкий и горячий и кончился тем, что самых ненавистных для народа людей – ренегата Славату и Мартинитца «с их льстецом и писцом Фабрицием» вышвырнули в окно. Как это ни странно, но никто из них не оказался ранен и не получил никаких повреждений. Но даже такой благополучный исход событий не мог остановить разгоревшегося возмущения, которое послужило как бы предвестником ужасного исторического бедствия, известного под названием Тридцатилетней войны.
«Швырянье из окон» в Праге, 1618 г.
Из «Исторической летописи» Готфрида
Положение дел в 1618 г.
Незадолго до этого, в 1617 году, было отпраздновано столетие реформации в большинстве протестантских и во всех землях, признававших аугсбургское исповедание. Повсеместно возносились к небесам благодарственные молитвы за то, что уже минуло сто лет, как сияет свет протестантского учения. Особенно поразительным и трогательным представляется нам такое торжество накануне длительной, жестокой, кровавой борьбы – воплощения неутолимой ненависти лютеран и кальвинистов. Но это духовное торжество было тем более отрадно, что оно явилось как бы выразителем значительного нравственного развития Германии, достигшей за последнее время немалого материального благосостояния.
Германский народ стал сознательнее относиться к своей нравственной и материальной жизни, и результатами развития, например, горожан явилось стремление улучшить свой общественный и домашний быт, внешний облик. В городах появились прочные и прекрасные постройки, деревянные водопроводы (желоба для стока воды) и фонтаны. На улицах рассаживались бульвары, соблюдалась чистота и порядок. Постепенно появилось нечто вроде пожарной команды и уличное освещение. Зажиточность немцев проявлялась в их домашней обстановке, нарядах и увеселениях, которые становились все роскошнее и разнообразнее. Например, дворяне устраивали костюмированные катания на санях и на коньках, переодевания на святках, а простой народ – гуляния и стрельбу по мишеням. Стремление к общению привлекало народ в пивные, оно же ускорило появление некоторых полезных заведений. Появились бани и аптеки, состоящие под строгим надзором.
Сельская жизнь также указывала на возросшее благосостояние в деревнях. Земледелие стояло почти на таком же уровне, на каком мы застаем его в начале XIX века. Количество рабочих лошадей, приходившихся на каждое отдельное хозяйство, было даже больше, чем в начале XIX века. У крестьян были даже денежные запасы. Многие деревни были частично укреплены. В протестантских селах повсеместно развивалась грамотность, всюду около церквей были и школы. Такое развитие грамотности обусловливало ранее появление газет и ведомостей. Еще в конце XVI столетия в Кёльне и в Нюрeнберге начали появляться печатные издания о торговых делах и т. п., а с 1615 года появилась и первая еженедельная газета, выходившая во Франкфурте-на-Майне.
Но что собственно придавало всему этому доброе и плодотворное значение, так это новые жизненные принципы, более мягкие, душевные, так сказать, более человечные, нежели те, которыми до той поры руководилось бедное, более невежественное человечество. Теперь же, когда росла и крепла вера, основанная на учении Христа, руководимая воззрениями, берущими свое начало из евангельских великих истин, слово Божие звучало повсеместно. Его проповедовали во всех концах обширной Германской империи и широкое распространение его являлось нравственной, а следовательно и самой существенной ее поддержкой. Протестантское учение, как основанное на евангельских истинах, не могло не повлиять благотворно на представителей царской и иной власти, которые и действовали гуманно, но не инстинктивно, как прежде, а вполне сознательно, в силу убеждения, не чуждого и низшим слоям германского населения. В самом деле, не только горожане или ремесленники, но и крестьяне, их жены и дети начали интересоваться богословскими вопросами, принимая активное участие в духовных беседах, а подчас и в спорах.
Как ни благоприятны были условия для воцарения полного мира и благосостояния в Германской империи, однако, чтобы окончательно обеспечить свое существование, новой евангельской Церкви предстояло еще немало борьбы и лишений.
Книга третья. Период Тридцатилетней войны
Прощание солдата в 1600 г. Картина работы Теодора де Бри
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Тридцатилетняя война и Вестфальский мир
1. Война 1618-1630 гг.
Сигнал к восстанию в Праге, 1618 г.
Расправа народа с ненавистными ему штатгальтерами (Славатой и Мартиницем) вовсе не была так неожиданна, как может показаться с первого взгляда. Напротив, это был сознательный шаг со стороны партии, которая добилась разрыва с императором и его домом. На другой же день после этого ужасного скандала протестантские представители и власти поспешили образовать самостоятельный «ландтаг» или сейм, составили и обнародовали апологию случившегося, подчинили себе все должностные лица и создали новое управление из тридцати директоров, во главе которых стал весьма даровитый человек, некто Венцель-Вильгельм фон Руппа. Вся страна, за исключением лишь нескольких городов, примкнула к ним. Было решено тотчас же приступить к вербовке новобранцев на случай войны, а поручить выполнение этого решения заклятому врагу Габсбургского дома, графу Турну.
Весть об этих событиях пришла в Пресбург, к королю Фердинанду, в то самое время, когда ему, наконец, удалось, после долгих усилий, констатировать факт своего избрания на царство и провозгласить себя венгерским королем. Император, вместе со своим советчиком Клезелем, намеревался вступить в переговоры с Богемией, тогда как Фердинанд и его приверженцы настаивали на необходимости тотчас же приступить к военным действиям.
Последние решились на отчаянный шаг: они арестовали кардинала Клезеля в июле того же 1618 года и заключили его под стражу в Инсбруке. Теперь уже с двух сторон возникли притязания на габсбургские земли. Венгры объявили себя нейтральными, и высшие сословия Верхней и Нижней Австрии также отказались прийти на помощь императору. С другой стороны – возмутившаяся Богемия, которую открыто поддерживал глава Унии, пфальцграф Фридрих, и тайно – враг Габсбургов, герцог Савойский. Моравия и Силезия, хотя и придерживались пока выжидательной позиции, все же сочувствовали чешскому восстанию.
В августе месяце маленькая имперская армия перешла за границу неприятельских владений, но ничего этим не добилась, так как в это же самое время силезский «княжеский сейм», созванный в Бреславле, высказался в пользу Богемии, а граф Эрнст фон Мансфельд с помощью баварцев взял Пильзень. Поэтому императору в ноябре 1618 года пришлось вернуться обратно. Финансовые возможности сторон были настолько истощены, что наступил невольный, но довольно продолжительный перерыв в военных действиях.
Матвей. Фердинанд II, 1619 г.
Этот перерыв послужил для переговоров, во время которых, в марте 1619 года, скончался император Матвей. Благодаря такой перемене обстановки, заклятый враг протестантов, Фердинанд, оказался во главе высшей власти и отношения его к чехам стали еще более негативными. Чехи единогласно отвергли все его требования, тем более, что к ним примкнули силезские, лаузицские и моравские высшие сословия, а последние даже учредили у себя сейм из тридцати «директоров» (правителей), по примеру Богемии. Верхнеавстрийское дворянство также отказывалось повиноваться своему новому государю до тех пор, пока он не выведет их из затруднительного положения и не распустит войска, собранные в поход против Чехии.
Император Фердинанд II. Гравюра на меди 1619 г.
Нижнеавстрийцы также предъявили королю свои требования, а в начале мая 1619 года граф Турн с войском пришел в Нижнеавстрию и подступил к предместьям Вены. Положение короля становилось опасным, так как и в самой Вене была сильна протестантская партия. 5 июня депутация от лица нижнеавстрийцев явилась в Гофбург к королю и настоятельно предъявила ему свои требования. Их речи становились все более и более резкими, что впоследствии породило известные ходячие анекдоты, сложившиеся по поводу их шумных настояний: «Ferdinandule non subscribes» или еще «Нантель, сдавайся!» (Nantel, gib dich!). Но Фердинанд по отношению к ним удержался в рамках весьма мирного, спокойного обращения, чему немало способствовало то особое усердие, с каким он относился к церковным обрядам, не пропуская ни одной службы и чистосердечно проникаясь духом христианского учения. Однако усиление венского гарнизона несколькими отрядами, которые явились в крепость и которые были видны из аудиенц-зала, изменило положение на сцене и даже сам тон беседы. Депутаты, озабоченные уже собственной безопасностью, удалились из зала.
Надежда на возможность в самой Вене предписать законы королю не сбылась. Турн должен был вернуться в Богемию, куда его призывали директоры, и где несколькими днями ранее их войска при Заблате потерпели поражение от Букоя. Однако же и он не мог извлечь выгод из своего положения, так как диверсия князя Седмиградского, Бетлена Габора, двинувшегося к Пресбургу, дала возможность его союзникам, чехам, слегка оправиться.
Фридрих, король богемский
28 августа 1619 года во Франкфурте происходили выборы. Большинство голосов Фердинанду было обеспечено. Затем, согласно праву, установленному Золотой буллой, Фердинанд, в качестве короля Богемии, сам подал за себя голос, а с ним заодно подал голос и представитель Пфальца, предложивший герцога Максимилиана Баварского. Таким образом, выбор состоялся единогласный. Фердинанд обещал допустить посредничество курфюрстов в богемских делах. Однако оказалось, что чехи зашли уже слишком далеко в своих требованиях, так что о подобном посредничестве не могло быть и речи. На генеральном ландтаге, в котором принимали участие и выборные, присланные из соседних областей, было (31 июля) принято постановление 19 августа низложить Фердинанда. Затем подавляющим большинством голосов постановили: на место этого «прирожденного врага евангелического исповедания», этого «раба испанцев и иезуитов», избрать королем курфюрста Фридриха Пфальцского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Вышеупомянутый переход представителей власти к новым вероисповеданиям отразился и на юлих-клэвской распре. Юный пфальцграф сочетался браком с сестрой герцога Максимилиана Баварского и объединил интересы католиков со своими. Вслед за тем были призваны испанские войска под предводительством генерала Амброзио Спинолы; в Аахене и в Мюльгейме-на-Рейне протестантское движение было подавлено. В сентябре 1614 года Везель был уже во власти испанцев, после чего появились также отряды голландцев под предводительством Морица Оранского, и также завладели некоторыми землями в интересах Бранденбурга. Начались переговоры, в результате которых в ноябре того же года в Ксантене было подписано соглашение, по которому Бранденбургу досталось управление Клэве, Марком, Равенсбергом и Равенштейном, а пфальцграфу – Юлихом и Бергом. Но иноземные отряды все-таки оставались в германских владениях.
Юлих-Клэвский договор, 1614 г.
Таким образом, хоть на время водворился непрочный мир, но тем опаснее, тем подозрительнее должны были казаться события, развернувшиеся тогда на горячей почве Богемии.
Богемские смуты, 1618 г.
Император Матвей был хилого здоровья и бездетен. У его братьев – Максимилиана Тирольского и Альбрехта, штатгальтера Испанских Нидерландов – тоже не было потомства.
Партия иезуитов лелеяла мечту приблизить к императору эрцгерцога Фердинанда Штирийского, самого ревностного католика, довольно уважаемого и весьма достойного человека, как некогда приблизили к Рудольфу II его же брата Матвея. Эрцгерцоги единодушно просили за него императора, и тот согласился его усыновить. Вслед за тем его должны были признать преемником императора в Богемии, а так как он дал чехам все обещания, каких только они от него потребовали, то он, Фердинанд Штирийский, и был коронован в Богемии в 1617 году.
Распри, к которым стремились иезуиты, не замедлили возникнуть. Вопреки «Грамоте Величества», аббат в Браунау приказал закрыть одну протестантскую церковь, построенную на его территории. Архиепископ пражский, также счел себя вправе последовать его примеру и распорядился разрушить церковь в Клостерграбе. Утраквистские власти возмутились. Во главе их стал энергичный, горячий человек, некий граф Матвей Турн. Произошел обмен письмами резкого содержания, и, наконец, 21 мая 1618 года все сословия были созваны в Прагу для того, чтобы выслушать гневные слова императора, которые им должны были передать представители правительства: штатгальтеры, семь католических и трое протестантских владык, на которых пал выбор самого императора Матвея. Это еще более усилило брожение в народе, и 23 мая утраквисты явились со множеством вооруженных людей в замок, где находились четверо из вышеупомянутых штатгальтеров, от которых стали требовать ответа на вопрос – с их ли ведома и одобрения было обнародовано гневное послание императора? Разговор завязался громкий и горячий и кончился тем, что самых ненавистных для народа людей – ренегата Славату и Мартинитца «с их льстецом и писцом Фабрицием» вышвырнули в окно. Как это ни странно, но никто из них не оказался ранен и не получил никаких повреждений. Но даже такой благополучный исход событий не мог остановить разгоревшегося возмущения, которое послужило как бы предвестником ужасного исторического бедствия, известного под названием Тридцатилетней войны.
«Швырянье из окон» в Праге, 1618 г.
Из «Исторической летописи» Готфрида
Положение дел в 1618 г.
Незадолго до этого, в 1617 году, было отпраздновано столетие реформации в большинстве протестантских и во всех землях, признававших аугсбургское исповедание. Повсеместно возносились к небесам благодарственные молитвы за то, что уже минуло сто лет, как сияет свет протестантского учения. Особенно поразительным и трогательным представляется нам такое торжество накануне длительной, жестокой, кровавой борьбы – воплощения неутолимой ненависти лютеран и кальвинистов. Но это духовное торжество было тем более отрадно, что оно явилось как бы выразителем значительного нравственного развития Германии, достигшей за последнее время немалого материального благосостояния.
Германский народ стал сознательнее относиться к своей нравственной и материальной жизни, и результатами развития, например, горожан явилось стремление улучшить свой общественный и домашний быт, внешний облик. В городах появились прочные и прекрасные постройки, деревянные водопроводы (желоба для стока воды) и фонтаны. На улицах рассаживались бульвары, соблюдалась чистота и порядок. Постепенно появилось нечто вроде пожарной команды и уличное освещение. Зажиточность немцев проявлялась в их домашней обстановке, нарядах и увеселениях, которые становились все роскошнее и разнообразнее. Например, дворяне устраивали костюмированные катания на санях и на коньках, переодевания на святках, а простой народ – гуляния и стрельбу по мишеням. Стремление к общению привлекало народ в пивные, оно же ускорило появление некоторых полезных заведений. Появились бани и аптеки, состоящие под строгим надзором.
Сельская жизнь также указывала на возросшее благосостояние в деревнях. Земледелие стояло почти на таком же уровне, на каком мы застаем его в начале XIX века. Количество рабочих лошадей, приходившихся на каждое отдельное хозяйство, было даже больше, чем в начале XIX века. У крестьян были даже денежные запасы. Многие деревни были частично укреплены. В протестантских селах повсеместно развивалась грамотность, всюду около церквей были и школы. Такое развитие грамотности обусловливало ранее появление газет и ведомостей. Еще в конце XVI столетия в Кёльне и в Нюрeнберге начали появляться печатные издания о торговых делах и т. п., а с 1615 года появилась и первая еженедельная газета, выходившая во Франкфурте-на-Майне.
Но что собственно придавало всему этому доброе и плодотворное значение, так это новые жизненные принципы, более мягкие, душевные, так сказать, более человечные, нежели те, которыми до той поры руководилось бедное, более невежественное человечество. Теперь же, когда росла и крепла вера, основанная на учении Христа, руководимая воззрениями, берущими свое начало из евангельских великих истин, слово Божие звучало повсеместно. Его проповедовали во всех концах обширной Германской империи и широкое распространение его являлось нравственной, а следовательно и самой существенной ее поддержкой. Протестантское учение, как основанное на евангельских истинах, не могло не повлиять благотворно на представителей царской и иной власти, которые и действовали гуманно, но не инстинктивно, как прежде, а вполне сознательно, в силу убеждения, не чуждого и низшим слоям германского населения. В самом деле, не только горожане или ремесленники, но и крестьяне, их жены и дети начали интересоваться богословскими вопросами, принимая активное участие в духовных беседах, а подчас и в спорах.
Как ни благоприятны были условия для воцарения полного мира и благосостояния в Германской империи, однако, чтобы окончательно обеспечить свое существование, новой евангельской Церкви предстояло еще немало борьбы и лишений.
Книга третья. Период Тридцатилетней войны
Прощание солдата в 1600 г. Картина работы Теодора де Бри
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Тридцатилетняя война и Вестфальский мир
1. Война 1618-1630 гг.
Сигнал к восстанию в Праге, 1618 г.
Расправа народа с ненавистными ему штатгальтерами (Славатой и Мартиницем) вовсе не была так неожиданна, как может показаться с первого взгляда. Напротив, это был сознательный шаг со стороны партии, которая добилась разрыва с императором и его домом. На другой же день после этого ужасного скандала протестантские представители и власти поспешили образовать самостоятельный «ландтаг» или сейм, составили и обнародовали апологию случившегося, подчинили себе все должностные лица и создали новое управление из тридцати директоров, во главе которых стал весьма даровитый человек, некто Венцель-Вильгельм фон Руппа. Вся страна, за исключением лишь нескольких городов, примкнула к ним. Было решено тотчас же приступить к вербовке новобранцев на случай войны, а поручить выполнение этого решения заклятому врагу Габсбургского дома, графу Турну.
Весть об этих событиях пришла в Пресбург, к королю Фердинанду, в то самое время, когда ему, наконец, удалось, после долгих усилий, констатировать факт своего избрания на царство и провозгласить себя венгерским королем. Император, вместе со своим советчиком Клезелем, намеревался вступить в переговоры с Богемией, тогда как Фердинанд и его приверженцы настаивали на необходимости тотчас же приступить к военным действиям.
Последние решились на отчаянный шаг: они арестовали кардинала Клезеля в июле того же 1618 года и заключили его под стражу в Инсбруке. Теперь уже с двух сторон возникли притязания на габсбургские земли. Венгры объявили себя нейтральными, и высшие сословия Верхней и Нижней Австрии также отказались прийти на помощь императору. С другой стороны – возмутившаяся Богемия, которую открыто поддерживал глава Унии, пфальцграф Фридрих, и тайно – враг Габсбургов, герцог Савойский. Моравия и Силезия, хотя и придерживались пока выжидательной позиции, все же сочувствовали чешскому восстанию.
В августе месяце маленькая имперская армия перешла за границу неприятельских владений, но ничего этим не добилась, так как в это же самое время силезский «княжеский сейм», созванный в Бреславле, высказался в пользу Богемии, а граф Эрнст фон Мансфельд с помощью баварцев взял Пильзень. Поэтому императору в ноябре 1618 года пришлось вернуться обратно. Финансовые возможности сторон были настолько истощены, что наступил невольный, но довольно продолжительный перерыв в военных действиях.
Матвей. Фердинанд II, 1619 г.
Этот перерыв послужил для переговоров, во время которых, в марте 1619 года, скончался император Матвей. Благодаря такой перемене обстановки, заклятый враг протестантов, Фердинанд, оказался во главе высшей власти и отношения его к чехам стали еще более негативными. Чехи единогласно отвергли все его требования, тем более, что к ним примкнули силезские, лаузицские и моравские высшие сословия, а последние даже учредили у себя сейм из тридцати «директоров» (правителей), по примеру Богемии. Верхнеавстрийское дворянство также отказывалось повиноваться своему новому государю до тех пор, пока он не выведет их из затруднительного положения и не распустит войска, собранные в поход против Чехии.
Император Фердинанд II. Гравюра на меди 1619 г.
Нижнеавстрийцы также предъявили королю свои требования, а в начале мая 1619 года граф Турн с войском пришел в Нижнеавстрию и подступил к предместьям Вены. Положение короля становилось опасным, так как и в самой Вене была сильна протестантская партия. 5 июня депутация от лица нижнеавстрийцев явилась в Гофбург к королю и настоятельно предъявила ему свои требования. Их речи становились все более и более резкими, что впоследствии породило известные ходячие анекдоты, сложившиеся по поводу их шумных настояний: «Ferdinandule non subscribes» или еще «Нантель, сдавайся!» (Nantel, gib dich!). Но Фердинанд по отношению к ним удержался в рамках весьма мирного, спокойного обращения, чему немало способствовало то особое усердие, с каким он относился к церковным обрядам, не пропуская ни одной службы и чистосердечно проникаясь духом христианского учения. Однако усиление венского гарнизона несколькими отрядами, которые явились в крепость и которые были видны из аудиенц-зала, изменило положение на сцене и даже сам тон беседы. Депутаты, озабоченные уже собственной безопасностью, удалились из зала.
Надежда на возможность в самой Вене предписать законы королю не сбылась. Турн должен был вернуться в Богемию, куда его призывали директоры, и где несколькими днями ранее их войска при Заблате потерпели поражение от Букоя. Однако же и он не мог извлечь выгод из своего положения, так как диверсия князя Седмиградского, Бетлена Габора, двинувшегося к Пресбургу, дала возможность его союзникам, чехам, слегка оправиться.
Фридрих, король богемский
28 августа 1619 года во Франкфурте происходили выборы. Большинство голосов Фердинанду было обеспечено. Затем, согласно праву, установленному Золотой буллой, Фердинанд, в качестве короля Богемии, сам подал за себя голос, а с ним заодно подал голос и представитель Пфальца, предложивший герцога Максимилиана Баварского. Таким образом, выбор состоялся единогласный. Фердинанд обещал допустить посредничество курфюрстов в богемских делах. Однако оказалось, что чехи зашли уже слишком далеко в своих требованиях, так что о подобном посредничестве не могло быть и речи. На генеральном ландтаге, в котором принимали участие и выборные, присланные из соседних областей, было (31 июля) принято постановление 19 августа низложить Фердинанда. Затем подавляющим большинством голосов постановили: на место этого «прирожденного врага евангелического исповедания», этого «раба испанцев и иезуитов», избрать королем курфюрста Фридриха Пфальцского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106