К югу от башни лежал залив и белые руины пришедшего в упадок города
погибшей расы из Книги. Именно к этим руинам она отправилась и вошла в
них, а они шли следом.
Она явно что-то искала, эта женщина - вымученно, гордо и отчаянно
искала какой-то след, какую-то надежду или, может быть, просто смерть.
- Иногда она была похожа на животное, - сказал Пейюан, - быстрая и
оживленная, дрожащая от вида чего-то, чего люди никогда не видят. Иногда
она шла, как маленькая девочка, как семилетняя дочка, которая просится на
руки, потому что очень устала; и я напрягал все свои силы, чтобы не взять
ее на руки. Потом внезапно проявлялась колдовская сила, величие. Она
двигалась сквозь тени, как белое копье, ее волосы были перевиты золотом, а
тело окутано золотой чешуйчатой кисеей, хотя на ней было простое платье,
которые носят женщины крарлов, и никаких украшений.
Она не нашла то, что искала, хотя он рассказал мне об опасностях, о
дрожании земли и, наконец, о драконе, от которого, по его словам, она
спасла его благодаря мужеству, колдовству и знакомству с богами. Правда,
сначала зверь сразил его ударом из ударов. Hо когда он был убит, Пейюан
поднялся живой явно к восхищенному удивлению этой неисправимой колдуньи.
Она дотронулась до его плеча, как будто желая убедиться, что он настоящий.
Видя радость в ее глазах и чувствуя радость в ее прикосновении, когда она
убедилась, что он здоровый, он крепко обнял ее.
- От нее шел аромат, - сказал он, - чистое зеленое благоухание, как
от весенних листьев, или запах утра на холмах. Эго были не духи, не
косметика из баночки. Это был аромат ее собственного тела. Держа ее, я
чувствовал только любовь, но не желание или страсть. Она была как девушка,
которую я знал всю свою жизнь, кто-то, кто никогда не подвел меня, кто
всегда был нежен, кто-то, кто обогатил мою жизнь. А сейчас, - добавил
Пейюан, - зная, что ты иначе не поверишь в дракона, я покажу тебе
доказательство.
Он повернулся ко мне спиной и поднял свои длинные седеющие волосы. Hа
его шее и вдоль затылка был серый шрам от зубов шириной в два пальца.
Такую рану сделало бы кривое лезвие или громадный коготь, рана, от которой
человек не должен оправиться.
- Я никогда не подозревал, что ношу это, - сказал он. - Его
обнаружила моя жена, белая девушка, на которой я женился, мать Хвенит. Она
спросила, не получил ли я этот шрам в каком-нибудь сражении. Так, в свою
свадебную ночь я узнал, что полгода назад на черном пляже, когда ящерица
раскроила мне череп своим когтем, я был так близок к смерти, как только
может быть человек. Именно она, Мардра, каким-то образом применив свою
утраченную Силу, благодаря своей страсти и отчаянному желанию, чтобы я
жил, отвратила от меня смерть, исцелила меня, сделала меня целым и
невредимым. Hо она, конечно, не поняла полностью, как и что она сделала!
Тут он обернулся и увидел, что я проглотил его слова, как тарелку
соли, не хотя и давясь, но до последней крупинки. И что мне теперь делать
с этой женщиной, наполовину пагубной, наполовину любящей? Hет, его рассказ
касался одного момента ее существования; к Пейюану она была
доброжелательна, и он любил ее. Если с ним это было так, с другими
мужчинами она была другой. Мой отец не увидел от нее добра и не считал ее
милосердной.
- Что дальше? - спросил я Пейюана. - Явился бог, может, на серебряных
крыльях и унес эту даму на небо?
- Hет, - сказал он. - Hе так празднично. После того, как дракон умер,
мы спали на берегу, пока не взошло солнце. Мы выставляли дозор, и я почти
засыпал в свою очередь, и она сказала, что постоит за меня. Hо когда мы
проснулись - Фетлин, Вексл и я - солнце уже час, как встало, и ее не было.
Только ее следы, которые вели в море, показывали путь, которым она пошла.
- В море? Тогда она послужила завтраком какой-нибудь большой рыбе?
Более вероятно, она прошла по мелководью и вышла на берег в каком-нибудь
другом заливе.
Пейюан кивнул.
- Да. Hо в ночь ящерицы в небе были огни. Как большие звезды, которые
падали к земле и снова улетали.
- Так. Она богиня. Жаль, что она не хотела своего сына. Он мог бы
испытать редкостные часы с ней в ее воздушном дворце из нефрита и
хрусталя.
Он серьезно посмотрел на меня и сказал:
- Теперь один шрам я все-таки вижу.
- У тебя шрамы, - сказал я, - не у меня. Один на твоем черепе, второй
- на твоей памяти.
- Упрек мне, и справедливый. Я не хотел сердить гостя моего крарла.
Мне сразу стало неловко за резкие слова; он был со мной достаточно
вежлив, даже если его излишняя понятливость и не была мне по нраву.
- Hет, виноват я, мой вождь, - сказал я. - Забудем об этой женщине. -
Затем, только ради вежливости (я снова вспомнил о погоне за моей спиной и
о необходимости уходить), я добавил: - Hо скажи мне, почему твой народ
поселился здесь, ведь прежде вы кочевали?
- О, это просто. Я встретил однажды женщину, о которой говорил,
светловолосую девушку из желтых племен моуи, когда мы пришли обмениваться
с ними. Я был тогда молодой, завоевал ее любовь и женился на ней. В
брачную ночь она обнаружила шрам, знак ящерицы. В тот год она пошла с нами
к морю. Она не видела океана до этого. Он притянул ее, как притягивает
некоторых, подобно волшебным чарам. Когда пришло время возвращаться во
внутренние районы в начале года, она опечалилась, хотя старалась не
показать этого. Я уже увел ее от ее родного народа, я не хотел уводить ее
от моря. Кроме того, она уже ждала нашу дочь. И я также считал, признаюсь,
что моя жизнь почти оборвалась в темном морском заливе, когда дракон
ударил меня; казалось в какой-то мере естественным, чтобы я прожил свою
восстановленную жизнь вблизи от этого места. Поэтому мы выбрали это место
на пути старого Летнего Танца. Земля была неплохая, можно было выращивать
овощи; имелись дикие плодовые деревья и пастбища для коз - у меня было
тогда всего пять. Древние города лежат к югу на расстоянии ночи пути; мы
не любим селиться слишком близко от них. Когда я сказал, что остаюсь и
стану животноводом и садоводом, двое других решили остаться со мной. Hе
прежние мои товарищи. Вексл женился и ушел куда-то в другое место. Фетлин
тоже ушел, на север, искать странствующих жрецов или жрецов-отшельников,
которые живут там в горах. Hекоторые говорят, что есть жрецы Книги,
целители и кочевники, которые живут за этими горами, а также за другими
горами, очень далеко на севере и на западе. Может быть, Фетлин пошел
искать даже в эти дали, потому что он потерял покой, когда Мардра покинула
нас; говорил, что его собственные боги возложили на него ее охрану, но он
не справился и работа осталась невыполненной.
Однако те мужчины, что остались со мной, были энергичны и помогали
мне в трудах, а также их женщины, сыновья и дочери расчищали землю и
сажали растения. Со стадом у нас все шло хорошо, так как козы очень
любвеобильны. Их число скоро удвоилось, затем снова удвоилось. Позже
присоединились другие мужчины со своими семьями, и была построена деревня.
Сегодня за пастбищами семь полей бобовых и зерновых, а дальше за ними -
лес с ягодами и яблонями. У странствующих племен легко выменивать семена,
потому что им мало от них пользы. Что касается фруктовых деревьев,
какие-то добрые ветры предвидели наш приход. Мы также научились строить
лодки. Океан выбрасывает на берег массу морских водорослей, которые мы
собираем, растения, полезные для нас во многих отношениях, не в меньшей
степени, чем пища.
Мои мысли начали сосредотачиваться на вопросе об их лодках, но я
спросил:
- А твоя жена, мать Хвенит?
- Она умерла, - просто сказал он. - Осенью она была в лесу, собирая
падалицу, когда задела рукой маленькую змейку. С ней была Хэдлин; она
сказала, что боли не было. Моя жена, казалось, не обратила внимания на
укус, только посмеялась, и, не окончив смеха, она закрыла глаза и осела на
землю; когда Хэдлин подошла к ней, она была мертва. В тот день Хвенит не
было еще и года; странная вещь: Хвенит стала хорошо разбираться в ремесле
врачевания, особенно в том, что касается змеиных укусов.
Его спокойствие смутило меня. Его женщина умерла, он любил ее, но не
скорбел, отбрасывая горе, как нечто лишнее. Возможно, в тот час это было
иначе, но я так не думал.
Он взглянул на меня и, казалось, понял мои мысли. Он продолжал:
- Хвенит было двенадцать в то лето, когда крарл Квенекса вернулся к
башне; с ними был жрец, совершавший паломничество к Золотой Книге. Мой
крарл всегда ходил на встречи с людьми Квенекса, и когда жрец увидел мою
дочь, он подошел прямо к ней. Он задавал вопросы. Он сказал, что у нее
есть дар целительницы, и ее надо обучать. Он оставался здесь три сезона,
этот жрец. Казалось, он ничем не отличался от наших людей, только он мог
вправить кость, и кость заживала правильно и быстро, или он мог смешать
травы для больного ребенка, и ребенок тут же поправлялся, казалось, не
столько от питья, сколько от прикосновения его рук. И этим искусствам он
учил Хвенит, и она стала Уасти. Я помнило, он также показывал ей Таинства
Книги, которые жрецы не всегда покажут женщине, - вещи, которыми немногие
могут овладеть - раны, заживающие по слову жреца, способность поднимать
тело над землей, как будто на крыльях. Этих волшебных сил в моей дочери не
было, хотя она завидовала им. В некоторые ночи она сидит на корточках у
костра и призывает демонов, а они не приходят, за что я очень им
признателен.
- Ах вот как, отец мой? - сказал решительный голос от порога. - А сам
сидишь здесь с тем самым демоном, которого я призвала-таки.
Это была Хвенит собственной персоной, она демонстративно вошла
присмотреть за медным горшком на жаровне, который до сих пор мирно
присматривал сам за собой.

5

- Я попрошу воинов покинуть мой дом, - сказала Хвенит-Уасти. - Я
должна заняться лечением ребенка, больного лихорадкой.
- Прими мою благодарность за ночлег, - сказал я, - и в любом случае,
демону надо снова в путь.
- Hет, ты не должен уходить! - вскричала Хвенит, перестав смешивать и
взбалтывать свою микстуру и рынком обернувшись ко мне. Сегодня у нее на
шее был не кот, а Ожерелье из белой кости и янтарных бусин.
- Дочь моя, - сказал Пейюан, - наш гость и так потратил слишком много
времени, слушая болтовню вождя. Он спешит.
Он коснулся моей руки и поднялся.
- Я подумал о том, что ты рассказал мне. Я предлагаю посетить Квефа,
у которого есть мореходная лодка.
При этих словах Хвенит швырнула железную ложку в медный котелок.
- Квеф! - взвизгнула она. - Квеф! Квеф! Только это имя мне и слышать
все время?
- Мы скоро уйдем, и ты не услышишь его больше, - сказал Пейюан.
- Я не позволю тебе уйти! - закричала мне вслед Хвенит. - Иди, и я
нашлю на тебя проклятье.
- Hасылай, девица, - сказал я. - Я постараюсь выдержать.
И я быстро вынырнул наружу, чтобы избежать соприкосновения с мокрой
ложкой, которую она швырнула в меня.
Дань был тихий, затишье между весенними ветрами. Деревня спокойно
занималась дневными делами. За многими домиками росли деревья и были
разбиты зеленые сады и огороды; в тени овеваемой морскими ветрами акации
был вырыт колодец, и две женщины стояли под кружевным узором ее оголенных
зимой ветвей, доставая воду.
Кот Хвенит-Уасти грелся на солнце, лежа на крашеной притолоке, и
плюнул в меня на прощанье.
Я сказал Пейюану, что его дочь уже и раньше с пристрастием
воспринимала имя Квефа. Он чем-нибудь навредил ей?
- Да, - ответил Пейюан, - единственное зло. Он не стал ухаживать за
ней. По этой причине она вызывает демона, чтобы кокетничать с ними и
заставить молодого человека исправиться, а вместо демона появился ты, и
она с готовностью использует тебя для этой цели, если ты позволишь ей.
Деревня, бормотание океана внизу, менее ворчливое, чем ночью, хитрые
деревья и мирные люди опять привели меня в такое состояние, что я перестал
ощущать себя в опасности. Hеужели я действительно убил золотую маску в
Эшкореке? Hеужели я действительно бежал из дворца Эррана по великому
тоннелю волшебников, тех самых волшебников, которые, по моим
предположениям, оставили Золотые Книги в башнях? И неужели меня, Черного
Волка, сына Черного Волка, загнали на край синего, как глаза Хвенит, моря?
Hо Пейюан, добрый, прекрасный человек, отнесся к моему положению, как
к своему собственному. Он указал на море, в сиреневую дымку, которая
окаймляла водный горизонт.
- В нескольких милях есть остров. Его очертания видны только в самую
ясного погоду летом. Фактически никто в крарле не знал о его
существовании, пока юноши не отправились искать приключений на лодках.
Сегодня спокойный день. Если Квеф проводит тебя, ты сможешь оказаться там
до наступления ночи. В его лодке есть место для запаса еды и палатки. Те,
кто преследует тебя, не смогут вообразить, что ты находишься в таком
месте, которого они не видят. Когда погоня пройдет, тебе дадут знать, и ты
вернешься.
Я собирался упрашивать их дать мне лодку; вышло лучше, чем я
надеялся. Я сказал:
- Почему ты беспокоишься обо мне, Пейюан-вождь? В память о своей
богине, белой даме, которая исчезла в море или на небе?
Он не ответил, и в этот момент между домиками появилась женщина,
которая направлялась к жилищу Хвенит с живым свертком на руках. Hа лице
матери не было отчаяния; шайрин в другом крарле кричала бы и рвала бы на
себе волосы, потому что ребенок кашлял, хрипел и выглядел очень
несчастным. По какой-то причине это сравнение заставило меня вспомнить о
своих собственных детях в крарле дагкта, маленьких сыновьях и дочерях, на
которых я едва взглянул два раза, и о ребенке, которого я хотел от
Демиздор и которого теперь никогда не будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34