Коридор уперся в каменный тупик. Ашне'е протянула руку и пробежала пальцами по узору на стене. Он попытался запомнить ее движения, но темнота помешала ему. Камни задрожали, сдвинулись со своего места, обрушив вековую пыль, и что-то старое, что не тревожили уже много лет, отозвалось жалобным стоном. В стене неохотно показалось отверстие — невысокое и узкое, простая щель.
Она скользнула внутрь, как призрак, и ему показалось, будто она медленно летит в бездонную яму. Амнор втиснулся в щель следом за ней и обнаружил спуск, огромную кучу выщербленных ступеней, уходящих в непроглядную тьму, и Ашне'е погружалась в это чернильное море, точно какая-то немыслимая рыба.
Глядя на нее, он ощутил властный позыв повернуть назад. Это была ее стихия, она поглощала ее, принимая в свое сердце. От виса она отворачивалась, изумленная, но не приемлющая его алчности к материальному. И все-таки жажда храмовых сокровищ гнала его вперед.
Он последовал за ней.
Его слуха коснулись странные звуки. Они походили на тихий звон, на голоса неких невообразимых инструментов — нескончаемая капель синей воды, падающей на серебряный камень. Дрожащие щупальца сырого тумана, извиваясь, гладили ступени. Амнору почудился исходящий криком человек, который бесконечно падал, падал, падал в бездонную тьму.
Однако, дрожащий и замерзший, он достиг дна и обнаружил еще одну арку-вход и прошел туда следом за девушкой. Но все, что лепетали ему насмерть перепуганные, окровавленные пленники, ничуть не подготовило его к тому, что открылось его глазам. Из черноты вырвалось пламя — и ужас. Он почувствовал, как во рту у него пересохло, а руки и ноги внезапно стали мягкими, как подтаявший воск.
Анакир.
Она вздымалась. Она властвовала. Ее плоть была белой горой, змеящийся хвост — огненной рекой в половодье.
Ни один колосс Рарнаммона не мог бы похвастаться такими размерами. Даже обсидиановые драконы казались простыми ящерицами рядом с ее чешуйчатым змеиным хвостом И этот хвост был золотым, из чистого золота, усыпанного бесчисленными фиолетовыми камнями, а его кольца венчало белое женское тело — плоский живот без пупка, золотые минареты сосков на куполах белоснежных грудей. Восемь белых рук простирались в традиционных жестах, не раз виденных им на маленьких изваяниях в окрестных деревнях, отбрасывая чернильно-черные тени, глубокие, как ущелья. Рука освобождения и рука защиты, утешения и благословения, а также четыре ужасных руки возмездия, разрушения, мучения и неотвратимых бедствий.
Наконец он с огромным усилием вынудил себя взглянуть в лицо богине. Ее волосы были золотыми змеями, извивающимися, кусающими ее плечи. Но само лицо было узким и бледным, с тяжелыми веками, прикрывающими пронзительно-желтые глаза, которые могли быть высечены из топаза. Или янтаря.
Лицо Ашне'е.
Он обернулся и увидел, что они стоят в бескрайнем озере тени, падающей от анкиры. Неожиданно он осознал, что пещера залита ярким светом, хотя не было видно никакого его источника.
— Кто ее сделал?
— Амнор, говорят, что это сама Анакир.
Услышав ответ девушки, он не смог сдержать охватившей его дрожи. А потом он рывком пришел в себя, увидев резную дверцу в самом нижнем конце ее хвоста.
— Так вот из-за чего вся таинственность, — произнес он. — Сокровищница.
Он прошел мимо девушки и направился к двери, не обращая внимания на то, что нависало над ним. Там не было никакого секретного механизма, и дверь подалась от его толчка. Проржавевший металл со скрипом сдвинулся с места, и Амнор очутился перед оком огромного озера. Еще одна, более глубокая пещера, наполненная водой, возможно, какой-то выход в озеро Иброн. Он огляделся, высоко подняв свечу. Ни драгоценностей, ни священных амулетов с бриллиантами, обещанных в многочисленных историях, здесь не оказалось, равно как и древних фолиантов, хранящих тайные знания о магии духа и всех тех силах, которыми он может управлять. Просто пещера, пахнущая водой и полная воды. Гнев хлестнул его разум многохвостой плетью. Значит, его все-таки провели.
Он развернулся и уперся тяжелым взглядом в Ашне'е.
— Где еще мне искать то, чего я хочу?
— Нет никакого другого места.
— Ты знала, что здесь ничего нет? Что все ваши легенды — напрасная трата времени?
Его железные пальцы впились ей в локоть, оставляя синие следы, но на ее лице никак не отразилась причиняемая им боль.
— Возможно, мне стоит изгнать из тебя моего ребенка и отдать тебя на милость лорда Орна.
Как ни странно, на ее белом лице, словно заря, засветилась улыбка Он никогда не видел, чтобы она улыбалась, и никогда не видел подобной улыбки на устах какой-либо женщины. От нее кровь застыла у него в жилах. Рука, сжимавшая ее локоть, упала.
— Сделай это, Амнор. Иначе он станет моим проклятием тебе.
Его охватило странное ощущение, как будто он смотрит на нее не обычным взглядом, а третьим глазом, расположенным в центре его лба. И видел он не ее. На ее месте стоял молодой мужчина, призрачный и расплывчатый, однако Амнор различил, что у него бронзовая кожа виса, но глаза и волосы светлы, как вино, которым он отравил Редона в первую ночь Красной Луны.
Видение померкло, и Амнор отшатнулся от нее.
— Здесь для тебя ничего нет, — сказала Ашне'е, развернулась и зашагала по пещере к выходу. Он обнаружил, что вынужден следовать за ней, поскольку больше не имел сил выносить звенящую тишину и присутствие грозной богини.
Ему в самом деле следовало тогда избавиться от нее. Она больше не была нужна ему, живое напоминание об опасной затее, которая провалилась. Но его неумолимо влекло к ее раздавшемуся уродливому телу — раз за разом, долгое время после того, как звезда Застис побледнела и исчезла с ночных небес. Дело было и в ее ребенке, который вполне мог принадлежать ему. Интересно, если Ашне'е позволят произвести это дитя на свет, получит он какую-то выгоду от нити своего рода, вплетенной в правящую династию королей?
И храм тоже не давал ему покоя.
Через много месяцев после того, как он бежал оттуда, он обуздал свой ужас и вернулся обратно. К тому времени Высший совет, который он держал в кулаке, назначил его на должность лорда-правителя Корамвиса — титул, который на совершенно законных основаниях давал ему право на регентство. Он с кровью выдрал это право у Вал-Малы, и ее паутина, сотканная из взяток и угроз, не подвела его. Пока его общество развлекало ее, ему незачем было опасаться за будущее, а Орн, теперь нежеланный гость во дворце, лишившийся всякого уважения, а в немалой степени и денег, доставлял Амнору изысканное, почти эстетическое удовольствие. Но все же сейчас ему оставалось только ждать. А с ожиданием на него нахлынуло непреодолимое желание вернуться на Место.
Ночь уже затопила небо, когда он взял колесницу и через Речные врата выехал из Корамвиса. Горы, на вершинах которых еще лежали последние лучи заката, казались окровавленными. Бешеный ветер, предвестник грядущих холодов, тоскливо завывал в скалах. Доехав до расщелины, Амнор, как и в прошлый раз, вышел из колесницы и, держа в руке фонарь, пошел по тропинке, которую показала ему девушка. Он долго искал дорогу. На небе появилась луна, высыпали звезды. Узкая арка-вход ускользала от него. Все, что произошло тогда, теперь казалось фантазией, галлюцинацией или сном. Он вспомнил странный миг, когда увидел на месте Ашне'е мужчину.
Он повернул обратно к колеснице, но остановился, не дойдя до нее нескольких шагов. Его скакуны дрожали и были покрыты пеной. Амнор огляделся по сторонам. Возможно, ночь выгнала из логова на охоту какого-нибудь зверя.
А потом он увидел это — огромную тень, вдоль спины которой играл лунный отблеск. Она мелькнула над бортиком его колесницы и скользнула прочь. Скорее всего, это была скальная змея, юркнувшая в нору. Но Амнор, всегда относившийся к суевериям с болезненным любопытством, уже сам заразился ими, как смертельной болезнью. «Неужели ее послала Она, та женщина из-под земли?» — подумал он со странным цинизмом.
3
Ломандра услышала голос, произносящий ее имя.
Она вгляделась в слабо освещенный коридор, который был пуст, и голос послышался снова — изнутри ее черепа.
Ашне'е.
Ломандра торопливо взбежала по мраморной лестнице башни, отдернула занавес и застыла. Девушка лежала на постели с белым, как всегда, лишенным выражения лицом, но Ломандра увидела расплывающееся по тонкой рубашке пятно крови.
— Началось? — хрипло от подкатившего к горлу страха вскрикнула Ломандра. — Ребенку еще не время.
Но это были всего-навсего ритуальные слова. Ломандра очень хорошо знала, почему ребенок рвется наружу до срока, ничуть не была этим удивлена. Она уже три месяца подмешивала в еду и питье Ашне'е снадобье, которое дала ей королева.
«Проклятый ублюдок не удержится у нее в утробе и родится мертвым», — прошипела тогда Вал-Мала. «Роды убьют ее?» — шепотом спросила Ломандра. И Вал-Мала ответила — очень тихо: «Я буду молиться, чтобы именно так и случилось».
— У тебя схватки? — беспомощно спросила Ломандра.
— Да.
— Частые?
— Довольно частые. Уже скоро.
«О боги! — отчаянно пронеслось в голове у Ломандры. — Она умрет, умрет в мучениях, прямо передо мной. И это дело моих рук».
— Где врач? — без всякого выражения произнесла Ашне'е.
— Во Дворце Гроз. Вал-Мала вызвала его еще позавчера.
— Так пошли за ним.
Ломандра развернулась и почти выбежала из комнаты.
Дворец Мира окружали мягкие голубоватые сумерки, последний отсвет заката.
Ломандра с минуту постояла, опираясь на балюстраду, силясь унять дрожь. Она различила внизу девушку — словно бурый мотылек, та порхала от лампы к лампе, зажигая каждую от свечи. Когда ее окликнули, девушка замерла с расширенными глазами, а потом с криком кинулась прочь вдоль колоннады.
Ломандра медленно поднялась по ступеням, страшась возвращения в ту комнату. На пороге она остановилась. Было очень темно.
— Я послала за врачом, — сказала она белому пятну на кровати.
— У меня отошли воды — только что, пока тебя не было, — сказала Ашне'е. — Скоро он придет?
Ломандра содрогнулась. Слова хлынули с ее губ, прежде чем она успела подумать, как ей ответить.
— Королева задержит его. Мы с ней отравили тебя. Ты потеряешь ребенка и умрешь.
Она почти не видела девушку — лишь размытое белое пятно там, где она лежала. Она не проявляла никаких признаков боли или страха, зато Ломандру скручивало ужасом.
— Я все понимаю, Ломандра. Ты выполнила приказ королевы, теперь ты должна помочь мне.
— Я? Я же не повитуха…
— Ты сможешь.
— Я ничего не сумею. Я только наврежу тебе.
— Ты уже мне навредила. Это сын Повелителя Гроз. Он появится на свет живым.
Внезапно тело Ашне'е выгнулось в неудержимом спазме. Она испустила безумный, совершенно животный крик, такой протяжный, нечеловеческий и отчаянный, что Ломандра сначала даже не поняла, кто издал его. А потом, желая лишь убежать из этой комнаты куда глаза глядят, она вместо этого подбежала к девушке.
— Сними кольца, — выдавила Ашне'е. Ее губы, борющиеся за каждый вздох, свело трагической гримасой, а глаза над ней казались черными и пустыми, как стекло.
— Мои… кольца?
— Сними кольца. Тебе придется сунуть руку внутрь, нащупать головку ребенка и вытащить его наружу.
— Я не могу, — простонала Ломандра, но какая-то сила хлынула в ее душу, совершенно подавив волю. Кольца сверкающими искрами слетели с ее пальцев, включая те камни, которыми ее купила Вал-Мала. Она обнаружила, что нагнулась, принимаясь за работу, как последняя крестьянка, ощутила, как вся ее поза и существо изменились. Они принадлежали не ей, а кому-то бесцеремонному, умелому и безразличному, а придворная дама, объятая ужасом и отвращением, сжалась до скулящего крохотного комочка где-то глубоко внутри этого нового существа.
Под ее руками хлюпала горячая кровь. Девушка не кричала и не извивалась, лежала совершенно тихо, будто совсем ничего не чувствовала.
В узкие ладони Ломандры скользнула бронзовая головка, мелькнуло сморщенное страшненькое личико новорожденного, потом появилось тельце, соединенное с матерью пульсирующей пуповиной. В колышущихся сумерках Ломандра увидела, как девушка подтянулась, ухватилась за пуповину, перевязала ее и перегрызла, точно волчица Равнин.
Младенец немедленно разразился воплем. Он вопил так, словно злился на несправедливый и грубый мир, в который его вытащили, — еще недоразвитый, полузародыш, слепой и бессмысленный, но все же осознающий ту агонию и боль, через которую прошел и которая еще предстояла ему в жизни.
— Это мальчик. Сын, — выговорила Ломандра, закрыла глаза, и на ее окровавленные руки закапали слезы.
Врач поспешил во Дворец Мира с первым прохладным вздохом зарождающегося дня.
Из-за колонн, точно призрак в черных одеждах, возникла женщина. Он не сразу узнал в ней главную придворную даму королевы. Его брови сошлись на переносице в ожидании плохих новостей — какая-то безмозглая служанка не передала сообщение вовремя, и теперь он опасался самого худшего.
— Она мертва? — спросил он.
— Нет.
— Значит, роды еще не закончились? Может, мне удастся спасти ребенка. Быстрее!
— Ребенок уже появился на свет. Живой.
Врач осознал, что его рука, словно наделенная собственной волей, сделала древний охранительный жест, а сам он, не веря ушам, потрясенно смотрит в лицо заравийки.
Щелчком пальцев Вал-Мала отпустила служанок, и Ломандра осталась с ней наедине.
Тело королевы было огромным, раздувшимся, утратившим последние следы былой красоты, и это делало ее еще более невыносимой. Даже Ломандре, которая слишком устала, что бы бояться, стало страшно при взгляде на нее.
— Ты пришла с какими-то новостями, Ломандра. С какими?
— И мать и дитя живы, — хрипло сказала заравийка.
Отечное лицо Вал-Малы перекосило злобной гримасой.
— Ты являешься ко мне и смеешь заявить, что они живы. Ты имеешь наглость заявить, что была там, и они остались в живых, оба? После того как эта ведьма послала змею, чтобы я лишилась ребенка?! Да поглотят тебя черные преисподние Эарла, безмозглая сука!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53